"Игорь Мартьянов "Случай и никакой мистики"" - читать интересную книгу автора

княгини Екатерины Михайловны и в третьем часу выехал из дворца. Карету
сопровождали семь верховых казаков и несколько саней с охраной. Кортеж
двигался по Инженерной улице к Екатерининскому каналу прямо навстречу
террористам! Когда императорская карета отъехала от дворца, Перовоcкая,
махнув платком, дала знак трем боевикам-"метальщикам" - Рысакову,
Гриневицкому и Емельянову, стоявшим поодаль со снарядами, изготовленными
искусными руками Кибальчича. Увидев сигнал, Рысаков сжал покрепче узелок с
бомбой и, дождавшись, когда карета проехала мимо него, с силой швырнул
узелок под задние колеса...
Страшный взрыв разбил заднюю стенку кареты, смертельно ранил
мальчика-прохожего и двух конвойных казаков. Рысаков уцелел и бросился
бежать, но брошенный ему под ноги лом помешал ему скрыться, его схватили.
Таинственная сила спасла царя и на этот раз: он выбрался из-под обломков
кареты цел и невредим. Полковник Дворжицкий, выскочивший из саней, умолял
его немедленно уехать с места покушения. Но в этот день царь сам упорно шел
навстречу своей гибели. Вместо того чтобы уехать, он направился к толпе, в
которой стоял схваченный Рысаков и зажатый людьми Гриневицкий. Царь
обменялся несколькими укоризненными фразами с Рысаковым и, направившись от
него к раненым, сделал последние два шага к своей смерти: оказавшийся рядом
с ним Гриневицкий выкатил свою бомбу буквально ему под ноги... Когда
рассеялся дым второго взрыва, потрясенные люди увидели отброшенное к
решетке канала тело императора, полуразорванное и окровавленное, а в
нескольких шагах от него такое же изувеченное и окровавленное тело
террориста...
"Почему удался этот заговор, самый нелепый из всех? - писал Тихомиров,
комментируя гибель Александра II.- И удался в то время, когда сгибли уже
все самые страшные силы заговора (Михайлов, Клеточников, Желябов,
Баранников, Колоткевич) и куча помельче... Мина на Садовой не удается, а
нелепейшие бомбы мальчишек, руководимых все же бабой, удаются! Случись и на
этот раз государю спастись, можно ручаться, что покушения бы прекратились.
Уже и без того ни одна душа среди заговорщиков не верила в возможность
преступления.
Но этого мало. Когда Рысаков бросил свою бомбу, государя еще раз спас
Бог. Почему же государь остался, не уехал?.. Мало того: вдали стоит в толпе
Гриневицкий с бомбой в платке, но не смеет и не может бросить ее... И что
же? Государь сам идет к нему... Зачем? Почему именно в эту сторону?..
Государь подошел к самому Гриневицкому, и только поэтому последний мог
бросить свою бомбу"...
Да, трудно отделаться от впечатления, что во внутренней духовной жизни
императора исчерпались какие-то ресурсы, иссякли какие-то зиждительные
силы, и настал роковой срок: когда никакие внешние счастливые случайности
уже не могли спасти его: форма внешней смерти уже не играла роли. 06 этом
хорошо сказал Лев Толстой, с которым солидаризовался и Тихомиров: "Человек
умирает только от того, что в этом мире благо его истинной жизни не может
уже увеличиваться, а не от того, что у него болят легкие, или у него рак,
или в него выстрелили, или бросили бомбу"...

Митрофан АЛЕКСЕЕВ

(с) Чудеса и Приключения N 7/93