"Мари Галант. Книга 2" - читать интересную книгу автора (Гайяр Робер)

ГЛАВА ПЯТАЯ Горести Лефора

Флибустьер скоро забыл о неудаче с кучером. Он считал себя изворотливым и не сомневался, что через какой-нибудь час найдет другой способ, как задержать если не дилижанс, то, по крайней мере, одного шевалье.

Кушанья в таверне были самые изысканные, и шевалье, как видно, решился отпраздновать вместе со своим сообщником счастливый исход их первого предприятия. Единственное, что омрачало шевалье во время ужина, – присутствие неподалеку от их стола этого гасконца в сильно поношенном камзоле, чья шпага, должно быть, проржавела в ножнах.

Гасконцу было около тридцати лет; загорелое лицо, крючковатый нос, угловатые черты, словно грубо вырубленные топором, – так выглядел гасконец. Он не произносил ни слова и не замечал происходящего вокруг него, потому что неотрывно смотрел на двух сотрапезников.

Шевалье посматривал на него без симпатии; он был взбешен, когда тот занял место в нескольких шагах в своем драном камзоле и готовых вот-вот развалиться сапогах, жутко хлюпавших по лужам. Виллер не мог скрыть отвращения, когда увидел, что вынужден сидеть рядом с этим ничтожеством, и позволил себе недовольным тоном указать на это флибустьеру.

Лефор, привыкший водить знакомство со всяким сбродом и не обращать внимание на тесноту, сейчас же подумал, что извлечет пользу из этого молодого человека, наверняка забияки и драчуна.

Виллер особенно тяжело переносил тряску и утверждал, что у него отбиты бока. Завтрашний участок пути обещал быть не менее трудным, и шевалье сказал, что после ужина намерен лечь пораньше. Он снял убогую комнатушку, единственную, что оставалась свободной, для себя и своего попутчика. Он поднялся, обрадованный тем, что скоро избежит наглого пристального взгляда гасконца, и пригласил Ива с собой.

Флибустьер в это время набивал трубку, с удовольствием потягивая вино.

– Нет, приятель, – возразил он. – Я сейчас глаз не сомкну. Спать могу только в море. Подожду, пока меня не сморит усталость, а вы ложитесь без меня. Я присоединюсь к вам позднее и постараюсь сделать это бесшумно.

– В таком случае приятного вам отдыха! – пожелал Виллер, помахал рукой и удалился.

Лефору только это и было нужно. Едва шевалье исчез, как он наклонился к гасконцу и заговорил:

– Тысяча извинений, мессир, но трубка моя набита, а огня у меня нет.

Гасконец, не спускавший глаз с двух собеседников на протяжении всего ужина, так и подскочил, выведенный из глубокой задумчивости.

– Вам везет, – заметил он, – что есть чем набить трубку. Я же давно забыл вкус табака!

– За чем же дело стало? – ласково улыбнулся Лефор. – Вот мой табак. Если у вас есть острый нож, можете размять себе листья и насладиться ароматом.

Гасконец, не отвечая, внимательно разглядывал табак и вдруг заявил:

– Этот табак не от Пиоля и не от Мишо из сен-жерменского пригорода!

– Нет, черт возьми! – подтвердил Ив. – А как вы об этом догадались, мессир?

– По его виду… Табак свежий, и никто вам не поверит, что он у вас давно!

– Да я сам привез его с Сент-Кристофера, – пояснил Лефор, забавляясь разговором.

– Вам придется заплатить семь ливров штрафа. Надеюсь, вы не станете меня уверять, что не знаете о королевском ордонансе, запрещающем ввоз табака; согласно этому приказу, наказанию кнутом и тюремному заключению подвергаются все, даже те, кто ведет розничную торговлю или разрешает курение в своем заведении?

Лефор насупился:

– Уж больно вы голосисты, молодой человек; однако хотел бы я взглянуть на того, кто возьмет у меня семь ливров за курение!

– Это сделаю я! – отвечал гасконец. – Мне поручено наблюдать за исполнением всех распоряжений начальника уголовной полиции города Парижа! И вы мне заплатите, если только у вас нет назначения лекаря или аптекаря… Я сказал: семь ливров, однако в эту сумму не входят еще ввозная пошлина на каждый из городов, которые мы миновали!

Лефор задумчиво посмотрел на трубку и сказал:

– Бог ты мой! Признаться, я не в курсе этих распоряжений, но я честный человек и не хочу нарушать законы.

Он помолчал, внимательно разглядывая гасконца. У того слишком ярко блестели глаза, как у голодного волка, и капитан понял, что молодому человеку, должно быть, удается обедать далеко не каждый день.

– Не скажете ли мне, что ждет того, кто откажется уплатить штраф? – спросил он.

– Хм… – произнес тот. – Я оповещу городскую полицию, мне пришлют подкрепление и заставят нарушителя платить! Однако надеюсь, вы не жаждете провести несколько дней в тюрьме?

– Разумеется, нет, мессир. Но со мной путешествует приятель, у которого тоже карманы набиты табаком; вот уж он-то скорее проткнет вас шпагой, чем раскроет перед вами свой кошелек…

– Мы и не таких буйных усмиряли…

– Я вам скажу, как он выглядит, – предложил Лефор, у которого зародилась интересная мысль.

Гасконец перебил его:

– Я знаю, это шевалье де Виллер, он сидит напротив вас в дилижансе.

– Совершенно верно. Откуда вам известно, как его зовут?

– Я слышал, как вы к нему обращались. А я на него глаз положил. Да, похоже, у этого дворянина кошель набит туго.

– А знаете почему? Исключительно благодаря тому, что открывает он кошелек лишь для того, чтобы положить туда экю, но никогда – чтобы их оттуда вынуть… Если завтра вы потребуете с него семь ливров, вы сильно рискуете получить в ответ удар шпагой.

– Это мы еще посмотрим! Что же касается вас…

– Что до меня, – перебил его Лефор, – я с большим удовольствием дам вам восемь ливров. Семь – в уплату штрафа и один – в счет пошлины. Сдачу возьмите себе, а завтра утром, перед самым отъездом, ступайте к шевалье и потребуйте у него эту же сумму! Тысяча чертей! Он обязан заплатить, чем он лучше других! Вот будет отличный урок этому скряге! Однако на всякий случай возьмите с собой побольше стражников. Я же вас предупредил: у него отвратительный характер…

– Положитесь на меня, – сказал гасконец, пряча в карман золотые монеты, которые Лефор выложил перед ним на столе.

– Главное, – продолжал наставлять Лефор, – сразу хватайте его и вяжите: этот человек всегда готов на крайности!

– Не беспокойтесь, у меня большой опыт. Гасконец хлопнул в ладоши и зычным голосом кликнул хозяина заведения. Он заказал обильный ужин, в то время как Лефор уже допивал вино.

Флибустьер был вне себя от радости. На сей раз, благодаря своей изворотливости, он мог быть уверен, что двое монахов прибудут в Париж раньше шевалье.

Он кивнул гасконцу, сказал, что очень устал и хочет спать. Тот, склонившись над миской с густым супом, его не слыхал. Судя по тому, как жадно он ел, у него, видно, и впрямь несколько дней маковой росинки во рту не было.

Ив вышел. Он без труда отыскал комнату, где спал шевалье. И хотя Лефор ему обещал не шуметь, но едва повернув дверную ручку, он закричал:

– Эй, шевалье, вы спите?!

Вместо ответа раздался густой храп. Ив наклонился и с силой тряхнул своего попутчика. Тот от неожиданности подскочил в постели, сообразил, что еще ночь, а над ним нависает чья-то огромная тень. Он не раздумывая потянулся за шпагой.

– Спокойно, дружище, – остановил его Лефор. – Это всего-навсего я. Со мной только что приключилось весьма необычное происшествие, и я хочу предупредить вас на тот случай, если вам придется однажды пережить нечто похожее.

Виллер протер глаза.

– Что случилось? – спросил он, когда окончательно пришел в себя.

– Представьте, меня взял в оборот представитель начальника уголовной полиции; он потребовал у меня семь с лишком ливров в уплату штрафа и пошлины в соответствии с королевским указом, запрещающим ввоз, продажу и курение табака!

Виллер заулыбался, но в комнате было темно, и Лефор этого не заметил. Шевалье проговорил:

– Могу поспорить, что вы заплатили!

– Нет, черт возьми! – гордо бросил флибустьер. – Я отказался платить сколько бы то ни было и готов был обнажить шпагу, если бы малый продолжал настаивать.

– И правильно сделали! – похвалил Виллер.

– Конечно! Оттого-то я и решил вас предупредить, чтобы вы были начеку. Если завтра встретите этого проходимца, не сомневайтесь: дайте ему хорошенько рукоятью шпаги в лоб, пусть научится хорошим манерам.

– Не говоря уж о том, что я самолично сдам начальнику уголовной полиции этого наглого жулика!

– Как вы сказали?

– Я говорю, что сам сдам этого мошенника в руки лучников. Именно мошенника: он ссылается на ордонанс от 1638 года, давно отмененный, чтобы поживиться за счет всяких простофиль…

– Так вы говорите, упомянутый указ уже отменен? – теряя самоуверенность, уточнил Ив.

– Абсолютно точно. Торговать табаком не запрещается. Во Франции можно курить повсюду, кроме церквей…

– Тысяча чертей из преисподней! – выругался Лефор. – Вот плут! Да я ему кишки выпущу! Подождите, Виллер, сейчас я вернусь!

Великан выбежал в коридор и скатился по лестнице в зал. Однако напрасно он надеялся застать там гасконца, который так ловко провел его.

Лефор обратился к хозяину таверны, и тот ему сообщил, что молодой человек ушел всего несколько минут назад, набив брюхо до отвала и расплатившись звонкой монетой.

Флибустьер крикнул, что больше его никто не будет водить за нос, и, понурившись, вернулся в комнату.