"Кэтрин Коултер. Магия лета " - читать интересную книгу автора

но называть ее нюней не имело смысла: Виола удивленно раскрыла бы влажные
оленьи глаза, словно услышав полную нелепицу.
- Но разве ты не знаешь, Фрэнсис, что настоящая леди должна быть очень
чувствительна? - говаривала та, не обижаясь на насмешки.
Снисходительно улыбаясь, Фрэнсис зажмурилась и сразу услышала внизу, у
ног, легкий плеск воды о прибрежные скалы. Камень был теплым, и она уселась
поудобнее, подогнув ноги и плотно укутав их шалью.
Пики Бен-Ломонд и Бен-Ворлих, подернутые дымкой, такие знакомые,
показались далекими и странными. Горы, прорезанные узкими лентами ущелий,
по дну которых неслись бурные ледяные потоки, были покрыты густыми
сосновыми лесами. Подлинное Высокогорье - дикое, неукрощенное - самое
прекрасное место на всем свете. Никогда ни за какие сокровища она не
покинула бы этот край!..
Неожиданно Фрэнсис вышла из своей непривычной мечтательности. Недавний
разговор с отцом вспомнился от слова до слова, леденя кровь страхом, до сих
пор ей неизвестным, Неужели это правда, что одной из сестер придется
навсегда уехать в Англию? Это была невероятная, непостижимая мысль, которую
хотелось отогнать и забыть, но она возвращалась с мрачным упорством.
Час назад они - Фрэнсис, Виола и старшая сестра Клер - сидели в
гостиной замка, бедно обставленной и не слишком уютной. Отец не заставил
себя долго ждать, он появился в сопровождении своей второй жены, Софии, их
сына и экономки Аделаиды. Впечатление складывалось такое, что предстоит
общесемейный совет.
Александр Килбракен, граф Рутвен, красивый рослый мужчина с широченной
грудью и копной рыже-каштановых волос без единой нити седины, остановился
перед дочерьми разглядывая их взглядом благодушного собственника.
- Что случилось, папа? - беспокойно спросила Виола, театрально заломив
руки. - Кенард вот-вот будет с визитом, и мне просто не-об-хо-ди-мо
заняться своим туалетом!
Тот не торопился с ответом, но от взгляда Фрэнсис не укрылось, как
взволнованно блестят глаза отца (глаза тою же оттенка темного серебра, что
и у нее).
- Я думаю, - заметила она с иронией, - что все мы вот-вот будем
участниками Подлинной Семейной Драмы.
- А ты, Клер? - спросил Александр Килбракен, улыбаясь. - Неужели
промолчишь?
- Конечно, нет, папа, - ответила та глубоким, хорошо поставленным
голосом. - Утренний свет более всего подходит для рисования, и сегодня,
боюсь, мне не удастся им воспользоваться.
- Насколько мне известно, ты рисуешь в любое время дня, - вмешалась
София.
Клер предпочла отмолчаться, пожав плечами. Она чувствовала, что
Фрэнсис поймала суть происходящего, и была заинтригована. Похоже, случилось
нечто из ряда вон выходящее.
Граф прошел к камину легким шагом энергичного человека, прислонился к
начищенному кирпичу плечом и торжественно объявил:
- У меня три чудесные дочери. Тебе исполнился двадцать один год, Клер,
это возраст, в котором становятся женой и матерью. Порой ты слишком
увлекаешься искусством, слишком удаляешься от реальной жизни, зато у тебя
золотой характер.