"Кэтрин Коултер. Ночной огонь [love]" - читать интересную книгу автора

потрудиться, прежде чем она станет настоящей женщиной! Эти прекрасные
волосы - его мать посчитала бы их просто рыжими, но он был поэтом и
посетил в юности Италию и лучше разбирался в подобных пещах. Да, именно
волосы привлекли его, волосы и голубые глаза, такие светлые и чистые - ни
малейшего оттенка серого или зеленого! И обычно в них светился страх -
страх перед ним. Это было ему по душе. Он считал, что страх делает ее
бледную кожу еще более бесцветной.
- Я так счастлив, что на твоей коже нет веснушек, - сказал он больше
себе, чем ей. Крайне необычно, о да... Взгляни на меня, Ариель, и прекрати
эти глупости.
Ей каким-то образом удалось скрыть свой ужас перед ним и посмотреть
прямо на него, сквозь него, что мгновенно вывело его из себя. Но она
уставилась не мигая, и в этом взгляде не отражалось ничего, абсолютно
ничего: ни ненависти, ни страха, лишь что-то вроде слепой настороженности.
Он предпочитал испуг, но понял, что не стоит больше бранить ее, поскольку
был уверен: она поняла, кем стала для него и кем останется, пока ему будет
это угодно.
- Хорошо, - объявил он, улыбаясь ей. - Думаю, ты уже достаточно
наказана за свою маленькую шалость. Разрешаю тебе разговаривать со мной,
Ариель. Я желаю, чтобы ты рассказала все, о чем говорила со своим братом,
абсолютно все, иначе эта белоснежная кожа на твоем прелестном задике
станет сине-фиолетовой. Так, на этот раз я почти не тронул тебя - полагаю,
я престо в хорошем настроении сегодня. Ну же, Ариель, я желаю услышать
правду, всю, до конца, иначе мне может прийти в голову приказать привести
сюда эту твою старуху и дать ей отведать вкус моего ремня.
Она поверила ему. Она так устала, устала до предела. Лишь боль,
пульсирующая боль в спине и бедрах, покрытых шрамами и синяками,
напоминала о том, что она еще жива. Единственное, что чувствовала в эту
минуту Ариель, - она жива, по-прежнему дышит, слышит и видит. Сейчас она
хотела лишь, чтобы к ней вернулась способность смеяться - искренне,
весело, заразительно.
Она сказала медленно, очень четко, так, чтобы он не смог обвинить ее
а капризах и излишней угрюмости и не начал снова избивать:
- Ты причинил мне ужасную боль. Я не смогла этого вынести.
Ариель сама удивилась спокойствию собственного голоса и словно обрела
от этого новые силы, но прежде, чем смогла продолжить, он резко сказал:
- Чего же ты ожидала? Я научил тебя, как возбудить мужчину, но ты
снова все испортила. Что же мне прикажешь делать - похвалить тебя за то,
что оставила меня по-прежнему вялым и неудовлетворенным? - Ариель мудро
промолчала. - Говори же! - раздраженно воскликнул он.
Она искоса следила, как он отступает, и ощутила, что мышцы немного
расслабились. Ее мускулы уже свело от неудобного положения. Он отошел,
уселся в кресло и накрутил ремень на руку, словно дама, сматывающая клубок
шерсти. Странно, зачем он хочет, чтобы она рассказала о разговоре с
Эваном? Но Ариель тут же поняла, в чем дело, и снова пожалела, что не
может смеяться, смеяться над собственной невероятной наивностью. Он желал
злорадствовать, глумиться, бахвалиться перед ней; заставить понять,
насколько он сильнее.
Ариель вынудила себя продолжать, спокойно, бесстрастно, мысленно
представляя ту сцену в спальне, даже сейчас ощущая тогдашнюю, почти