"Кэтрин Куксон. Стеклянная мадонна" - читать интересную книгу автора

стекло - материал будущего, из которого можно делать все, что угодно: двери,
мебель - да, мебель. Даже полы. Почему бы и нет? Все! Но нет, он знай себе
возился со всякой ерундой, вроде бутылочек и канделябров, скрипочек и
шутовских мельничных колес, с какими чернь таскается по ярмаркам, напяливая
в подражание господам цилиндры... Твой отец!
Он широко раскинул руки и задел канделябр на столе. От канделябра со
щелчком, напоминающим удар пистолетного бойка, отломилась одна из восьми
веточек и упала на стол со звуком, похожим на выстрел.
Она приказала рукам и мышцам лица оставаться неподвижными, зато все ее
тело содрогнулось от возмущения.
Он не грешил против истины. Ее отец в самом деле не пожелал
конкурировать со стекольным производством Куксона, что было только мудро,
ибо Куксоны представляли собой стекольную династию, зародившуюся еще в конце
XVII века, а фабрика Конвей-Редфордов появилась в Шилдсе всего полвека
назад. Зато отец был художником стекла, он любил этот материал. В отличие от
ее мужа, он не ограничивался посещением фабрики в лучшем случае раз в
неделю, а ежедневно преодолевал шесть миль от Усадьбы до Шилдса на
протяжении не менее сорока недель в году. Он знал всех своих работников по
имени и заботился о них, не различая пьяниц и трезвенников.
Он впервые взял ее на фабрику, когда ей было всего шесть лет. Там она
зачарованно наблюдала, как человек на табурете дует через трубку в какую-то
горячую жидкость, висящую на другом конце, благодаря чему вскоре рождалась
чудесная красная бутылочка. Отец всегда снабжал работников самым
качественным сырьем: песок поступал из лучших карьеров лесов Фонтенбло во
Франции и из Элам-Бей на острове Уайт. Песок из Уэльса, Бедфордшира и
Ланкастера он браковал. В следующий раз ей довелось увидеть, как и без того
мелкий песок, чтобы избавить от примесей, просеивают, промывают, прожигают,
пока он не становится совершенно свободным от вкраплений железа, извести,
глины, мела и магния. В детстве она жалела, что родилась не мальчиком и не
может работать на стекольном заводе. Однако, не имея возможности изготовлять
стекло, она вполне могла усвоить, как его производят. Поощряемая отцом, она
засела за книги, повествующие о развитии стеклоделательного ремесла на
протяжении веков. Она прочла про венецианцев, сирийцев, французских
беженцев, которые, спасаясь на Альбионе от тирании своей страны, завезли
сюда утраченное искусство выдувания стекла. Ей виделась горькая и жестокая
ирония в том, что именно благодаря своим обширным знаниям о стекле она
познакомилась с Эдмундом Легренджем.
Ее отец неизменно проводил по два месяца в году в Лондоне, чтобы ее
мать не отвыкала от света и чтобы к нему привыкала она сама. Семья
Конвеев-Редфордов не была титулованной, однако Редфорды могли проследить
свой род на протяжении 300 последних лет, а Конвеи, материнский род,
насчитывал внушительное количество лордов, графов и графинь.
На балу по случаю ее восемнадцатилетия, устроенном в их лондонском
доме, отец познакомил ее с высоким, поразительно красивым молодым человеком,
представив его как Эдмунда Легренджа, проявляющего интерес к стеклу.
Эдмунд Легрендж оказался третьим сыном преуспевающего стеклодела из
Суррея. Он мог со знанием дела вести беседу о стекле. Она попала под обаяние
его эрудиции, голоса, манер, внешности - особенно последнего. То, что он
искал ее общества, казалось ей чудом, по сравнению с которым меркли любые
библейские чудеса. Она была некрасива и сознавала это; зато для нее не был