"Джозеф Конрад. Теневая черта (Повесть. Перевод А.Полоцкой) " - читать интересную книгу автора

Я услышал, как звякнули ножницы, выскользнувшие из его руки, заметил,
как опасно перегнулся он всем телом вслед за ними с койки, и затем,
вспомнив о своем прежнем намерении, я продолжал путь на палубу. В глаза
мне бросился блеск моря. Оно лежало под пустынным небосводом сверкающее и
бесплодное, однообразное и безнадежное. Паруса были неподвижные и
обвисшие, даже вялые их складки шевелились не больше, чем высеченный
гранит.
При стремительном моем появлении рулевой слегка вздрогнул. Вверху,
неведомо почему, скрипел блок: чем вызывался этот скрип? Это был
свистящий, точно птичий, звук. Долго, бесконечно долго смотрел я на пустой
мир, погруженный в безграничное молчание, сквозь которое солнечное сияние
просачивалось и разливалось для какойто таинственной цели. Потом я услышал
у своего локтя голос Рэнсома:
- Я уложил мистера Бернса обратно в постель, сэр.
- Уложили?
- Да, сэр, он вдруг вздумал встать, но, когда он перестал держаться за
койку, он упал. Все-таки мне кажется, что он в полном сознании.
- Да, - тупо сказал я, не глядя на Рэнсома. Он подождал минуту, потом
осторожно, точно боясь обидеть, продолжал:
- Я думаю, что нам надо беречь этот порошок, сэр.
Я могу подобрать его почти до последней крошки, а потом можно будеть
просеять, чтобы не осталось стекла. Я сейчас же примусь за это. Завтрак
опоздает не больше, чем на десять минут.
- О да, - горько сказал я. - Пусть завтрак подождет.
Подберите все до последней крошки, а затем выбросьте за борт, к черту!
Ответом мне было глубокое молчание, и когда я оглянулся, Рэнсома -
умного, невозмутимого Рэнсома - уже не было.
Пустынность моря действовала на мой мозг, точно яд.
Когда я обращал глаза к судну, передо мной вставало бредовое видение
плавучего гроба. Кто не слышал о судах, несущихся наугад, с мертвым
экипажем? Я посмотрел на рулевого, у меня явилось желание заговорить с
ним, и в самом деле его лицо выражало ожидание, как будто он угадал мое
намерение. Но в конце концов я пошел вниз, решив побыть немного с глазу на
глаз со своей великой заботой. Но в открытую дверь мистер Бернс увидел,
что я спустился, и ворчливо обратился ко мне:
- Ну что, сэр?
Я вошел.
- Ничего хорошего, - сказал я.
Мистер Бернс, водворенный снова на койку, прикрывал волосатую щеку
ладонью.
- Этот проклятый парень отнял у меня ножницы, - были следующие
произнесенные им слова.
Напряжение, от которого я страдал, было так велико, что, пожалуй,
хорошо, что мистер Бернс заговорил о своей обиде. Он, видимо, принимал ее
близко к сердцу.
- Что он думает, сумасшедший я, что ли? - ворчал он.
- Я этого не думаю, мистер Бернс, - сказал я. В эту минуту я смотрел на
него, как на образец самообладания.
Я даже почувствовал нечто вроде восхищения перед этим человеком,