"Джон Коннолли. Все мертвые обретут покой ("Чарли Паркер") " - читать интересную книгу автора

говорила ничего.
Уже битых полтора часа я сидел у окна, пялясь на особняк напротив.
Должно быть, официантка прикидывала про себя, долго ли еще я намерен здесь
торчать и собираюсь ли расплачиваться. Улицы наводнили покупательницы,
совершавшие рейд по магазинам, в поисках выгодных покупок. Поджидая, пока
толстяк Олли Уоттс соизволит выбраться из своей норы, я успел прочитать от
корки до корки "Нью-Йорк таймс" и даже ни разу не клюнул носом. Но мое
терпение было на исходе.
В минуты слабости я иногда подумывал о том, чтобы отказаться по будням
от "Нью-Йорк таймс" и покупать только воскресный выпуск, тогда оправдать
покупку можно было бы толщиной издания. Был еще один вариант: перейти на
чтение "Пост", но в этом случае, пожалуй, пришлось бы заняться вырезанием
купонов, а потом спешить с ними в магазин за причитающейся скидкой.
Мне вспомнилась одна история о том, как медиа-магнат Руперт Мердок*,
купив в 80-х годах "Пост", предложил руководству фирменного универмага
"Блумингдейл" размещать рекламу в его газете, на что глава торгового дома
удивленно поднял брови: "Проблема в том, мистер Мердок, - ответил он, - что
ваши читатели воруют у нас товар". Нельзя сказать, что я очень жалую эту
фирму, но на "Пост" мне подписываться расхотелось.
______________
* Кейт Руперт Мердок (род. 1931) - крупнейший медиамаг-нат, американец
австралийского происхождения. Владелец ряда крупнейших корпораций средств
массовой информации, в том числе транснациональной "Ньюс корпорейшн". -
Прим. ред.

В это утро чтение "таймс" не вызвало у меня ничего, кроме раздражения.
В газете я вычитал, что Хансел Макги, судья Верховного суда штата (кое-кто
причислял его к самым худшим судьям Нью-Йорка) собрался в декабре на пенсию
и, возможно, он будет избран в совет корпорации по делам здравоохранения.
Меня чуть не вывернуло от одного вида его имени. В 80-е в суде под его
председательством рассматривалось дело по заявлению женщины, изнасилованной,
когда ей было девять лет, служителем парка "Пелем Бей",
пятидесятичетырехлетним Джеймсом Джонсоном, уже имевшим судимости за грабеж,
нападение и изнасилование.
Суд присяжных предложил назначить женщине выплату в размере трех с
половиной миллионов долларов, но Макги отклонил эту резолюцию.
- Да, невинное дитя подверглось гнусному насилию, - заявил он, - но
жизнь в современном обществе сопряжена с риском, и это один из таких
примеров.
В то время такой вердикт представлялся мне бессердечным и абсурдным
основанием для отклонения постановления. Но после трагедии, произошедшей с
моей семьей, его взгляды казались мне еще более гнусными: я усматривал в них
симптом крушения добра перед лицом торжествующего зла.
Вычеркнув из памяти Макги, я набрал на мобильном телефоне нужную
комбинацию и принялся ждать, глядя на окно верхнего этажа несколько
запущенного дома напротив. Трубку сняли только после третьего звонка, и
женский голос откликнулся настороженным шепотом. Мне был слышен приглушенный
шум голосов и скрип двери бара, цепляющей пол.
- Можешь передать своему толстозадому дружку, что я собираюсь его
арестовать и для него лучше не заставлять меня за ним гоняться. Я здорово