"Джон Коннолли. Все мертвые обретут покой ("Чарли Паркер") " - читать интересную книгу автора

напоминали оплывший воск. В его крохотной конторке держался стойкий тяжелый
дух: смесь пота с плесенью. Я бы не мог точно сказать, почему согласился
взяться за это дело. Материальная сторона меня не интересовала: я получил
страховку, продал дом, деньги имелись и на некогда общем счете; в моем
распоряжении также находилась сумма из пенсионного фонда. Деньги Бенни Лоу
не делали погоды. Скорее всего, мне нужно было чем-то себя занять.
- Ты что так на меня уставился? - Бенни судорожно сглотнул.
- Бенни, ты же меня хорошо знаешь, верно?
- Ну и что с того? Тебе что, рекомендации понадобились? Или как? - он
развел в стороны пухленькие ручки и рассмеялся, но как-то не очень уверенно.
- Ну, что смотришь? - повторил он. Голос его дрогнул и на лице
отразился испуг.
Я знал, что все месяцы после трагедии мне постоянно перемывали кости:
обсуждались мои поступки и строились всевозможные предположения. Взгляд
Бенни дал мне понять, что с некоторыми из них он соглашался...
Была в поспешном бегстве Олли какая-то несуразность. Не первый раз
Уоттс попадался в связи с крадеными автомобилями, хотя на этот раз сумму
залога увеличили из-за подозрения в причастности к делу семьи Феррера. У
Олли надежный адвокат, способный свести состав преступления к изготовлению
фальшивых номеров. Для бегства не было видимых оснований, как и не было
причины, чтобы толстяк стал рисковать жизнью, признавая участие Санни в
таком деле, как это.
- Ничего, Бенни, все в порядке. Я просто, безо всяких задних мыслей.
Если что-либо узнаешь, дай мне знать.
- Конечно, будь уверен, - напряженное выражение исчезло с его лица. -
Если что, ты первый обо всем узнаешь.
Выходя из комнаты, я услышал, как он что-то пробормотал себе под нос.
Не могу передать точно, но было очень похоже, что Бенни Лоу сказал, что я
убийца, как и мой отец.
Почти весь следующий день я угробил на то, чтобы выведать адрес
нынешней подружки Олли, и меньше часа мне потребовалось, чтобы узнать, у нее
ли он скрывается. А сделать это оказалось легче легкого: достаточно было
получить сведения о том, что за еда доставлялась по известному мне адресу.
Олли до умопомрачения любил тайскую кухню и даже в бегах был не в силах
от нее отказаться. Люди очень цепко держатся за свои привычки и этим часто
выдают себя. Они продолжают выписывать те же газеты, едят там, где привыкли,
вызывают тех же женщин, спят с теми же мужчинами. Стоило мне припугнуть
санинспекцией хозяина одного из восточных заведений под названием
"Бангкокский дом солнца", и я сразу же получил подтверждение, что заказы
доставлялись на имя некой Моники Малрейн, проживающей в районе Астория. Ну а
дальше было утро и обычная чашка кофе, чтение "Нью-Йорк таймс", а затем я
позвонил Олли и поднял его с постели.
Через четыре минуты после моего звонка входная дверь дома № 2317
открылась, и показалась голова Уоттса, а потом и весь он вывалился наружу и
со слоновьей грацией заспешил вниз по ступенькам. Выглядел он нелепо до
крайности: огромное, как дирижабль, брюхо опоясывал эластичный ремень,
жидкие пряди волос обрамляли лысую макушку. Вероятно, Моника Малрейн на
самом деле любила его, если оставалась с ним, хотя знала, что денег у
толстяка нет, а уж красавчиком его и слепой не назвал бы, это точно. Как ни
странно, Олли и у меня вызывал симпатию.