"Алекс Джонс. Ловушка для Бога ("Конан") " - читать интересную книгу автора

сторону десятника, - и бегите отсюда во всю прыть. Встретимся утром. Понял?
- Понял. Сделаю.
Хадир хлопнул собеседника по плечу, бесшумно спрыгнул вниз и прокрался
к обшарпанной глиняной: стене напротив хибарки. Прислушался. Там, внутри,
слышались разговоры, но слов Лысый разобрать не смог, как ни старался.
Внезапно дверь лачуги распахнулась, но никто не вышел. Затаившийся в густой
тени Хадир с удивлением увидел, как дверь, открывшись на мгновение, плавно
затворилась сама собой. Чудеса... "Сквозняк, должно быть", - подумал Лысый,
успокаивая себя. Плевал он на чудеса. Никакие чудеса его теперь не
остановят.
Прислонившись к стене, он перебирал в памяти все стороны идущего к
концу дела, проверяя, не упустил ли чего. Так... Конан с наследницей
Хеир-Аги и неким приблудным мальчишкой до сих пор здесь. Хадиру остается
только войти, усыпить бдительность туповатого киммерийца изъявлениями
восторга и завладеть браслетом из святилища Бела в Шеме. Хитростью,
ловкостью, уговорами - все равно как. А с браслетом ему сам Сет не страшен!
Ну а потом... О! Потом Хадир погасит светильник, Нариба тут же освободят - и
пусть он подает сигнал, пусть ведет сюда доблестную стражу и берет Конана
тепленького, к Нергалу их всех в глотку!
Хадир пересек улицу, распахнул дверь и уверенно шагнул через порог.
Улыбнувшись замершему в боевой стойке киммерийцу и ладному пятнадцатилетнему
подростку, стоявшему над мятым светильником, Лысый зашарил взглядом по
комнате, ища вожделенную драгоценность, но ни браслета, ни девушки не нашел,
зато неприятно поразился, увидев золотую вещицу у ног мальчика. Вещица эта,
по расчетам Хадира, должна была второй день качаться в маленьком сундучке
меж горбами верблюда, который пересекал пустыню вместе со многими другими
верблюдами, уносившими прочь от Шадизара товары одного богатого и щедрого
караванщика. Однако она лежала здесь.
Хадир поморгал, сделал шаг вперед, желая разглядеть наверняка, но тут
Конан, мимоходом пнув ногой светильник, навис над Лысым, схватил его за
горло и поднял в воздух. Лампа, прокатившись по короткой дуге, погасла.
Хадир вцепился в сжимающиеся пальцы варвара, моля Митру о спасении, и
спасение, казалось бы, пришло: вдали раздался свист, топот, крики, Конан,
выругавшись, ослабил хватку. Хадир судорожно вздохнул полной грудью, но
выдохнуть не успел, ибо киммериец успокоил его сокрушительным ударом в
челюсть, а затем, оставив Лысого на попечение подбегающей стражи, вышиб
доску в задней стене и стремительно скрылся.
Звериный инстинкт самосохранения вырвал Хадира из забытья через
несколько мгновений. Превозмогая бьющуюся в голове боль, он открыл глаза и
увидел факелы стражи, блеск оружия, услышал крики: "Медальон светлейшего!...
Взять!..." Его грубо подняли на ноги, откуда-то слева выплыло лицо Нариба, и
внезапно Хадир понял, что не все потеряно... Обвинять-то его будет Нариб, а
ведь Лысый о десятнике такое может порассказать... Глядишь - и смилостивится
светлейший Эдарт, оценит услугу... Подумав об этом, Лысый приободрился.
Но и Нариб думал о том же...

* * *

Город пробуждался.
Солнце, скользнув по остывшим барханам пустыни, щекотало сонный