"Дуглас Брайан, Ник Харрис. Голодный золотой божок (Серая птица) ("Конан") " - читать интересную книгу автора

я чудесным образом выздоровел. Лесник разгадал мою хитрость и пришел в
беспокойство, но золотая застежка с моего плаща примирила его с
действительностью.
Прекрасная Ремина была рада, что я остался. Несмотря на простое
происхождение, она каким-то чудом усвоила природное, скромное благородство,
словно к нему обязывала ее красота. Грязь житейская и внутренняя, присущая
мужланскому роду, не пачкала ее, так же, как и земля не пачкала ее босых
ног, когда Ремина гуляла со мною по лесу или собирала хворост. Ей скучно и
пусто было среди людей, составлявших ее окружение. Разве можно с мужланом,
озабоченным только вопросами пропитания, разговаривать о звездах или полевых
цветах? Со мною ей было хорошо, а я забывал, что передо мной - босоногая
крестьянка. Душою она была мне ровней.
Видишь ли, господин вор, я женат. Супруга моя - одного со мною
происхождения, и мы уважаем друг друга, как хорошие приятели. Она родила мне
наследника, за что я ей очень признателен. Но меж нами никогда не было
любви. Разводиться с нею я не собираюсь и позволяю ей держать подле себя
одного-двух трубадуров из небогатого рыцарства. Она, в свою очередь, также
не стесняет моих свобод. Я вполне мог бы поселить Ремину в своем замке на
правах служанки, и мы были бы счастливы. Почему я не сделал этого сразу?
- А в самом деле, почему? - высказался Конан. - Мужчина должен решать,
а женщина - покоряться. Вряд ли она нашла бы лучшую долю.
Герцог помрачнел еще больше. На щеках его пылал румянец лихорадочного
возбуждения.
- Я свалял дурака и первый признаю это, - продолжал он. - Да что толку?
Итак, мы полюбили друг друга. Я зачастил в гости к своему брату, мерзкая
жена которого прознала, в чем дело. Ее насмешки были грязны и совершенно
неостроумны... Я все терпел и ни разу не ответил ей грубостью - меня
переполняло счастье, которого никогда не понять торгашескому отродью. Во
время последнего нашего с Реминой свидания я подарил моей возлюбленной
платок из редкого ванахеймского кружева, выдав его за простую ремесленную
поделку, - она не принимала дорогих подарков, хотя мы были достаточно
близки... Как любили мы друг друга в ту ночь...
Вернувшись домой, я принял окончательное решение и даже обсудил его с
женой. Она дала, полное согласие, оговорив только одно: Ремина должна знать
свое место и не покушаться на звание госпожи замка. Я уже отдал распоряжение
приготовить ей комнату, как вдруг на следующий же день один из моих соседей
захотел пересмотреть границы своих земель. Словом, началась война. Глупая,
длинная и кровопролитная. Сначала сосед осадил меня, потом у него кончился
провиант, и я осадил его. Поливая мое войско кипятком со стены, он так
увлекся, что не успел увернуться от стрелы. На том дело и кончилось.
Наскоро поправив свои обстоятельства, я прискакал во владения своего
братца. Что же я обнаружил? Пустую лачугу лесника и свежую могилу на задах
его убогого двора! Лесник помер. Стены и кровля ничего не могли поведать о
судьбе моей Ремины. Пришлось мне объявляться у братца. Сам он ничего не
знал, а его законная гадюка, приторно улыбаясь, рассказала мне о своем
человеколюбии. Исключительно из заботы об осиротевшей девушке, она продала
ее своему жирному братцу, который обитает в этом городе. "Ничего, -
проквакала эта мерзкая жаба, - мой великодушный брат даст этой дикой
красотке хорошее воспитание и устроит на хорошее место". Я был в ярости.
Великодушного брата зовут Дорсети. У него огромный дом, выстроенный без