"Дуглас Брайан, Ник Харрис. Голодный золотой божок (Серая птица) ("Конан") " - читать интересную книгу автора

ноге.
- Господин пошутил, - сказал он. - Что может быть лучше доброй шутки?
Гизмунд подумал, что его шутка доброй как раз и не была. Но он ничего
не произнес вслух, потому что долговязый прислонился спиной к бревенчатой
стене, откашлялся и, лукаво поглядывая то на Ремину, то на оруженосца,
начал:
- Почти все истории начинаются одинаково: "Давным-давно, в далекой
стране..." Я обошел весь свет, и зачастую в каждом его уголке мне
рассказывали похожие друг на друга случаи, причем вступление было именно
таким. Сложилось у меня впечатление, что все подобные истории случались в
Атлантиде и уже оттуда разнеслись по населенной вселенной. А может быть,
если вдруг Атлантида всплывет из пучин, населенная, как и прежде, там тоже
станут предварять рассказы вечной этой присказкой.
Однако моя повесть начнется иначе. Случилось это недавно, всего
несколько дней тому, и вовсе недалеко. Жил да был один человек по имени
Ренельт. Не бедный, не богатый, по привычкам своим был он благородный
господин, однако домишко его стоял на краю деревеньки в двух милях отсюда, и
с благородными господами - здешними сюзеренами - он не водился, а все больше
с простым людом. Наилучший друг его был кузнец по прозвищу Черный Нос.
Силища в этом кузнеце пребывала необычайная, и походил он на вашего спящего
товарища, да и во сне, говорят, храпел таким же манером. Из-за последней
оказии он не был женат. А нос его и в самом деле всегда был черный и
блестел, как сажа.
Был еще друг - ночной сторож, того кликали Филином. По ночам он
совершенно не спал - ходил себе по огородам да распугивал воришек. Глаза у
него были, как тарелки, и горели желтым огнем, а волосы на голове напоминали
совиные перья.
Ренельт зарабатывал тем, что рисовал карты. Соберется какой купец
поехать, скажем, в Ванахейм или, напротив, в Стигию, как Ренельт в два дня
нарисует ему на длинном пергаменте весь путь, от самого порога. Знатно
рисовал - со всеми подробностями. Указывал колодцы, места для привала
безопасные и даже разбойничьи засады отмечал, и все приметное, что
встретится в пути, - какое-нибудь дерево неожиданной формы или валун у
дороги. Все сходилось в точности, путнику оставалось только пергамент
разматывать.
Все очень удивлялись, поскольку никогда Ренельт надолго дома не
покидал, а все жил себе в деревушке. Откуда он знал другие страны, как
собственный двор?
Раз Черный Нос прямо спросил у него: "Уж не колдун ли ты, братец? И
если колдун, отчего ты не богат, не возведешь себе большого замка или хоть
дома получше твоего?"
"Клянусь кувшином молодого вина, я не колдун, - отвечал Ренельт. - А
знаю все про другие страны и города, потому что бываю там каждую ночь. Едва
лишь засыпаю, как моя душа оставляет тело и летает, все видит, все
примечает. Да я не один таков - ты, к примеру, тоже. И все, кто спит. Не
единожды встречалась моя душа с душами других спящих".
Кузнец поскреб кудрявый затылок.
"Если так, то почему же я ничего не знаю, кроме нашего села да двух
соседних, да еще селения, где прошлой зимой на свадьбе жениху глаз подбили?"
"А это оттого, - сказал Ренельт, - что у твоей души короткая память".