"Д.Мак-Грегор. Вестники Митры ("Конан")" - читать интересную книгу автора

туранских ковра... - Эбель продолжал перечислять понесенные убытки. - И еще
утащили платьев на полсотни золотых, хрустальную чашу и туфли, подаренные
мне самим владыкою... Еще... Э, Баат, что еще?
- Ничего такого, господин. Вот разве что две лошади - буланая и
каурая - да твоя сафьяновая коробочка...
И постельничий изогнулся в подобострастном поклоне, явно не
предполагая, что последует за этим сообщением. С изумлением увидел он, как
перекосилось вдруг обычно невозмутимое лицо нового охранника, как сверкнули
и сразу погасли холодные синие глаза, как сжались огромные кулаки... А уж
что тут сталось с пином Эбелем!..
Глазки его выпучились и налились кровью, хрип вырвался из глотки, а
редкие волосенки вздыбились; протянув руки к Баату, он цепко ухватил его за
полу халата и потянул на себя, будто желая опрокинуть и придушить наглого
слугу, принесшего такое страшное известие.
Бедный постельничий в этот момент едва не рехнулся сам - так ему
захотелось внезапно заскулить подобно Гану Табеку.
- О... О господин... - залепетал он, стараясь высвободиться из жирных и
мягких, но очень сильных пальцев пина. - О... Я не хотел...
Бедолага не понимал, почему утрата какой-то жалкой сафьяновой коробочки
чуть не убила Эбеля. По его личному мнению, истинное несчастье состояло как
раз таки в исчезновении самоцветов, платья и, пожалуй, еще хрустальной чаши.
Да, и Гана Табека, конечно. Как ни странно, любимый хозяин на это
отреагировал довольно спокойно - повыл немного, и все. Зато о коробочке
застрадал как о родной...
- Уа-у-ау-у-у! - вдруг взревел Эбель, рывком соскакивая с тахты. - Моя
коробочка!.. Моя... Уй-а-а-а!
Сей воинственный клич лишил несчастного последних сил. Плюнув в сторону
двери, где за спиной Конана толпились разбуженные воплями слуги, он снова
рухнул в подушки и застонал. О, он стонал так жалобно, что даже суровое
сердце варвара дрогнуло на миг. Впрочем, он немедленно вспомнил, что и сам
собирался лишить купца его сокровища, так что сострадание здесь было просто
неуместно.
А Эбель тем временем совсем разошелся. Катаясь по своему широкому ложу,
он визжал и рычал, рвал зубами подушки, когтями скреб покрывало, разрывая
его в клочья, выдирал из висков седую поросль и швырял клочки на пол - в
общем, вел себя несколько странно.
Пожав плечами, Конан отвернулся от сего малоинтересного зрелища и пошел
к себе. Пока пин оплакивал сафьяновую коробочку, его охраннику следовало
обдумать все произошедшее нынешней ночью, а затем и решить, что же делать
дальше. Продолжать ли службу у благородного пина, нет ли... Сообщать ли
Нассету через Ши Шелама о пропаже серебряной пчелы, нет ли... Может,
попытаться самостоятельно найти коварную Илиану и толстозадого сердцееда
Гана Табека?..
Тяжкий вздох наполнил могучую грудь юного варвара. Закрыв ладонями уши,
дабы не слышать визгов огорченного Эбеля, он напряженно размышлял о
дальнейших своих действиях. Собственно говоря, к решению он пришел уже там,
в комнате пина. Ясно, что надо отправляться на поиски похитителей, не то
сотня золотых уплывет от него, как от невезучего рыбака стая жирной трески.
Но как узнать, куда направились беглецы? Что на уме у Илианы? Известно ли ей
об истинной ценности серебряной пчелы?