"Д.Мак-Грегор. Похищение Адвенты ("Конан")" - читать интересную книгу автора

Итак, я возвращался на родину после многих лет странствий - путь мой
был долог, и проходил через Ванахейм, Киммерию, Аквилонию и Немедию; до
Ванахейма я два года жил в Асгарде, а до Асгарда в Гиперборее, и... Впрочем,
сие не имеет отношения к этой истории...
Направляясь по Дороге Королей к западу моей Коринфии, я ощущал такое
томление в груди, какое вряд ли смогу передать теперь словами. Утро было
чудесное - светлое и тихое, как душа юной девы; я пел (до того я не пел лет
пятнадцать), и шаг мой становился все четче и быстрее; ни одного человека не
встретил я до самого полудня и немало был этим доволен, ибо свидание с
родиной не терпит чужих глаз.
И вот, когда хонайя, владетелем коей я стал спустя три года, уже
виднелась вдали, из густого кустарника на дорогу вышла молодая особа
примерно твоих, Конан, лет. Тебе ведь уже двадцать?
- Почти, - с неудовольствием кивнул киммериец, заметив, что слово "уже"
хон Булла произнес через запинку, очевидно заменив им более неприятное для
гостя слово "еще".
- Лицом девица была бела и нежна, - продолжал слегка смутившийся
старик, - волос имела тоже белый - вот как у Майло, - а в руках она держала
корзину, такую тяжелую, что тонкий стан ее сгибался чуть ли не вдвое. Скажу
сразу, что отсутствие спутника, полные скорби прекрасные глаза и писк,
доносящийся из корзины, тут же открыли мне истину: неверный возлюбленный
оставил несчастную с ребенком! Когда же я, незанятый никакими иными
заботами, посмотрел на нее внимательнее, то увидел богатый, хотя и уже чуть
запылившийся наряд. Увы, знатная семья обладает теми же предрассудками, что
и простая деревенская... Конечно, бедняжку выгнали из дому, как только
узнали о ее позоре!
Сердце мое сжалось. Приблизившись, я просил ее разделить со мной мою
скромную трапезу (сам я не был голоден, но она наверняка была, что
немедленно подтвердилось), объяснив свое предложение тем, что душа моя
пребывает в печали, освобождению от которой вовсе не способствует
одиночество. Она согласилась.
Вдвоем мы довольно быстро справились и с бутылью вина, и с половиной
большого круглого хлеба, и с куском солонины. Поначалу девица не желала
встречаться со мною взглядом, но потом немного оттаяла и даже назвала мне
имя свое и ребенка. Ее звали Майана, а мальчика - Майло, и шла она из той
самой хонайи, владетелем коей мне потом предстояло стать. При этом родом она
была из Немедии, из самой Нумалии. Как выяснилось еще позже, все мои догадки
оказались верны: Майана, дочь богатого барона, полюбила нищего бродячего
менестреля и зачала от него дитя. С сей поры и начались ее несчастья...
Парень, страшась праведного гнева родителя девушки, тайком скрылся из
баронства в неизвестном направлении; она хранила тайну сколько было
возможно, по ночам проливая горчайшие слезы; затем, когда признаки бремени
стали явны, призналась отцу, который тотчас с позором изгнал ее из дома.
Майана отправилась к тетушке в Коринфию - та любила ее и всегда звала к
себе. Увы и еще раз увы. Добрая женщина, в ужасе и негодовании призывая
богов преждевременно изъять плод из чрева племянницы, не оставила ее даже
переночевать. Помаявшись в хонайе без крова и денег, девушка нанялась,
наконец, в таверну подавальщицей и там-то служила до самого появления на
свет маленького Майло. Но кому нужна несчастная с младенцем? Конечно же, ее
тут же снова прогнали - третий раз за короткое время! - и она, положив сына