"Д.Мак-Грегор. Конан и призраки прошлого" - читать интересную книгу автора

замешанное на тревоге и постоянном напряжении, оставило его, исчезло
без следа; он почувствовал, как расслабились его руки, плечи, могучая
шея, и вдруг короля обуяло такое нестерпимое желание как следует
напиться, что он невольно ускорил шаг. К Нергалу всех мятежников, тем
более, что они сейчас и в самом деле где-то в той стороне,
беспощадно уничтоженные верными Черными Драконами; и предателя Горо
тоже к Нергалу -- он вскоре отправится туда прямиком из Железной
Башни, и... Кого же еще? А, махнул рукой Конан, пускай к Нергалу идут
все! Он смачно сплюнул, ударом ноги распахнул тяжелую дверь, снизу
всю испещренную следами его сапог, и вошел во дворец. Там он сбросил
в услужливо подставленные руки слуге шелковый, расшитый золотыми
звездами плащ, и в несколько прыжков одолел широкую и длинную
мраморную лестницу, ведущую в небольшой уютный, но почти пустой зал --
здесь обычно государь принимал обиженных, угнетенных, несправедливо
осужденных и прочих нуждающихся; из этого зала потайная дверца вела в
в роскошные покои, устланные толстыми и мягкими словно водоросли
туранскими коврами, с тяжелыми занавесями на огромных, почти во всю
стену окнах, с простой, но изящной дубовой мебелью -- эти покои
являлись любимым местом отдохновения короля.

Широкими шагами Конан пересек зал, повернул за великолепное,
кхитайской работы кресло с высокой и узкой спинкой -- там сидел он во
время приемов, и исчез за бархатным серебристо-серым пологом, на ходу
хлопнув с размаху ладонью по висевшему на стене колокольцу из
неизвестного дотоле сплава темно-желтого цвета -- подарку шемитского
купца. Легкий звон разнесся по залу и, спустя лишь несколько
мгновений, через зал уже спешил старый слуга с подносом в руках.
Привычки короля были ему давно известны, а потому все необходимое
всегда хранилось поблизости -- большой серебряный кубок, присланный в
дар аквилонскому владыке тем же шемитским купцом, и мастерски
сделанный ювелиром Фарнаном высокий кувшин с узким горлышком; пузатые
бока сего творения были украшены тончайшей, изящнейшей гравировкой,
изображающей Конана-варвара, Конана-Амру и Конана-короля в разные
мгновения бурной жизни достойного мужа: на пиратском корабле и на
гладиаторской арене, в пустынных гирканских степях и на пути к
подземному храму Митры, с мечом и секирой -- жаждущей крови Рана
Риордой... Нет, ювелиру не были известны подробности тех приключений.
Гравюры свои он создал по краткому и точному описанию государя,
который, время от времени предаваясь воспоминаниям, пожелал вдруг
заказать мастеру картины своей жизни -- не для того, чтобы
демонстрировать их гостям, а только для себя самого.

Но не часто Конан лицезрел сей кувшин; здесь, в этих покоях, он бывал
лишь тогда, когда позволяли обстоятельства либо настроение. А
обстоятельства в последнее время складывались весьма и весьма печально,
что, естественно, не могло улучшить настроения аквилонского владыки.
В провинциях то и дело вспыхивали мятежи, на подавление которых
уходили из столицы отборные войска; не всегда они возвращались в
Тарантию в прежнем составе -- мятежники дрались как загнанные волки;
на границе с Немедией чуть не каждый день происходили стычки,