"Д.Мак-Грегор. Конан и призраки прошлого" - читать интересную книгу автора

Вспомнив бой, Конан невольно застонал. Старый крючок был прав: ничего
нельзя изменить в прошлом. Но как научиться жить так, чтобы потом и
не хотелось ничего менять? Пожав плечами, король ответил сам себе
тем, что смачно сплюнул на пол; затем он рывком поднялся на ноги и
пошел к двери -- давно пора отыскать меира Кемидо и вернуться в
настоящее. Кром! А что еще ему делать здесь? Вновь испытывать муки
распятого на кресте? Зачем? Весь этот бардак уже случился десять лет
тому назад! Всему свое время... Но не успел Конан сделать и пары
шагов, как ладонь его правой руки пронзила страшная боль. Вот и еще
одно послание из прошлого... Он вздрогнул, остановился -- на миг в
глазах потемнело; стиснув зубы, киммериец помянул все конечности
Нергала, коими, по его мнению, являлись проклятые наемники-шемиты,
оторвал еще один клочок от рубахи и им зажал новую рану.

Он отлично помнил палящее солнце (именно таким, каким оно и было в тот
день десять лет назад) -- глаз благого Митры, который мог быть не
только мягким, светлым и теплым, но и равнодушным, но и жестоким; он
помнил и мертвую пустоту вокруг, и собственное бессилие, и ощущение
холода от мрачной стены Хаурана за его спиной; и ухмыляющиеся
физиономии шемитов, прибивавших его к кресту, и мерзкую улыбку
Констанция -- возвышаясь на коне в окружении своих воинов, закованных
в броню, он с нескрываемым удовольствием наблюдал за муками распятого
варвара. А в небе в ожидании легкой добычи уже кружились стервятники.
Они опускались все ниже, в нетерпении открывая кривые клювы и
пронзительно каркая, и Конану казалось, что он слышит их запах --
гнилостный, нестерпимо едкий -- запах разлагающейся плоти... Да,
тогда его спас Гарет -- предводитель шайки зуагиров, но спас для
себя: в бою киммериец стоил дюжины крепких воинов, а его
выносливость, присущая скорее зверю, нежели человеку, делала Конана
воистину бесценным.

... И снова из ладоней брызнула кровь. Король стряхнул ее и сел на
земляной пол, так как теперь гвозди должны были вонзиться в его ноги.
Он кожей почувствовал, как поднимается заросшая черными вьющимися
волосами шемитская рука с зажатым в кулаке молотом и... Лоб его и
спина мгновенно взмокли от пронзительной боли, левый сапог наполнился
горячей кровью и Конан, вцепившись зубами в ворот куртки, чтобы не
прокусить губу, стащил его, с проклятьями отбросил в сторону. Теперь
надо было снять и другой, ибо рука палача уже взяла последний,
четвертый гвоздь...

Дернувшись, он принял и этот удар. Перед глазами поплыли круги, в
мутной черноте которых король узрил вдруг крест, а на нем -- себя
самого; распятый, в одной лишь набедренной повязке, он с дикой
ненавистью смотрел на Констанция и его приспешников, жалея о том
только, что прежде собственной смерти не успел отправить на Серые
Равнины грязную кофитскую тварь, предательством завладевшую властью
в Хауране... И как сквозь сон расслышал киммериец клекотанье и свист
крыльев стервятников, жаждущих крови и плоти пленника. Сжав кулаки,
он издал утробный звериный рык, поднялся и сделал неуверенный шаг к