"Шон Мур. Проклятье шамана ("Конан")" - читать интересную книгу автора

заключительное предложение: половина трофеев в случае победы переходила к
Конану и его армии. Кроме того, он пообещал еще лично вознаградить варвара.
И Конан принял роковое решение, в чем теперь глубоко раскаивался.
Численностью какланийцы в два раза превосходили своего атакующего противника
и сразу же заставили его отступать. Конан вынужден был драться или умереть.
В какой-то момент он даже помышлял о бегстве, но верные ему люди гибли
теперь по его вине, и он не мог их оставить. Они дрались как львы и,
отправляясь в преисподнюю, не забывали прихватить с собой нескольких
дикарей. До последнего человека они стояли рядом с Конаном. До последнего
человека они сложили здесь свои головы.
Выругавшись, Конан прогнал навязчивые воспоминания. Прямо напротив него
нахальная птица методично перебиралась от трупа к трупу, выклевывая только
самые деликатные места. Тихий шелест прибоя неестественно гармонировал с
хлопаньем крыльев и щелканьем клювов.
Ничего не скажешь, обстановка вряд ли могла поднять и без того мерзкое
настроение.
Конан бросил унылый взгляд на море, взвешивая свои немногочисленные
возможности. Редкие клочья облаков неподвижно повисли в безветренном небе.
Вдали виднелось темное пятнышко, имевшее форму расплывчатого креста, что на
самом деле могло оказаться кораблем. Киммериец напряг свое острое зрение.
Да, несомненно, это был корабль. Попав в утренний штиль, он со спущенными
парусами беспомощно покачивался на сверкающей водной глади. Конану
почудилось, что он слышит манящий зов океана, чувствует его могучее дыхание.
Ему вдруг нестерпимо захотелось вновь оказаться средь бескрайних морских
просторов. Но холодный рассудок безжалостно рушил фантазии. Что ни говори, а
на твердой земле у него было больше шансов выжить.
Кроме того, его ждала еще нелегкая работенка. Конан лениво зевнул,
скользя взглядом по побережью. Он не чувствовал себя отдохнувшим, хотя и
проспал всю ночь. Он почесал зудящий затылок, тщетно пытаясь вспомнить того
наглеца, что посадил ему шишку. Обычно схватка настолько увлекала азартного
киммерийца, что он не замечал даже крупных ран, не говоря уж о синяках и
царапинах, пока наутро они не заявляли о себе все разом. Наверняка ночной
кошмар был следствием полученного сотрясения.
Конан глубоко вздохнул: задача, которую он перед собой поставил, не
вызывала энтузиазма.
Он начал кропотливо отыскивать трупы своих людей, складывая их вместе с
оружием поверх кучи сухих веток, которая вскоре должна была превратиться в
гигантский погребальный костер: именно так хоронили гирканийцев на их
далекой родине. Своей преданностью и храбростью они заслужили могилу более
достойную, чем животы стервятников.
Вот уже несколько часов Конан продолжал откапывать своих мертвецов. Он
наконец перестал терзаться чувством вины: его люди пошли в бой по своей воле
и пали с честью, он за них отомстил. Но легче от таких мыслей не
становилось. Киммериец как раз вытаскивал из воды последнего воина, когда
заметил, что губы того шевелятся. Это был Ари, его первый помощник.
Глаза Ари был закрыты. Конан склонился над ним и принялся тормошить,
пытаясь привести в чувство, и вдруг... с отвращением отпрянул. Движение губ
покойника исходило от небольшого краба, уютно обосновавшегося во рту. Тварь,
по всей видимости, забралась туда в поисках самого нежного мяса. Конан
брезгливо смахнул маленького падальщика острием меча, заметив сырой розовый