"Саке Комацу. Похитители завтрашнего дня" - читать интересную книгу автора

тебя быстренько препроводят в ваше консульство и вылетишь из Японии в
двадцать четыре часа!
От несмолкаемого грохота и злости я совсем потерял голову и, бросившись
к телефону, набрал номер полиции.
Но... что-то случилось с аппаратом. Диск крутился совершенно бесшумно.
Наверно, уши заложило. Я помотал головой - никакого эффекта. Посмотрел
на Кисако. Лицо у нее было растерянное. Зажав уши руками, она тоже трясла
головой.
Ее губы шевелились. Что она говорит? Я ничего не слышал.
Исчез не только голос Кисако, исчез стук парового молота, исчез вой
джаза. Я слышал только, как звенит у меня в ушах.

Лишь впоследствии я понял, что этот маленький эпизод был прелюдией к
цепи событий, потрясших Японию и не только Японию.
Но тогда я об этом не думал.
Сначала я даже не очень удивился. Бывает же так - зевнешь, и вдруг на
секунду закладывает уши. Наверное, и сейчас нечто в этом роде. Я лишь
сильнее прижал к уху телефонную трубку.
Но...
Из чрева холодной пластмассовой трубки не доносилось никаких гудков -
ни длинных, ни коротких.
Отняв ее от уха, я подул в дырочки, потряс головой.
Молчание.
Повернулся и чуть не столкнулся лбом с Кисако. Она стояла за моей
спиной, и губы у нее двигались вовсю, вероятно, она кричала.
- Кисако, что с тобой? - заорал я, но не услышал звука собственного
голоса.
Прошло секунд тридцать, прежде чем я это осознал. Как известно, если
человек глохнет и перестает воспринимать внешние звуки, свой голос он
продолжает слышать. Колебания собственных голосовых связок поступают в
нервные центры не только через барабанные перепонки, но и по
зрительно-слуховому нерву. И тем не менее...
Я не слышал собственного голоса!
И тут меня охватила страшная тревога. Мне стало жутко.
Неужели в результате выходок этого подлого Гоэмона у меня вышел из
строя весь слуховой аппарат?!
Побелев как полотно, я стоял в полном оцепенении. А Кисако, широко
разевая рот, продолжала "кричать". Потом начала размахивать руками. На ее
глазах блестели слезы.
- Не слышу! - крикнул я изо всей мочи. - Вдруг оглох. Внезапная
глухота! - Я чуть не надорвал голосовые связки, но своего голоса не слышал.
От натуги у меня посинело лицо. Черт, может, я не только оглох, но и онемел?
Естественно, Кисако меня не слышит. Кажется, она на что-то жалуется.
Я показал пальцем на свое ухо и покачал головой. Кисако в точности
повторила мой жест. В ужасном раздражении я вытащил записную книжку и
размашисто написал:
"Ничего не слышу, не понимаю тебя. Оглох!"
Она выхватила у меня авторучку и написала на том же листке: "И я!"
Я сжал ее плечи.
- Правда?