"Навстречу дикой природе" - читать интересную книгу автора (Кракауэр Джон)

Глава восемнадцатая. Тропа Стэмпид

После того, как его попытка выбраться провалилась из-за разлива Текланики, МакКэндлесс 8 июля возвратился в автобус. Никто не знает, что творилось у него в душе. Дневник молчит. Вполне возможно, что его не слишком заботил отрезанный пусть к спасению. И в самом деле, у него в то время не было причин волноваться: стояла середина лета, земля изобильно снабжала его растениями и дичью, еды хватало. Он, вероятно, предположил, что если переждет до августа, то Текланика обмелеет достаточно, чтобы ее пересечь.

МакКэндлесс вновь устроился в ржавом остове автобуса номер 142 и вернулся к рутине охоты и собирательства. Он прочел “Смерть Ивана Ильича” Толстого и “Человек-компьютер” Майкла Крайтона. В дневнике он отметил, что дождь непрерывно льет уже неделю. Дичь попадалась в избытке: за три последние недели июля он убил тридцать пять белок, четыре дикуши, пять соек и дятлов и двух лягушек, которых он съел с гарниром из дикого картофеля, дикого ревеня, разнообразных ягод и огромного количества грибов. Но, несмотря на кажущееся изобилие, мясо было очень постным, и он получал меньше калорий, чем сжигал. После трех месяцев подобной диеты, он балансировал на опасной грани. А потом, в конце июля, МакКэндлесс сделал гибельную ошибку.

Он только что закончил читать “Доктора Живаго” – книгу, которая вдохновила его на восхищенные комментарии на полях и подчеркивание некоторых фрагментов:

“ПРИРОДА / ЧИСТОТА” – вывел он заглавными буквами наверху страницы.

О как хочется иногда из бездарно-возвышенного, беспросветного человеческого словоговорения в кажущееся безмолвие природы, в каторжное беззвучие долгого, упорного труда, в бессловесность крепкого сна, истинной музыки и немеющего от полноты души тихого сердечного прикосновения!

МакКэндлесс пометил звездочками и скобками этот абзац, и обвел “в кажущееся безмолвие природы” черными чернилами.

Рядом со словами “И вот оказалось, что только жизнь, похожая на жизнь окружающих и среди нее бесследно тонущая, есть жизнь настоящая, что счастье обособленное не есть счастье … Это огорчало больше всего”, он записал: “Счастье истинно лишь если его разделить с другими”.

Хочется трактовать эту фразу как еще одно свидетельство того, что долгое, одинокое отдохновение МакКэндлесса серьезно изменило его. Можно истолковать ее как признание, что он был, возможно, готов приоткрыть свою скорлупу, и, вернувшись в цивилизацию, он собирался покончить с жизнью одинокого странника, больше не избегать близости с людьми, и стать членом человеческого общества. Но мы этого никогда не узнаем, поскольку “Доктор Живаго” оказался последней книгой, прочтенной Крисом.

30 июля, через два дня после того, как он дочитал роман, в дневнике появилась зловещая запись: “ЧРЕЗВЫЧАЙНО СЛАБ. ИЗ-ЗА ГОРШКА. СЕМЕНА. ОЧЕНЬ ТЯЖЕЛО ДАЖЕ ВСТАТЬ. ГОЛОДАЮ. В БОЛЬШОЙ ОПАСНОСТИ”. До этого в дневнике не было и намека, что МакКэндлесс оказался в критических обстоятельствах. Он голодал, и его скромный рацион превратил тело в мешок с костями, но здоровье, судя по всему, было в порядке. Затем, после 30 июля, его состояние резко ухудшилось. К 19 августа он был мертв.

Было сделано немало предположений о причине столь быстрого угасания. После опознания останков МакКэндлесса, Уэйн Вестерберг смутно припомнил, что Крис мог купить в Южной Дакоте какие-то зерна перед тем, как отправиться на север, включая, возможно, семена картофеля, которые планировал выращивать во время приключения. Согласно этой теории, МакКэндлесс так и не высадил их (я не видел никаких следов огорода поблизости от автобуса), и к концу июля проголодался настолько, что решил съесть эти семена, которые отравили его.

Проросшие семена картофеля действительно слегка ядовиты. Они содержат соланин – яд, встречающийся у растений семейства пасленовых, который вызывает рвоту, понос и апатию, а если его принимать длительно, разрушительно влияет на пульс и давление. У этой теории, впрочем, есть серьезный недостаток: для наступления печальных последствий, МакКэндлесс должен был съесть много фунтов семян, и если учесть небольшой вес рюкзака при высадке, вряд ли он имел с собой больше нескольких грамм, если имел их вообще.

Но другие сценарии упоминают семена совсем другой разновидности картофеля, что гораздо более похоже на правду. На страницах 126 и 127 “Травника Танаина” описывается растение, прозванное индейцами, которые добывают его похожий на морковку корень, диким картофелем. Он известен ботаникам как Hedysarum alpium, и растет на песчаных почвах повсеместно в этом регионе.

Согласно “Травнику Танаина”, “корень дикого картофеля – вероятно, самая важная пища индейцев Дена’ина за исключением диких фруктов. Они едят его сырым, вареным, печеным или жареным, предпочитая обмакивать в масло или топленое сало, в котором они его также хранят”. Далее книга рассказывает, что лучшее время для сбора дикого картофеля – “весна, как только земля растает… Летом он становится сухим и жестким”.

Присцилла Рассел Кэри, автор “Травника Танаина”, объяснила мне, что “весна была особенно тяжелым временем для народа Дена’ина, особенно в прошлом. Зачастую дикие стада не появлялись или гон рыбы не начинался в положенное время. Тогда дикий картофель становился основным продуктом питания, пока поздней весной не появлялась рыба. Он очень сладкий. Он был – да и сейчас является их излюбленным кушаньем”.

Над землей дикий картофель прорастает как кустистая трава высотой в два фута, с нежными розовыми цветами, похожими на миниатюрные цветки душистого горошка. Руководствуясь книгой Кэри, МакКэндлесс 24 июня начал без вреда для здоровья выкапывать и есть корни дикого картофеля. 14 июля он принялся поедать и стручки растения, похожие на бобовые – возможно, потому, что корни стали слишком жесткими. На одной из фотографий того времени виден галлоновый пластиковый мешок, до отказа набитый такими семенами. А затем, 30 июля, запись в дневнике гласит: “ЧРЕЗВЫЧАЙНО СЛАБ. ИЗ-ЗА ГОРШКА. СЕМЕНА. …”

На следующей странице после дикого картофеля “Травник Танаина” описывает близкородственное растение – дикий душистый горошек, Hedysarum mackenzii. Хотя он немного меньше, растения так похожи, что порой их путают даже ботаники. Лишь одно различие абсолютно надежно: на обратной стороне листочков дикого картофеля заметны поперечные жилки, отсутствующие у дикого душистого горошка.

Книга Кэри предупреждает, что поскольку дикий душистый горошек так похож на дикий картофель и “считается ядовитым, идентификация должна быть предельно аккуратной перед тем, как употребить дикий картофель в пищу”. Записи об отравлениях H. mackenzii отсутствуют в современной медицинской литературе, но аборигены Севера издревле знают, что дикий душистый горошек ядовит, и очень осторожны при сборе растений.

Чтобы найти материалы о признаках отравления диким душистым горошком, пришлось углубляться в архивы арктических исследований XIX века. Я нашел искомое в дневниках сэра Джона Ричардсона, знаменитого шотландского хирурга, натуралиста и исследователя. Он был участником первых двух экспедиций злополучного сэра Джона Франклина, и выжил в обеих. Именно Ричардсон застрелил подозреваемого убийцу-каннибала во время первой экспедиции. Он также был ботаником, который впервые составил научное описание H. mackenzii и дал растению его ботаническое название. В 1848 году, руководя арктической экспедицией, посланной искать пропавшего Франклина, Ричардсон сделал сравнительный анализ H. alpinum и H. mackenzii. H. alpinum, как он отметил в дневнике,

Легко представить, что Крис МакКэндлесс сделал ту же ошибку, что и старая индианка, и стал таким же беспомощным. После сопоставления доступных свидетельств, оставалось мало сомнений, что МакКэндлесс – безрассудный и неосторожный по своей природе – совершил ошибку, приняв одно растение за другое, и умер от последствий. В статье для “Аутсайд” я написал с большой степенью уверенности, что именно H. mackenzii, дикий душистый горошек, убил юношу. Практически все журналисты, писавшие о трагедии МакКэндлесса, пришли к тому же умозаключению.

Но по мере того, как я продолжал исследовать гибель МакКэндлесса, это единодушие внушало все большие сомнения. За три недели, начиная с 24 июня, МакКэндлесс выкопал и благополучно съел дюжины корешков дикого картофеля, не совершив этой ошибки. Почему же 14 июля, когда он начал собирать семена вместо корней, то неожиданно спутал два вида?

Я все больше убеждался, что МакКэндлесс скрупулезно избегал ядовитого H. mackenzii и никогда не ел ни семян, ни других частей этого растения. Он действительно отравился, но погубил его не дикий душистый горошек. Причиной смерти МакКэндлесса был дикий картофель, H. alpinum, обозначенный в “Травнике Танаина” просто съедобным.

В книге написано, что только корни дикого картофеля съедобны. Хотя про семена не говорится, что их можно есть, отсутствуют и указания на их токсичность. Семена дикого картофеля никогда не были названы ядовитыми ни в едином опубликованном тексте. Но семейство бобовых (Leguminosae, к которому принадлежит H. alpinum) изобилует видами, вырабатывающими алкалоиды – химические соединения с мощным фармакологическим эффектом. В частности, алкалоидами являются морфин, кофеин, никотин, кураре, стрихнин и мескалин. И у многих видов токсин находится в строго определенном месте растения.

“Вот что происходит со многими бобовыми, – объясняет Джон Брайант, специалист по химической экологии Университета Аляски в Фербэнксе. – Поздним летом эти растения концентрируют алкалоиды в оболочке семян, чтобы отпугнуть от них животных. В определенное время года не является необычным растение со съедобными корнями и ядовитыми семенами. Если вид вырабатывает алкалоиды с приближением осени, наиболее вероятно обнаружить токсин именно в семенах”.

Во время визита на реку Сушана в 1993 году, я собрал образцы H. alpinum, росшего в нескольких футах от автобуса, и послал несколько сушеных стручков доктору Томасу Клаусену, коллеге профессора Брайанта по кафедре химии Университета Аляски. Хотя предварительный анализ, произведенный Клаусеном и студентом-выпускником Эдвардом Тредуэллом, выявил в семенах следы алкалоидов, более тщательная проверка не обнаружила никаких алкалоидов, ни токсичных, ни иных.

Я был обескуражен. С учетом тревожной и недвусмысленной записи в дневнике от 30 июля, сложно было поверить, что недавно съеденные в большом количестве семена не были связаны с его смертью.

В течение долгого времени после выхода в свет в 1996 году первого издания этой книги, я все еще был озадачен отсутствием алкалоидов в протестированных семенах. Несколько лет я упорно просеивал научную литературу, надеясь отыскать ключ к разгадке. Однажды я нашел статью, озаглавленную “Идентификация свайнсонина как возможного содействующего микотоксина в микотоксикозах заплесневелых кормов”. Статья описывала грибок Rhizoctonia leguminicola, который живет на многих видах бобовых летом при сыром климате. И R. leguminicola, как оказалось, производит мощный алкалоид, называемый свайнсонином – веществом, которое скотоводы и ветеринары хорошо знают как убийцу домашнего скота. Ветеринарная литература изобилует описаниями отравлений животных при поедании сырого корма, зараженного Rhizoctonia leguminicola.

Когда я прочел о связи между R. Leguminicola и свайнсонином, меня озарило: МакКэндлесса убили не семена дикого картофеля, а, возможно, плесень, которая на них росла. Сушеные семена, которые я послал Клуасену и Тредуэллу, дали негативные результаты, поскольку на них не было плесени. Но можно с большой вероятностью предполагать, что стручки, которыми МакКэндлесс питался в последние две недели июля, могли быть заражены R. Leguminicola.

Он начал собирать и поедать в больших количествах семена дикого картофеля 14 июля, во время затяжного дождя. Эти зеленые стручки хранились во влажных и грязных мешках Зиплок – отличной питательной культуре для выращивания плесени. Если съеденные МакКэндлессом семена дикого картофеля были заражены свайнсонином из размножившегося R. Leguminicola, это означает, что парень не был таким безрассудным и неумелым, как его изображают. Он не спутал два вида. Отравившее его растение не было ядовитым само по себе, МакКэндлесс всего лишь съел заплесневелые семена. Невинная ошибка, стоившая ему жизни.

В ветеринарной литературе нет недостатка в описаниях отравлений животных свайнсонином после употребления корма, зараженного грибком. Наиболее явны неврологические симптомы. Согласно работе, опубликованной в “Журнале Ассоциации американской ветеринарной медицины”, такой скот показывает симптомы “депрессии, медленную неуверенную походку, грубую шерсть, вялый взгляд, истощение, мускульную нескоординированность и нервозность (особенно во время стресса). Кроме того, больные животные могут стать одиночными и сложными для управления, а также испытывать сложности с едой и питьем”.

Эффект отравления свайнсонином хронический – алкалоиды редко убивают на месте. Токсин делает свое дело скрытно, косвенно, ингибируя ферменты, необходимые для гликопротеинового метаболизма. Он действует подобно массивной газовой пробке в топливопроводе. Организм не может превращать съеденное в источник энергии. Если принять слишком много свайнсонина, то ждет голодная смерть, и не имеет значения, сколько еды попало в желудок.

Иногда животные выздоравливают после отравления свайнсонином, но только если они изначально достаточно упитанны. Чтобы ядовитый компонент был выведен из организма через мочу, он сперва должен связаться с молекулами глюкозы или аминокислот. Чтобы очистить организм от яда, нужны большие запасы протеинов и сахаров.

Проблема в том, – говорит профессор Брайант, – что если ты изначально худ и голоден, у тебя, очевидно, нет запасов глюкозы и протеина, чтобы вывести токсин из системы. Когда голодающее животное принимает алкалоид – даже такой неопасный, как кофеин, – тот влияет значительно сильнее, чем в нормальных условиях. Если МакКэндлесс съел кучу таких семян, будучи уже полумертвым от голода, это неминуемо должно было обернуться катастрофой”.

Отравленный заплесневелыми семенами, МакКэндлесс обнаружил, что слишком слаб для похода к шоссе и к спасению. Он даже не мог как следует охотиться, а потому еще более слабел, приближаясь к голодной смерти. Его жизнь катилась к последней черте с ужасающей скоростью.

За 31 июля и 1 августа в дневнике записей нет. 2 августа записано лишь: “УЖАСНЫЙ ВЕТЕР”. Осень была не за горами. Температура падала, и дни стали заметно короче. Каждый оборот Земли вокруг оси крал семь минут дневного света, и приносил взамен семь минут холода и темноты. За одну неделю ночь удлинилась почти на час.

“СОТЫЙ ДЕНЬ! Я СДЕЛАЛ ЭТО! – торжественно записал он пятого августа, гордый, что достиг столь значительного рубежа. – НО ОЧЕНЬ СЛАБ. УГРОЗА СМЕРТИ ВЫГЛЯДИТ РЕАЛЬНОЙ. СЛИШКОМ СЛАБ, ЧТОБЫ ВЫЙТИ, БУКВАЛЬНО ПОЙМАН В ГЛУШИ. – НЕТ ДОБЫЧИ”.

Если бы у МакКэндлесса была топографическая карта Службы геологической съемки США, он бы знал о существовании хижины Парковой службы выше по реке Сушана, в шести милях к югу от автобуса – расстояние, которое он мог преодолеть даже будучи серьезно ослабленным. Хижина, сразу за границей Национального парка Денали, была оснащена небольшим запасом провизии для чрезвычайных ситуаций, матрацем и средствами первой помощи для рейнджеров во время зимнего патрулирования. Еще на две мили ближе были две неотмеченные на карте частные хижины – известных гонщиков на собачьих упряжках Уилла и Линды Форсберг из Хили и служащего Национального парка Денали Стива Карвайла. Там тоже должна была оставаться еда.

Казалось, что спасение МакКэндлесса было на расстоянии трехчасовой прогулки вверх по реке. Печальная ирония, часто упоминавшаяся после его смерти. Но и те хижины его бы не спасли: во второй половине апреля, когда весна сделала невозможной езду на собачьих упряжках и снегоходах, хижины опустели, а потом неизвестные вандалы ворвались во все три хижины и основательно их разрушили. Провизия внутри оказалась открытой для дождя и животных.

Это было обнаружено лишь в конце июля, когда полевой биолог Пол Аткинсон совершил изнурительный десятимильный переход через Внешний Массив от шоссе к хижине Парковой службы. Он был потрясен и сбит с толку увиденными разрушениями. “Это был явно не медведь, – докладывает Аткинсон. – Я работаю с медведями и знаю, как выглядит учиненный ими разор. Это выглядело так, будто кто-то вломился в хижины с молотком-гвоздодером и сокрушил все, что попалось под руку. По величине ростков кипрея, пробившегося сквозь выброшенные наружу матрасы, было ясно, что вандализм случился несколькими месяцами ранее”.

“Она была полностью разрушена, – говорит Уилл Форсберг о своей хижине. – Все, что не прибито гвоздями, было уничтожено. Лампы и большинство окон разбиты. Матрацы вытащены наружу и свалены в кучу, доски потолка сдернуты вниз, топливные канистры пробиты, дровяная печка исчезла. Даже большой ковер вытащили гнить под дождем. И вся еда исчезла. Так что хижины не помогли бы Алексу. А может, он это и сделал”.

Форсберг считает МакКэндлесса главным подозреваемым. Он думает, что МакКэндлесс случайно наткнулся на хижины в начале мая, пришел в ярость из-за вторжения цивилизации в его драгоценную дикую природу, и методично разломал строения. Эта теория, однако, не объясняет, почему он не сделал то же самое с автобусом.

Карвайл тоже подозревает МакКэндлесса: “Это лишь интуиция, но я чувствую, что он был из тех, кто может захотеть ‘освободить дикую природу’. Например, разрушив хижины. Или, возможно, ему не нравилось правительство. Он увидел знак Парковой службы на одной из хижин, предположил, что все они являются государственной собственностью и решил нанести удар по Большому Брату. Это явно находится в пределах допустимого”.

Власти, в свою очередь, не считают, что вандалом был МакКэндлесс. “Мы действительно не имеем представления, кто это сделал, – говорит Кен Керер, главный рейнджер национального парка Денали. – Но Крис МакКэндлесс не числится среди подозреваемых”. И вправду, в дневнике и фотографиях МакКэндлесса ничто не указывает, что он был где-либо поблизости от хижин. Когда МакКэндлесс в начале мая покинул автобус, из фотографий ясно, что он направился на север, в противоположную сторону. И даже если бы он каким-то образом набрел на них, сложно представить, что он уничтожил строения, не похваставшись этим в дневнике.

В журнале МакКэндлесса нет записей с 6 по 8 августа. 9 августа он стрелял в медведя, но промахнулся. 10 августа он видел карибу, но не смог прицелиться, и убил пять белок. Если в его организме уже накопился свайнсонин, мелкая дичь не могла его насытить. 11 августа он убил и съел белую куропатку. 12 августа он выполз из автобуса, чтобы собрать ягоды, оставив просьбу о помощи на тот маловероятный случай, если кто-то забредет к автобусу в его отсутствие. Написанная аккуратными заглавными буквами на странице, вырванной из “Тараса Бульбы”, она гласила:

Он подписался “Крис МакКэндлесс. Август?” Осознавая серьезность положения, он оставил используемую годами нахальную кличку Александр Супербродяга ради имени, данного ему родителями при рождении.

Многие жители Аляски удивляются, почему МакКэндлесс, оказавшись в отчаянной ситуации, не устроил лесной пожар, тем самым подав сигнал бедствия. В автобусе хранилось почти два галлона бензина, и было бы достаточно развести огонь такой силы, чтобы заметили с самолетов, или хотя бы выжечь гигантскую надпись SOS на торфяниках.

Однако, вопреки распространенному мнению, над автобусом не пролегают оживленные авиамаршруты, и над ним пролетает очень мало самолетов. За четыре дня, проведенных на тропе Стэмпид, я не увидел ни единого самолета, за исключением коммерческих реактивных лайнеров, пролетающих на высоте более двадцати пяти тысяч футов. Несомненно, иногда в пределах видимости показывались и маленькие самолеты, но МакКэндлессу понадобилось бы устроить крупный лесной пожар, чтобы привлечь их внимание. И, как указывает Карина МакКэндлесс, “Крис никогда бы не смог намеренно сжечь лес, даже чтобы спасти свою жизнь. Каждый, кто думает иначе, ничего не понимает в моем брате”.

Смерть от голода – не из приятных. На поздних стадиях, когда тело начинает пожирать само себя, жертва страдает от мышечной боли, проблем с сердцем, потери волос, головокружения, нехватки дыхания, повышенной чувствительности к холоду, физического и умственного изнурения. Кожа теряет цвет. Без важных питательных веществ в мозгу возникает сильный химический дисбаланс, вызывая конвульсии и галлюцинации. Однако некоторые из тех, кого вернули с порога голодной смерти, рассказывают, что ближе к концу голод исчезает, жуткая боль проходит, и на смену страданиям приходит возвышенная эйфория, чувство покоя, сопровождаемое необыкновенной ясностью ума. Хотелось бы верить, что и МакКэндлесс испытал подобный восторг.

12 августа он записал в своем дневнике последние слова: “Прекрасная голубика”. С 13 по 18 августа в журнале – лишь перечень дней. Во время этой недели он вырвал последний лист из мемуаров Луи Л’Амура “Образование скитальца”. На одной стороне листа было несколько строк, процитированных Л’Амуром из поэты Робинсона Джефферса “Мудрецы в часы несчастья”:

На другой, чистой стороне листа МакКэндлесс написал короткое прощание: “Я ПРОЖИЛ СЧАСТЛИВУЮ ЖИЗНЬ И БЛАГОДАРЮ ГОСПОДА. ПРОЩАЙТЕ И ДА БЛАГОСЛОВИТ ВАС ВСЕХ БОГ!”

Затем он вполз в спальный мешок, сшитый для него матерью, и соскользнул в забытье. Он, вероятно, умер 18 августа, через 112 дней после того, как пошел навстречу дикой природе и за 19 дней до появления у автобуса шестерых жителей Аляски, обнаруживших внутри тело.

Напоследок он сфотографировал сам себя. На снимке Крис стоит рядом с автобусом под высоким небом Аляски. Одной рукой он протягивает к объективу последнюю записку, другую поднимает в храбром и блаженном прощальном жесте. Ужасно истощенное лицо похоже на череп. Но если он и жалел себя в те последние тяжелые часы – потому что был так молод, потому что был в одиночестве, потому что его тело предало его, а воля подвела – на фотографии нет и следа этого. Он улыбается, и во взгляде можно безошибочно прочесть: Крис МакКэндлесс обрел мир, блаженный, как монах, отправляющийся к Богу…