"Джеки Коллинз. Голливудские мужья (Голливудская серия) " - читать интересную книгу автора

опустошив почти всю тарелку и громко рыгнул, а она поспешно убрала со стола
объедки и поставила перед ним пятую банку пива.
Лицо его расползлось, глаза помутнели. Он оглядел ее, шлепнул по заду и
громко заржал. Она спряталась на кухне. Она прожила с ним всю жизнь, но
боялась его больше, чем незнакомого человека. Он был грубый и жестокий. Не
раз его тяжелая рука больно жалила ее лицо, плечи и ноги.
А ему нравилось щеголять тем, что он здесь самый сильный.
Она вымыла в большой миске единственную тарелку и задумалась: сколько
же мама пробудет в больнице? Только бы недолго. Ну, может, день или два.
Она вытерла руки, просочилась через тесную гостиную, где отец
похрапывал перед черно-белым мельканием телевизора. Пряжка пояса
расстегнута, живот отвратительно выпучился из-под грязнущей футболки, на
груди подрагивала пустая пивная банка.
Она выбралась на улицу, в туалет. В самом доме канализации не было -
умыться можно было только из потрескавшейся раковины, наполненной тепловатой
водой. Иногда она умывалась в кухне, но при отце не могла на это осмелиться.
Последнее время он взял моду подглядывать за ней, заявляться туда, где она
переодевалась, и скалить зубы на ее развивающиеся формы.
Она устало стянула с себя блузку, переступила через упавшие шорты и
стала плескать воду под мышки, на грудь, между ног.
Жаль, что нет зеркала, она бы посмотрела, какая у нее теперь фигура. В
школе она и еще три подружки забирались в туалетную кабинку и изучали друг у
друга распускающиеся бутончики грудей. Но чужое тело - это одно, а свое -
совсем другое; груди других девчонок ее не интересовали.
Она осторожно ощупала вздутия вокруг маленьких сосков и даже затаила
дыхание - такое странное чувство, когда прикасаешься к себе самой.
Она так увлеклась изучением своего нового тела, что прослушала шаги
отца, подходившего к туалету. Без стука он распахнул настежь скрипучую
дверь, так быстро, что девочка даже не успела прикрыться. Его ширинка была
расстегнута. "Надо отлить, - буркнул он. Потом, словно сигнал поступил в
мозг с задержкой, он добавил: - Что это ты здесь стоишь, в чем мать родила?"
"Просто моюсь, папа", - ответила она, покраснев как свекла и кинувшись
было к полотенцу, которое принесла с собой.
Он оказался проворнее. Пьяно качнувшись, он наступил на тонюсенькое
полотенце и загородил своей тушей дверной проем. "С парнями уже шляешься? -
загремел он. - По рукам пошла?"
"Нет". Она отчаянно тянула полотенце, пытаясь выдернуть его из-под
отцовской ноги.
Сделав два неверных шага, он шатнулся в ее сторону, изо рта несло
пивным перегаром, глаза налились кровью. "А не врешь, малая?"
"Нет, папа, не вру", - прошептала она, готовая умереть со стыда, ей
хотелось как можно скорее убежать и спрятаться в постели.
Долгую минуту он сверлил ее тяжелым взглядом. Потом притронулся к себе
и громко хрюкнул.
Сердце ее заколотилось, посылая сигнал тревоги. У нее перехватило
дыхание. Инстинкт подсказывал ей: она в ловушке.
Он закопошился в ширинке и вытащил свое хозяйство наружу, и вот оно уже
торчало из штанов разъяренным красным дулом. "Видишь?" - проурчал он.
Ее словно парализовало.
"Видишь? - повторил он, такой же красный, как его оружие. - Вот чего ты