"Хол Клемент. В глубинах океана" - читать интересную книгу автора

какой-то мере не уверюсь, что нахожусь в одиночестве. Лучшей политикой для
меня было видеть, но не быть видимым самому. А уверен я буду лишь тогда -
если вообще смогу быть уверен,- когда опущусь на самое дно и достаточно
долгое время проведу за прослушиванием.
Пока я смотрел на датчик давления, сообщавший мне, как увеличивается
слой воды надо мной, и на сенсоры, которые дали бы мне знать, если кто-то
неподалеку воспользовался бы сонарным устройством. Я не смог бы сказать,
хочу ли я получить какой-то сигнал или нет. Если мои приборы проявят
активность, то будет прогресс; тогда я буду знать, что рядом, внизу,
находится кто-то, кому здесь не следует находиться,- с другой стороны, такой
же разновидности прогресса добились и остальные трое.
Однако слишком беспокоиться об этом не стоило, потому что обломок
разбитого судна в пятнадцать-двадцать футов длиной на индикаторе сонара
покажется именно тем, чем он и является, а капсула скорее всего не будет
заметна. Ясное дело, одних специалистов по сонарным устройствам обмануть
труднее, других - легче.
Я, конечно, мог выглядывать наружу. Капсула была снабжена
иллюминаторами, и парочка из них смотрела в ту сторону, где раньше
располагалась корма "Пагноуз". Через них я даже временами что-то видел.
Фосфоресцирующие искорки проплывали вверх, а люминесцентные полосы,
недостаточно яркие для того, чтобы определить их цвет, иногда проносились
мимо и исчезали во тьме, а порою целыми минутами висели перед иллюминатором,
как бы отмечая местоположение тех загадочных и любопытных существ, что
пытались заглянуть внутрь. Меня так и подмывало - не слишком сильно, но все
же подмывало - включить свои фонари, чтобы посмотреть, что там такое.
Мой обломок медленно опрокидывался. Меня заверяли, что этого не
произойдет - вес распределен так, что острый нос всегда будет указывать
вниз, и когда я ударюсь о дно, капсула останется наверху,- но жаловаться
теперь было некому. Сделать с этим ничего было нельзя, и я уже начал
раздумывать о том, как мне придется выворачиваться, если капсула приземлится
в донный ил или на твердую скалу, а обломок окажется наверху. Маневренность
капсулы была очень ограниченной. Если меня накроет останками корпуса, будет
недостаточно просто сбросить балласт для того, чтобы капсула вынесла меня
назад к поверхности.
Повлиять на движение капсулы, перемещаясь внутри нее от стенки к
стенке, я никак не мог. Внутренний диаметр этого крохотного аппарата был
всего около шести футов, и то большую часть пространства занимала
закрепленная аппаратура.
Некоторые из моих друзей были склонны решать проблемы, ничего не
предпринимая до самого последнего момента. Большинство из них я пережил. Как
только я заметил, что обломок опрокидывается, мне потребовалось пять секунд
на то, чтобы обдумать возможные действия. Я не мог отцепиться от обломка
прямо сейчас, потому что правильная, почти сферическая форма капсулы
привлечет внимание любого наблюдателя, вооруженного хорошим сонаром,-
правда, до сих пор такой наблюдатель не проявил себя. Я мог также включить
огни, чтобы рассмотреть дно перед тем, как упасть на него, и тогда, может
быть, я успел бы отделиться вовремя. Однако это шло вразрез с моими
намерениями остаться незамеченным. Я мог продолжать опускаться на дно в
надежде что независимо от того, опрокинется капсула или нет, я окажусь в
безопасном положении по отношению к обломку, - то есть ничего не