"Мэри Хиггинс Кларк. С тех пор, как уснула моя красавица" - читать интересную книгу автора

одетые, обоим еще нет сорока, у каждого это второй брак, счастливые,
желающие друг друга. И с баром все должно было пойти гладко, даже несмотря
на взятую ссуду, он был уверен, что сможет окупить его за пару лет.
Спокойная, выдержанная Рут стала для него прибежищем после того, как он
отступил перед притязаниями Этель. "Каждый цент, который я ей выплачу,
окупится моим спокойствием," - сказал он тогда адвокату, который всеми
силами старался уговорить Симуса не надевать на себя петлю и не соглашаться
на пожизненные алименты.
Он был счастлив, когда родилась Марси. Через два года неожиданно
появилась Линда. И уж совсем нежданно родилась Дженни, когда им обоим
было уже по 45 лет.
Стройное тело Рут стало производить впечатление коренастого. Когда
рента за бар удвоилась, а потом и утроилась, и старые посетители перестали
заглядывать туда, ее спокойное лицо приобрело выражение постоянной
озабоченности. Она так много хотела дать своим девочкам, а доходы не
позволяли этого. Нередко она набрасывалась на мужа: " Вместо нормального
дома ты смог дать им лишь кучу мусора."
Последние годы, когда прибавились еще затраты на колледж, были
мучительными. Ни на что не хватало денег. И эта тысяча долларов в
месяц,
отрываемая для Этель, пока она не выйдет замуж или умрет, была, как
кость поперек горла, которую Этель грызла, не переставая. "Ради Бога,
обратись в суд," - подстегивала его Рут. "Расскажи, что ты не в состоянии
дать своим собственным детям образование, а эта паразитка уже нажила себе
целое состояние. Ей не нужны твои деньги. Она имеет больше, чем она может
потратить."
Последняя вспышка на прошлой неделе была самой ужасной. Рут вычитала в
"Пост", что Этель подписала контракт на книгу с авансом в пол-миллиона
долларов. Журналист приводил слова Этель о том, что эта книга, в которой она
расскажет "все-все", будет "равносильна взрыву динамита в мире моды".
Для Рут это явилось последней каплей. Это, и еще возвращенный за
отсутствием денег на счету чек. "Иди к этой... - Рут никогда не употребляла
крепких выражений, и сейчас едва сдержала себя. - Скажи ей, что я собираюсь
пойти к газетчикам и рассказать им, что она вымогает у тебя деньги. 12 тысяч
в год в течении 20 лет!" С каждым словом голос Рут становился все
пронзительнее. "Я мечтаю уйти с работы, мне уже 62 года. Потом, ты сам
знаешь, пойдут свадьбы. Мы и в могилы ляжем с этой удавкой на шее. Скажи ей,
что это будет очень интересная новость, когда напечатают, что одна из их
сотрудников - феминистка и шантажирует своего бывшего мужа."
"Это не шантаж. Это алименты. - Симус старался, чтобы его голос звучал
твердо. - Но ты права. Я схожу к ней."
Рут вернется в воскресение к вечеру. К полудню Симус заставил себя
выйти из полулетаргического состояния и принялся убирать квартиру. Раньше,
два года назад, для этой цели каждую неделю приглашалась женщина. Теперь же
они поделили между собой обязанности, причем Рут постоянно ныла, что ей
достается больше. "После ежедневной давки в метро бегать все выходные по
квартире в обнимку с пылесосом - это то, что мне просто необходимо!" На
прошлой неделе она внезапно разразилась слезами: "Господи, как же я устала!"
К четырем часам квартира выглядела вполне прилично. Стены, конечно,
следовало бы покрасить. Да и линолеум на кухне совсем вытерся. Здание