"Артур Кларк. Юпитер Пять" - читать интересную книгу автора

экранировать.
И профессор Форстер первым вошел внутрь "Пятерки" -
честь, принадлежавшая ему по праву. А мы столпились около
Кингсли, чтобы он мог нам передавать, что говорит профессор.
Форстер ушел недалеко. Как и следовало ожидать, внутри
первой оболочки была вторая. Расстояние между ними
позволяло стоять во весь рост, и, светя фонариком в разные
стороны, он всюду видел ряды подпорок и стоек, но и только.
Прошло еще двадцать четыре томительных часа, прежде чем
нам удалось проникнуть дальше. Помню, под конец я не
выдержал и спросил профессора, как это он не догадался
захватить взрывчатки. Профессор обиженно посмотрел на меня.
- Того, что есть на корабле, хватит, чтобы всех нас
отправить на тот свет, - ответил он, - Но взрывать - значит
рисковать что-нибудь разрушить. Лучше постараемся придумать
другой способ.
Вот это выдержка? Впрочем, я его понимал. Что такое
лишний день, если ищешь уже двадцать лет?
Вход нашел - кто бы вы думали? - Билл Хоукинс. Возле
северного полюса этой маленькой планеты он обнаружил
громадную, метров сто в поперечнике, пробоину. Метеорит
пробил тут обе внешние оболочки. Правда, за ними оказалась
еще третья, но благодаря одному из тех совпадений, которые
случаются, если прождать несколько миллионов лет, в это
отверстие угодил другой метеорит, поменьше, и пропорол ее.
Третья пробоина была совсем небольшая, только-только
пролезть человеку в скафандре. Мы нырнули в нее один за
другим.
Наверно, во всю жизнь мне не доведется испытать такого
странного чувства, какое владело мной, когда я висел под
этим исполинским сводом, будто паук под куполом собора
Святого Петра. Мы знали, что нас окружает огромное
пространство, но не знали, как оно велико, потому что свет
фонарей не давал возможности судить о расстоянии. Здесь не
было пыли, не было воздуха, поэтому лучи были попросту
невидимы. Направишь луч на купол - светлый овал скользит
все дальше, расплывается и наконец совсем пропадает.
Посветишь "вниз" - видно какое-то бледное пятно, но так
далеко, что ничего не разобрать.
Под действием еле заметной силы тяжести мы медленно
падали, пока нас не остановили тросы. Над собой я видел
мерцающий кружок там, где мы входили; конечно, далековато,
но все-таки легче на душе.
Я раскачивался на тросе, во тьме кругов мерцали бледные
звездочки-фонарики моих товарищей, и тут меня вдруг осенило.
Забыв, что все радиофоны настроены на одну волну, я завопил:
- Профессор, по-моему, это вовсе не планета! Это
космический корабль.
И тут же смолк, чувствуя себя последним дураком. Секунду
царила напряженная тишина, затем она сменилась нестройным