"Полицейская Академия" - читать интересную книгу автора (Гуттенберг Стивен, Вильсон Хач)

ЧАСТЬ II

К середине восьмидесятых годов Нью-Йорк становился все опаснее и опаснее, причем не только для простых обитателей, но идлятех, кто охранял их спокойствие и безопасность по долгу службы. Город оказался поделенным на сферы влияния между враждующими бандитскими группировками, которые своей жестокостью превзошли даже знаменитых Аль Капоне и Диллинджера – некоронованных королей преступного мира двадцатых-тридцатых годов. Каждый день отделы криминальной хроники периодических изданий пугали граждан жуткой информацией:«Три обезглавленных трупа в городском метрополитене», «Отрезанная голова найдена в мусорном ящике в районе Бруклина», «Сексуальный маньяк подстерег очередную жертву в районе аэропорта им. Кеннеди», «Совершенно обугленный труп неизвестного найден па свалке автомобилей»… Стрельба на улицах из автоматического оружия стала привычным делом, никого более не удивляли рэкет, киднэпин, налеты на банки и супермаркеты средь бела дня.

Полиция сбилась с ног, ища преступников, но силы правопорядка явно не справлялись с поставленной перед ними задачей. Преступность в городе не уменьшалась, а наоборот,- увеличивалась, приобретая совершенно невиданные ранее формы и размеры. И когда, наконец, стало очевидным, что силы охраны правопорядка не могут справиться с поставленной перед ними задачей, мэр города Мэри Сьюзил была вынуждена пойти на крайнюю меру – в наиболее криминагенно опасные районы были посланы свежеиспеченные офицеры, выпускники Полицейской Академии 1984 года, так и не успевшие пройти соответствующую практику.

– Любой ценой остановить рост преступности во вверенных вам районах – вот ваша задача, господа офицеры!- так поставила Мери Сьюзил главную цель этой акции на встрече в нью-йоркской мэрии.

Сьюзил можно было понять: одним из пунктов предвыборной программы ее было «остановить рост преступности в городе», а поэтому приближающиеся выборы не сулили ей в контексте происходящего никаких шансов на успех…

Вечерело.

Пит Абрахамсон посмотрел на часы – было без четверти девять. Это означало, что его небольшой магазинчик через пятнадцать минут должен быть закрыт. Посетителей уже не ожидалось, и Абрахамсон, поудобней расположившись в мягком кожаном кресле, нажал на кнопку дистанционного управления телевизора. Там передавали последние городские новости. После небольшой рекламной заставки двое популярных телеведущих начали обзор последних событий.

– Добрый вечер. Я – Джордж Хильер, рядом со мной Элизабет Броуденберг. Сейчас вы услышите последние известия. Информация из Гарлема. Преступность в этом районе быстро возросла. Сегодня в восемнадцать часов тридцать пять минут двадцатисемилетний безработный негр Джефри Хоуп ворвался в бар «Паутина» и, угрожая пистолетом сорок пятого калибра, потребовал у хозяина выручку. В завязавшейся перестрелке нападавший получил тяжелое проникающее пулевое ранение в легкое. Бармен, посудомойка и двое посетителей убиты на месте…

На экране появились кадры – полицейские машины с включенными сиренами,«скорая помощь», санитары, выносящие из «Паутины» носилки с трупами.

– Пресс-конференция мэра Нью-Йорка Мери Сьюзил еще раз показала полную беспомощность городских властей перед ростом организованной преступности,- улыбаясь, продолжила обзор новостей Элизабет Броуденберг, сероглазая крашеная блондинка с необыкновенно большой грудью,- мэр города не представил какой-нибудь серьезной концепции по борьбе с правонарушениями. Попытка омоложения кадрового состава городской полиции за счет недавних выпускников Полицейской Академии, не прошедших даже соответствующей практики, выглядит по меньшей мере беспомощно…

Зрители увидели растерянное лицо мэра, отбивавшейся от репортеров.

– Мы продолжим через некоторое время. Программу новостей прервал рекламный ролик.

– Еще недавно это было поправимой трагедией,- обращался с экрана пожилой седовласый джентльмен, стоя в комнате, в которой на ковре, в луже крови, лежал какой-то грязный субъект.- Да, еще недавно это было трагедией. Но сейчас одна лишь капля патентованного порошка для выведения кровавых пятен с ковровых поверхностей «Ультра-Си-Колер» избавляет вас от необходимости длительной чистки ковров после визита в вашу квартиру подобных проходимцев,- джентльмен указал на окровавленного типа,- «Ультра-Си-Колер» не оставляет для кровавых пятен никаких шансов. Мы заботимся о вас и о ваших ковровых изделиях! Не забыли?«Ультра-Си-Колер»!

После рекламного сюжета Джордж Хильер продолжил выпуск последних новостей.

– Трое полицейских тяжело ранены, один скончался на месте – таковы результаты перестрелки, возникшей сегодня ночью. Бывший налоговый инспектор, а ныне безработный Джон Маггер приобрел себе автоматическую винтовку «М-16» и решил опробовать ее из окна своей квартиры. Первой жертвой стрелка, к большому сожалению, оказался наряд полиции. Как ни странно, самому

злоумышленнику удалось скрыться. Ведется розыск.

Оперативно прибывшие на место перестрелки репортеры успели запечатлеть только лужи крови на мостовой.

– Через некоторое время мы продолжим наши сообщения,- улыбнулась с экрана Элизабет Броуденберг. На экране появилась молоденькая девочка – совсем подросток. Держа в руках огромный кольт, она говорила:

– Лучший подарок к окончанию школы – шестизарядный кольт знаменитой фирмы «Бидмайер»! Подружки! Только это оружие способно защитить вас от насильников! Цельтесь врагу в яйца!- девушка навела пистолет на камеру,- и ваша девственность останется в безопасности. Запомнили? Шестизарядный «Бидмайер»! Оптовым покупателям скидка до тридцати пяти процентов! Звоните нам по телефону 172373780! Не забыли? 172373780! Мы заботимся о вас и о вашей девственности!

На экране телевизора вновь появилась Элизабет Броуденберг.

– Только что получено новое сообщение: глава преступной группировки «Рак матки» Эдди Салдам со своими подручными совершили очередной налет на супермаркет «АБС» в районе Бруклинского моста. Похищена дневная выручка, супермаркету нанесен урон на сумму более ста восьмидесяти тысяч восьмисот долларов. Как всегда, Эдди Салдаму удалось скрыться еще до появления полиции. Это еще раз свидетельствует о полнейшей беспомощности органов правопорядка в нашем городе…

При упоминании одного только имени Эдди Салдама Пит вздрогнул. Салдам был грозой всех владельцев магазинов, кафе, баров и ресторанов в их районе. Он и его негодяи обложили всех мелких собственников еженедельной данью, грозясь в случае неповиновения поджогами и физическим насилием…

Абрахамсон вновь посмотрел на часы. Было без двух минут девять.

– Что ж, пора закрываться,- вслух решил он и выключил телевизор.

Сперва хозяин магазина закрыл входные двери на четыре огромных замка с кодовыми устройствами. Затем установил перед дверьми огромный капкан – реклама утверждала, что подобные капканы русские устанавливают в своих городах на медведей. Затем подключил сигнализацию и алармы. После этого опутал прилавок паутиной проволоки и подключил ее к сети…

Подобные предосторожности не были чрезмерными – магазин Пита Абрахамсона грабили уже раз десять – почти все ограбления и налеты были делом рук окрестных преступных группировок, вроде «Рака матки» Эдди Салдама. Полиция, как и всегда, была бессильна, и поэтому приходилось рассчитывать только на собственные силы.

В магазине зазвонил телефон.

– Слушаю!- поднял трубку Абрахамсон.

– Ты не забыл, надеюсь?- послышалось с той стороны провода.- Ты не забыл, что сегодня?

Абрахамсон побледнел. Сегодня он должен внести очередную дань Салдаму и его людям – десять процентов недельной выручки.

– Да-да, мистер Салдам, я помню, я помню, как всегда, встречаемся на том же месте, что и всегда…

– Что-то не слышу радости в твоих словах, дешевый пидар,- послышалось с той стороны.- Ты что, чем-то недоволен? А то я ведь могу…

Абрахамсон притворно захихикал:

– Что вы, что вы, мистер Салдам, я очень, очень доволен, что мне приходится иметь дело с таким великодушным джентльменом, как вы! Выражаю вам свою искреннюю, неподдельную благодарность! Другой бы на вашем месте…

Салдам перебил его:

– Ладно, заткнись, козел! Значит, ты помнишь – в половину десятого на том же месте. И вот еще что – бумажками не меньше полтинника. Думаешь ты один у меня тут такой? Я не собираюсь таскать чемоданы денег! У меня таких, как ты – двадцать семь человек. Ты – двадцать восьмой… А то ведь я могу и вообще не принять твоих

вшивых денег. Знаешь, что тогда будет С тобой и твоей паршивой лавочкой…

– Что вы, что вы!- залепетал в телефонную трубку Абрахамсон,- я обязательно принесу вам сегодня деньги, ровно в половину десятого, и как раз на то место, что и всегда. В том же месте и в то же время…

В трубке послышались короткие гудки.

Абрахамсон вынул из внутреннего кармана пиджака пачку денег и еще раз пересчитал их. Посмотрев на часы – до встречи с вымогателем оставалось двадцать минут – Пит положил пачку в карман и через черный вход отправился на улицу, к своему красному спортивному «шевроле» с треснувшим лобовым стеклом. Менять стекло на новое все равно не было смысла – каждый день его могли разбить подростки-наркоманы, что околачивались около его магазина. Включив зажигание, Абрахамсон двинулся по плохо освещенным улицам в сторону кинотеатра «Иллюзион»- недалеко от него Пита и должны были ожидать бандиты.

Абрахамсон прибыл на место встречи минут за десять до положенного времени – так было надежнее. Заглушив свою машину, он хлопнул дверкой и, не закрывая ее на замок, пошел по направлению к билетным кассам. Пока вымогателей не было, Абрахамсон решил позвонить приятелю – тот содержал пиццерию в том же квартале и так же, как и Пит, платил дань Салдаму и его бандитам из группировки «Рак матки».

Пит набрал номер.

– Алло,- послышалось с той стороны,- это ты, Пит?

– Я,- шепотом, словно его могли подслушивать,

ответил хозяин магазина,- как твои дела? Хозяин пиццерии тяжело вздохнул:

Ой, хреново мои дела. Хреновей не бывает…

Салдам?- поинтересовался Абрахамсон.

– Он, проклятый!- ответил приятель Пита.- Десяти процентов выручки ему уже мало.«Я, мол, человек с большими запросами,- принялся перекривливать он рэкетера,- мне, мол, твоих десяти штук в неделю даже на пиво не хватает…» А у меня торговля совсем упала. Где я ему столько возьму?

– А ты не говори ему, сколько у тебя выходит в

неделю – откуда ему знать! Хозяин пиццерии вновь вздохнул:

– Ой, ну как не говорить! У него везде свои люди! А если, не дай Бог, выяснится, что я его обманул…

– Да как этот козел может выяснить,- начал было Абрахамсон, но не успел – чья-то тяжелая рука легла ему на плечо. Абрахамсон вздрогнул и обернулся: перед ним, гадко ухмыляясь, стоял Эдди Салдам.

Глядя на внешность Салдама, вряд ли можно было предположить, что это – главарь одной из самой влиятельной в Нью-Йорке преступной группировки. Это был малый лет двадцати пяти-двадцати восьми, довольно небольшого роста, щуплый, сухопарый, в грязном засаленном пиджаке, надетом на такую же грязную майку с надписью масляной краской «Рак матки – короли НьюЙорка». На ногах его были стоптанные кроссовки без задников. В двухнедельной щетине виднелись какие-то крошки – видимо, остатки ужина. Глаза рэкетера сверкали истерической злобой.

– Так-так-так,- медленно произнес он, глядя в глаза помертвевшего от ужаса Абрахамсона,- так-так-так. Чудно-чудно-чудно. И кому это ты такие советы даешь, мать твою так?

– Я хотел, мистер Салдам… Я думал… Тут один мой приятель вымогает у меня на пиво… Я не хотел, мистер Салдам… Вы не так поняли меня…

Преступник вырвал из рук Пита телефонную трубку.

– Алло,- небрежно сказал он,- алло, это ты, грязный итальяшка Фрауччи?

– Я,- залепетал тот на другом конце провода.

– Слушай, только без дураков, а не то при встрече получишь в хохотальник. Что советовал тебе этот козлина Абрахамсон?

– Он советовал мне скрывать от вас мои истинные доходы,- послышалось с того конца провода.

Салдам повесил трубку.

Вот и прекрасненько,- сказал он, повернувшись к Абрахамсоиу.

Тот затравленно молчал.

Вот и чудненько!- продолжил бандит, наотмашь въехав хозяину магазина по лицу.

Тот с размаху ударился затылком о телефонный аппарат и с тихим стоном осел на асфальт.

Поднять его!- коротким кивком головы приказал Салдам своим подручным – те живо кинулись выполнять распоряжение хозяина.

Ну что, мой хороший, а деньги, деньги-то ты, надеюсь, принес?- почти ласковым тоном поинтересовался Салдам.

Да, мистер Салдам, вот ваши деньги, мистер Салдам,- заплетающимся от ужаса голосом пробормотал Абрахамсон и судорожным движением расстегнул пиджак,- вот ваши деньги, как вы и просили – только крупными банкнотами…

Салдам протянул руку за пачкой.

– Сколько здесь?

– Ровно восемь с половиной тысяч – как раз десять процентов недельной выручки…

– Ты что, совсем охренел, грязный ты, вонючий козлина!- взорвался бандит.- Восемь с половиной штук? Ты что, считаешь меня за мелкого мальчика, начинающего вымогателя? Да я стою теперь штуку в час!

– Но у меня больше нету,- испуганным голосом лепетал Абрахамсон,- нету у меня больше, торговля падает, люди нищают, никто не хочет покупать мои товары…

– А кто только что советовал этому итальяшке утаивать от меня часть доходов?- истерически завопил Салдам.- Кто говорил, что мне никак не узнать, сколько ты имеешь на самом деле?

– Но я имел в виду совсем другое…

– Короче!- рявкнул бандит так громко, что даже стоявшие рядом его приближенные перепугались,- короче,

Абрахамсон, с этой недели ты отдаешь мне уже не десять, а все двадцать пять процентов. А если ты такой бедный – убирайся из моего района, продавай свою лавочку и запасайся новым хохотальником, потому что они,- бандит указал на своих людей,- будут тебя очень больно бить. Понятно тебе, грязная ты козлина?…

– Эй, еще пару пива!

После напряженного трудового вечера Эдди Салдам и его ближайшие сподвижники развлекались в популярной нью-йоркской пивнухе «Синька», что недалеко от Центрального парка.

Официант принес два бокала с темным пивом.

…так вот, захожу я к этому ханыге Гранту – тому самому, что отказался платить, захожу в его вонючую лавочку, а он сразу же кинулся к себе в конторку, наверное, все штаны обосрал…, – делился впечатлениями Эрик Мартинес, подручный Салдама, молодой мулат кубинского происхождения, с необыкновенно дебильным выражением лица.- А мамаша Грант, жена хозяина, так и примерзла к прилавку. Ясно, дай ей волю, она сейчас же подымет крик – убивают, мол, грабят и так далее. Ну, стукнул я ее гирей по чайнику, чтобы не базлала на весь белый свет о своих неприятностях, но эта подлая сука так укусила меня за ладонь – до сих пор болит!- Мартинес продемонстрировал всем присутствующим пострадавшую часть тела.- Пришлось поработать над ней ломиком, которым ее муж открывает ящики – живо успокоилась, миленькая. Перемахнул я через прилавок, гляжу – а этот придурок уже телефон схватил. Я беру ломик и…

А его супругу ты потом отбарал?- перебил собеседника Даниэль Поллак, толстый бородатый негр с пивным брюхом, тоже один из ближайших помощников Сплдпми.

Мартинес обиделся: Оставь свои жлобские шуточки, Дэн. Я тут тружусь целыми днями, как пчелка, можно сказать, пострадал на

работе, а ты, черножопая скотина…

– Ладно, мужики, отставить базары!- скомандовал Салдам.- Мы устали, пришли сюда расслабиться, а вы начинаете свои разборки. Сколько можно об одном и том же

– «по чайнику», «в хохотальник»… Вы как канидские лесорубы: на лесоповале – о бабах, а с бабами о рубке леса. Мы, кажется, не на работе…

– Так я и спросил его о бабе, а он почему-то обиделся,- захохотал толстый негр,- да еще черномазым меня называет. Оскорбляет мое расовое достоинство… Сам такой же черномазый, как и я.

– Черножопый,- поправил его Мартинес.- Черномазый – это я, а ты, парень – черножопый.

– Ладно, успокойтесь, козлы вонючие,- произнес Салдам,- а не то всех повыгоняю без выходного пособия. Будете трясти нищих в подземных переходах…

– Тихо-тихо-тихо,- зашикали Мартинес и Поллак друг на друга.

Хозяин пивной включил телевизор. С экрана миловидная девочка лет пятнадцати демонстрировала гигиенические тампоны – это был рекламный ролик.

– Да, кстати, о бабах,- Поллак поманил к себе пальцем Мартинеса,- послушай классный анекдот. Заходят в ресторан трое вампиров. Подбегает к ним официант – «Вам чего, молодые люди?» Один вампир говорит:«Мне, пожалуйста, крови венозной». «Нацежу,- отвечает официант,- а вам чего?» «А мне, будьте любезны, крови артериальной»,- заказывает другой вампир.«Будет исполнено,- говорит официант,- сейчас принесу. Ну, а вам чего принести?» – интересуется он у третьего вампира.

Мартинес неспешно тянул темное пиво.

– Так вот,- продолжал негр,- «что вам принести?» – интересуется официант у третьего вампира. А тот говорит -«мне, пожалуйста, крутого кипятку». «Что за ерунда?- возмутились те двое вампиров,- как это так – крутого кипятку?» А он вытаскивает из нагрудного кармана два использованных тампона и говорит:«А я чайком побалуюсь!»

Мартинес побледнел и с шумом выблевал пиво на пол. Салдам и Поллак дико развеселились:

– Ну и впечатлительный же ты, Эрик! А еще – боец банды «Рак матки»! Тебе бы соску сосать…

По телевизору начинался выпуск ночных новостей.

– Как всегда, в студии канала обозрения – Джордж Хильер и Элизабет Броуденберг. Сообщаем последние новости. В Бруклине только что закончился городской конкурс матерщинников, организованный местной воскресной школой. Победительницей стала девятилетняя Илона Слюпски – из всех нам известных исходных лексем она сумела составить четыре новых словосочетания. Победительница награждена бесплатной путевкой по маршруту «Золотое кольцо России»- организаторы конкурса надеются, что именно там молодое дарование сумеет обогатить свой лексикон.

– Во дает!- восторженно пробормотал Поллак.

– Продолжаем наш выпуск последних известий,- улыбнулся с экрана Джордж Хильер,- всем нам известно,- ведущий сделал печальное лицо,- и, к великому сожалению, даже слишком хорошо известно, что преступность в нашем прекрасном городе все время возрастает. Как мы уже сообщали, мэр города Мери Сьюзил приняла решение омолодить кадры нью-йоркской службы общественной безопасности за счет недавних выпускников Полицейской Академии, не прошедших даже соответствующей практики. Только что нам стало известно, что молодые офицеры полиции приступят к исполнению своих служебных обязанностей уже с завтрашнего утра.

На экране телевизора появились лица выпускников Академии. Камера оператора остановилась на голубоглазой блондинке, туго затянутой в черный полицейский комбинезон.

– А ничего баба,- кивнул Салдаму Поллак,- такая аппетитненькая, такая сексопильненькая…

– Заткнись, ублюдок,- ответил тот,- тебе, черножопой скотине, только и знать, что насиловать белых баб.

– Хорошо, хорошо, заткнусь, уже заткнулся,- ничуть не обиделся негр.

В это время двери пивной с шумом раскрылись, ив проеме показалась группа вооруженных людей.

– Ни с места!- заорал во всю глотку маленький китаец, видимо – главарь этой банды и для острастки пальнул из пистолета в потолок.- Ни с места! Руки – на стол! Сейчас мои люди пройдутся по рядам, а вы вежливо покажете, где у вас лежат деньги и драгоценности. И не вздумайте шутить – особенно это относится к тебе, вонючка Салдам.

Мартинес медленно потянулся за пистолетом во внутренний карман пиджака, однако Салдам шепотом приказал ему:

– Не стоит, Эрик. Этот узкоглазый китаеза Ли еще очень пожалеет о содеянном. Мои ребята при первом же удобном случае отрежут у него яйца и заставят съесть их сырыми, не запивая. Поллак, где там у нас деньги?…

Капитан шестнадцатого участка нью-йоркской полиции Генри Лассард с трудом пробирался на своем служебном «понтиаке» через автомобильные пробки центра города – ни полицейская мигалка на крыше машины, ни сирена, ни громкоговоритель не помогают в Нью-Йорке в часы пик никому. Генри Лассард был зол – его только что распекало начальство в Управлении, причем нарекания за плохую работу были целиком справедливы: кривая преступности за последние несколько месяцев неимоверно возросла. Ограбления, налеты, кражи со взломом, угоны дорогих автомашин следовали чередой. Впрочем, единственный повод для оправдания у капитана все-таки был, и он был весьма серьезен: в шестнадцатом участке полиции хронически не хватало людей: часть погибли в перестрелках с бандитами, часть уволилась по собственному желанию, не выдержав нечеловеческого напряжения работы. Правда, сегодня капитану пообещали пополнение.

У самого подъезда к участку Лассард заметил толпу мужчин и женщин, которые, держа плакаты с надписями «Долой некомпетентную полицию!», «Шестнадцатый участок – самый худший в Нью-Йорке!», «За что мы платим деньги в федеральный бюджет?», скандировали:«Долой Лассарда!». При выходе из автомобиля капитана забросали тухлыми яйцами.

– Вот черт,- пробормотал капитан, выходя из машины,- что за гадкий запах!… С трудом уворачиваясь от разгневанных сограждан, Лассард добежал до дверей полицейского участка.

За столом сидел лейтенант Шлегель. Подняв глаза на начальника, он рассмеялся:

– И тебе досталось, приятель! Ничего, со мной сегодня утром случилось то же самое – только в меня бросались еще и гнилыми помидорами – может быть,и не так воняет, но намного хуже отстирывается! Капитан подошел к своему столу.

– Ты всегда находишь скверное время для своих

шуточек, Шлегель,- недовольно сказал он. Шлегель заулыбался.

Понимаю, понимаю,- участливо произнес он,- Тебя вновь выбарали в Управлении во все дыры,

А они по-своему правы,- отозвался капитан,- подумать страшно, сколько у нас безобразий в районе за последний только месяц…

И это если еще учесть, что в Управлении не все знают Добавил лейтенант Шлегель,- впрочем, сами тоже виноваты: сколько раз обещали прислать нам свежее пополнение…

А, кстати,- сказал капитан,- я как раз собирался сегодня позвонить в Академию своему брату, коменданту Лассарду. Он как-то пообещал выделить мне тек самых ребят, что участвовали в ликвидации Короткого Мака…

В это время двери служебного помещения раскрылись, и ни пороге появился какой-то тип в новенькой полицейской форме с капитанскими нашивками. Тип этот сразу же произвел и на Лассарда, и на Шлегеля целиком отталкивающее впечатление: небольшого роста блондин с редкими волосами, с треугольным лицом, на котором неестественно ярким пятном выделялись большие слюняные губы, с маленькими, точно свиными глазками, прячущимися за толстыми линзами очков в роговой оправе…

– Капитан Лассард?- спросил вошедший. Тот кивнул. Слюнявый тип подошел к самому столу. Меня зовут капитан Маузер. Я…

– Вы, наверное, изобретатель пистолета?- съехидничал лейтенант Шлегель,- и как вам только удается стрелять в таких очках?…

Маузер с удивлением посмотрел на него.

– Вы нашли слишком скверное место для своих шуточек. И вообще, соблюдайте субординацию,- Маузер Презрительно измерил Шлегеля взглядом,- лейтенант…

Лицо Лассарда приобрело официальный вид.

– Слушаю вас, капитан,- промолвил он.

– Я – капитан Маузер! Лассард вежливо улыбнулся:

– Это мы уже слышали.

– Я прислан в ваш шестнадцатый участок из Управления, чтобы контролировать вашу работу, потому что ваш участок – самый скверный во всем городе. Нигде в городе нет столько нарушений законности, как у вас, капитан!

Лассард обескуражено молчал.

– Так вот: мне даны большие полномочия. Предлагаю вам, Лассард, за тридцать дней наладить работу, а иначе…

– Что иначе?- поинтересовался Шлегель.

– …иначе вы будете уволены со службы в городской полиции,- пообещал Маузер.- А у вас,- он резко повернулся к Шлегелю,- будет такой начальник, что вы напишете рапорт «по собственному желанию» через двадцать четыре часа.

– Не понимаю,- сказал Лассард,- я сам только что приехал из Управления…

– Вам, капитан, там больше не верят,- произнес Маузер,- вы исчерпали доверие начальства. Кстати, начальник полицейского участка должен в любую минуту с закрытыми глазами сказать, что произошло на вверенной ему территории за истекшие сутки. Так что же произошло у вас, Лассард?

Капитан молча протянул ему кипу бумаг.

– Это рапорта,- сказал он,- можете ознакомиться с этим, Маузер.

Капитан взял отчеты и, поправив очки, принялся читать вслух:

– Сержант Роуперт сообщает: драка со стрельбой в подпольной клинике Макномары по нанесению татуировок. Некто Андерсен устроил разборку после того, как при татуировке члена заработал заражение крови. Двое раненых, один из них – сам Макномара – очень тяжело. Так, так… Ага, вот еще: рапорт лейтенанта Джефферсона. Трое некрофилов, пробравшись ночью в морг местной клиники Таундеша, бесчинствовали там до рассвета. Принеся с собой в термосах кипяток, они при ПОМОЩИ шланга закачали его в половой орган скончавшейся неделю назад Агаты О'Клови, девяностодвухлетней старухи и насиловали труп до полного изнеможения… Гм-м, не понимаю, как это можно насиловать труп – он что, сопротивлялся?

– Лейтенант Джефферсон не так силен в стилистике как вы,- иронично заметил Лассард.

– Дальше, что там дальше,- продолжал читать Маузер, словно не замечая реплики Лассарда,- ага, вот еще один рапорт, кажется, ваш, лейтенант Шлегель,-он обернулся к полицейскому,- так-так-так, и о чем же ям тут рапортуете… «Десятого октября сего года, роясь а мусорном баке, я случайно обнаружил отрезанную голову какого-то человека, предположительно – негра…» А какого черта вы рылись в мусорном баке, лейтенант? Может быть, по вашему указанию, Лассард? Искал отрезанные человеческие головы?

– Оставьте его, капитан,- сказал начальник шестнадцатого участка,- у кого из нас не может быть маленьких слабостей?…

Маузер подошел к дверям.

– Короче, вы меня поняли,- сказал он тоном, не терпящим возражений,- у вас есть ровно тридцать дней, чтобы исправить положение. Всего хорошего, я сейчас иду в соседний, пятнадцатый участок, а попозже еще раз загляну к вам,- пообещал он.

– Ну и курвозный тип этот Маузер,- сказал Шлегель, когда капитан вышел из помещения,- жалко, что он не пришел в участок раньше нас – иначе тухлыми яйцами и гнилыми помидорами забросали бы его…

– Ничего, Эндрю, все еще впереди,- пообещал коллеге капитан Лассард.

– Да, чуть не забыл – ты ведь собирался позвонить в Полицейскую Академию своему брату – что-то насчет пополнения,- напомнил Шлегель.

– Спасибо, что напомнил.- Лассард набрал номер Академии,- алло, соедините меня, пожалуйста, с комендантом Лассардом, Это говорит его брат.

– Слушаю тебя, Генри,- послышалось с той стороны.

– Меня сегодня в Управлении выбарали во все дыры,- не поздоровавшись, начал капитан.

– Знаю,- спокойно ответил комендант,- мне об этом уже доложили…

Ты должен помочь мне.

Как?

– По «ящику» только и говорят, что наш глубокоуважаемый мэр, мать ее так, наконец-то собирается прислать в некоторые полицейские участки выпускников твоей Академии этого года. А у меня большой некомплект.

Сколько тебе надо?- спросил комендант.

Как минимум – двенадцать.

Хорошо. Получишь шестерых…

Этого мало!- закричал капитан.

– Шестерых, и не более. Но зато – самых лучших. Тех самых, что участвовали в ликвидации Короткого Мака. Кстати, двое из них уже имеют правительственную награду

– медаль «За охрану общественного порядка»…

– Ну, спасибо тебе, брат, выручил…

– Не за что. Всегда рад тебе помочь. И помни, что Управление дало тебе для наведения порядка ровно тридцать дней… Да, чуть не забыл – к вам уже заходил капитан Маузер?

– Только что. Мне кажется, это такой гнойный пидар, каких только поискать… Кстати, кто он и откуда?

– Ему тридцать шесть лет, закончил нашу Академию в 1975 году, до этого был совладельцем похоронного бюро в Бостоне. В Бостоне преступность, сам знаешь, какая – его контора процветала, потому что трупов было более чем достаточно. Не понимаю только – и чего это его потянуло в полицию? В Управлении его не любят и боятся одновременно – он карьерист и проходимец, способен вздрючить любого, кого захочешь, только покажи. Так что будь с ним поосторожней, этот сукин сын тебя может подставить так, что тебе и не снилось…

– Короче – понятно: гнойный, вонючий, мерзкий и подлый козлина,- резюмировал капитан.- Ну, что ж, спасибо за информацию, комендант,- капитан Лассард повесил трубку и, обернувшись к лейтенанту Шлегелю, произнес:

– Мы, кажется, влипли.,.

Тем временем капитан Маузер направился в пятнадцатый полицейский участок, к своему давнему приятелю лейтенанту Лестоку,

Привет прямо с порога поздоровался он.

Привет! Как дела? Капитан Маучер опустился в кресло.

– Да вот, Управление направило меня ревизировать ваших соседей – из шестнадцатого…

– А, это и тот самый участок, куда направляют этих недоносков из Полицейской Академии?

Именно.

Ну, и что ты можешь сказать?

Лейтенант Лесток являл собой законченный тип административного служаки, бесповоротно и окончательно отупевшего за время работы. За время службы в полиции Лесток полностью потерял инициативу, во всем полагаясь на указания начальства. О его безволии и тупости говорило все: и скошенный подбородок, и чрезвычайно низкий, как у человекообразной обезьяны, лоб, и скользящий взгляд мутных голубоватых глаз. Лейтенант Лесток служил в пятнадцатом участке вот уже пять лет и, несмотря на свою беспрекословность и исполнительность, почти никогда не поощрялся начальством. Все его сокурсники по Академии давным-давно стали как минимум капитанами, и Лесток давно смирился, что и звании лейтенанта ему, видимо, суждено уйти на пенсию.

– Ну, и что ты можешь сказать?

Я могу сказать, что мне очень не нравится этот капитан Лассард,- произнес Маузер,- а еще я могу сказать, что ты, приятель, по-моему, засиделся и на своей должности, ив звании лейтенанта.

– Я чем-то не угодил начальству?- испугался

Лесток.- Боже, что я такого сделал?… Маузер улыбнулся.

– Ничего, приятель. Ровным счетом ничего,- сказал он,- лучше всего для полицейского – ничего не предпринимать, это страхует его от ошибок и, следовательно, от недовольства начальства. Ты, Лесток – именно такой человек…

– Так что же ты хочешь сказать?

– Мне кажется,- Маузер наклонился к уху Лестока,- мне кажется, что если мы облажаем этого придурка Лассарда, то ему уже не поможет никто, даже его братец,- сказал Маузер.- Тем более, что в Управлении им очень недовольны. Ему прислали новое пополнение – этих недоносков…

– Этих грязных ублюдков,- добавил Лесток.

– …да, этих грязных ублюдков,- продолжил мысль коллеги Маузер,- которые ни хрена не смыслят в полицейском деле…

…в деле охраны общественного правопорядка…

Да, ни хрена не смыслят они в этом деле,-

говорил Маузер,- так вот, я считаю, что этот Лассард тоже засиделся на своем месте…

– А он что – угодил начальству?- переспросил Лесток.- Он же все время что-то предпринимает!…

– Именно этим он и плох!- Маузер поднялся с кресла и подошел к окну.

– Ну так и что?

– Мне кажется,- начал Маузер, но тут же поправился,- я уверен, что если капитана Лассарда сместят с должности начальника участка, наилучшая кандидатура на эту должность…

– Лейтенант Шлегель?- удивился Лесток.

– Ты сидишь на своем месте хрен знает сколько времени,- Маузер начал нервничать от недогадливости своего приятеля,- вот уже хрен знает сколько лет сидишь ты на этом месте. В Управлении тебя уважают и ценят…

– Ну и что?- так и не понял столь призрачного

намека лейтенант. Маузер выразительно повертел пальцем у виска.

Слушай, приятель, а у тебя с чердаком все в порядке?

Не знаю,- ответил Лесток,- я что-то давно туда не заглядывал.

Маузер тяжело вздохнул.«Ну и идиот!» – подумал он с горечью.

– Так что ты имеешь в виду?- спросил Лесток.

– Я имею в виду, что тебе давно пора получить повышение по службе. Например – занять место Лассарда. Я дал ему тридцать дней для наведения порядка. Коли он не успеет…

А если успеет?…

Есть идея!

Какая же?

– Лучший порядок – это беспорядок. И мы с тобой поможем его организовать…

Как? Маузер хитро улыбнулся.

У тебя, мой друг, служба в полиции и связанное с

ней перенапряжение весьма пагубно сказались на умственных способностях. Так что,- Маузер дружески похлопал Лестока по плечу,- слушайся меня, выполняй все мои указания, и через какой-то месяц ты станешь капитаном, начальником соседнего участка.

– Слушаться? Слушаться, и более ничего?- обрадовался лейтенант,- это я могу…

Вот и отлично,- удовлетворенно сказал капитан, я думаю, мы найдем с тобой общий язык…

В двери шестнадцатого отделения постучали.

– Прошу!- крикнул Лассард.

В проеме появился молодой человек лет двадцати и улыбнувшись, подобно голливудовскому положительному герою, представился:

Лейтенат МакКони. Это шестнадцатое отделение?

Да.

Ребята,- кивнул он за двери,- пошли… В помещение зашло еще четверо молодых офицеров.

Ваш брат, комендант Лассард, направил нас.

Знаю, знаю…- замахал рукой капитан,- прошу садиться. МакКони протянул капитану стопку папок.

– Личные дела?- спросил Лассард,- а ну-ка, дай

почитаю. Он открыл первую папку.

– Джон, он же Хуан Насименто.

Молодой офицер, похожий на латиноамериканца, кивнул головой:

– Я, сэр!

– «Родился в 1960 году… «так-так-так, это неинтересно… «Долгое время вводил преподавателей, сокурсников и особенно сокурсниц в заблуждение, выдавая себя за гиперсексуального латиноамериканца…»

Я, может быть, и не совсем латиноамериканец, хотя моя бабушка – из Гваделупы, но на отсутствие гиперсексуальности не жалуюсь,- объяснил Хуан.

В любом случае, Насименто, вы обладаете настоящим даром перевоплощения. Знаешь, где-то в Техасе произошла история: у одного богатого нефтепромышленника была капризная дочь. Приходит она однажды к папаше и говорит:«Хочу, чтобы меня оттрахал Абрахам Линкольн!» «Но ведь он давно умер!» – говорит папаша.«Хочу – и все тут!…» – Делать нечего – нанял нефтепромышленник актера и говорит:«Изобрази-ка Абрахама Линкольна, а то она совсем крезанулась!» Ну, актер и изобразил. Во вторую ночь – Джорджа Вашингтона, в третью Джона Кеннеди. И вот на четвертый день дочка говорит папашенефтепромышленнику:«Папочка, ты не думай, что я дурочка. Я ведь знаю, что всех этих людей изображал актер. А теперь хочу побараться с актером – только так, чтобы он никого не изображал, а был самим собой». Делать нечего – вызывает папаша актера и говорит:«А теперь побудь самим собой…», а тот – в плачь:«Да как же мне быть самим собой, если я импотент с трех лет?…» – капитан улыбнулся,- вот видишь, что делает с человеком сила перевоплощения!… Ладно, посмотрим, что тут еще… «Джон Ларвел… «Год, место рождения… Ага:«обладает редкой способностью имитировать любые звуки…» Да, мой брат уже рассказывал, как это у здорово получается. Дальше – Джордж Хайталл. Это я, сэр,- отозвался высоченный, похожий на баскетбольного нападающего полицейский.

– «Обладает замечательным хуком с левой руки и Кроме всего прочего – прекрасно водит автомобиль»,- прочитал Лассард в характеристике. Так-так-так,- Лассард взял следующую папку -«Саманта Фокс…»

Я сэр!- фальцетом ответила маленькая негритянка.

Обладает неплохими аналитическими способностями,- прочитал Лассард.- Вот и отлично: вас я посажу на коммутатор.- Ну, а о вас, Джерри Маккони,- он обернулся к улыбающемуся МакКони,- я очень и очень наслышан…

В это время двери помещения с шумом раскрылись, и на пороге появилась крашеная блондинка с длинным, как у болотной цапли, носом.

Элизабет Трахтенберг!- отрекомендовалась она,Инструктор джиу-джитсу в Полицейской Академии. Откомандирована комендантом Лассардом в ваше распоряжение для помощи,- она кивнула на молодых Офицеров,- нашим недавним выпускникам.

Боже мой!- только и успел промолвить Джон Насименто и тут же потерял сознание…

Ровно через сутки Джон, он же Хуан Насименто патрулировал городской пляж Омега-Бич – он специально попросился в самый отдаленный район, только бы не видеть проклятую Элизабет, которая, в бытность Насименто еще кадетом, зверски его изнасиловала…

Омега-Бич был самым обыкновенным нью-йорским пляжем, где отдыхали мелкие служащие, школьники и учащиеся колледжей. Молоденькие девушки обычно загорали без лифчиков, и Насименто время от времени приходилось заходить в холодную воду Атлантики по пояс, Чтобы таким образом скрывать свой слишком возбуждающийся шланг, выпирающий из плавок…

Джон сидел под огромным пляжным зонтиком вот уже несколько часов, лениво попивая пиво – с приближением вечера народ потихоньку расходился. Никаких происшествий не ожидалось. Он посмотрел на часы – было четыре.

– Черт, еще два часа тут торчать,- вполголоса выругался Насименто,- и все мало-мальски стоящие телки разбрелись… Завели меня,- он подтянул плавки,- а сами сваливают. А у меня такой стояк, что хоть подыхай тут на месте…

Джон закрыл глаза, вспоминая, как классно он развлекался на женской половине казарм Полицейской Академии до тех пор, пока его не отбарала эта чертова выдра Трахенберг, перевязав бадангу суровой ниткой у самого основания… Да, девки в Академии были первый сорт – на «латиноамериканца» они клевали, как карп на рассвете клюет на хлеб с борной кислотой, стоило только Хуану вытаращить глаза и страстно зашептать:«сеучас заусажу вуам поу суаумые поумидуоры…»

Он открыл глаза и увидел в море тянущиеся к пляжу пузырьки. Они пересекали границу между темными и прозрачными водами, и вот зажелтел акваланговый цилиндр, сверкнула маска, заклубились черные волосы.

– А ничего, видимо, девка,- отметил про себя Насименто,- у него был превосходный нюх на подобные вещи.

Перед самым берегом аквалангистка побежала, потом упала и, приподнявшись на локте, сердито крикнула, скинув маску:

– Эй, коп, хватит спать! Помоги мне! Он поднялся, подошел.

– Что с вами,- Джон стоял перед жгучей брюнеткой лет восемнадцати, чрезвычайно хорошо сложенной и смазливой,- что-нибудь случилось? Вообще, плавать одной очень опасно, неужели акула укусила?…

– Бросьте свои дурацкие шуточки. Я наступила на колючки, с аквалангом встать не могу – больно. Снимите-ка его с меня.- Она расстегнула пряжку на животе.- А вот колючки вам придется вытащить.

Джон снял у нее со спины акваланг, отнес его в тень, под пляжный зонтик. Девушка уже сидела, разглядывая подошву правой ноги.

– Так глубоко вошли, и целых две…

Он подошел ближе, стал на колени, посмотрел. Да, под пальцами чернели две точки.

– Тут работы надолго, давайте отойдем в тень,- предложил он,- но наступить на ногу нельзя, а то еще глубже уйдут. Я вас отнесу.- Он поднялся, протянул руку.

Коп моей мечты!- засмеялась аквалангистка.- Ладно, только не уроните…

Джон наклонился и легко поднял ее, она обняла его за шею. Он постоял немного, посмотрел ей в лицо.«Да»,- прочел он в глазах и приник к полуоткрытым губам,

Она ответила на поцелуй, потом медленно отстранилась и, переведя дыхание, сказала:

– Награда прежде работы? Насименто слегка смутился:

Не нужно было так смотреть на меня,- сказал он И понес ее п тень пляжного зонтика. По дороге Джон с удовольствием отметил, что на всем пляже не осталось ни одного человека. Впрочем, люди тоже вряд ли были бы помехой – рядом стояла полицейская машина, на которой можно было бы отъехать в более безлюдное место.

Она завела руки за голову, чтобы песок не попадал в длинные волосы, опустила веки, глаз теперь почти не было видно под густыми черными ресницами.

Обтянутый купальником треугольный холмик, высокая грудь…, Он с усилием отмел глаза и хрипло приказал:

– Перевернитесь!

Она повернулась на живот. Джон встал на колени и взял ее ступню – точно маленькую теплую птичку. Сдул песчинки и осторожно, точно лепестки у цветка, раздвинул пальчики. Наклонился и стал высасывать колючки. Через минуту он выплюнул на песок крошечный кусочек.

– Так весь день провозимся, а у меня скоро – конец

дежурства. Что, если я посильней надавлю – потерпите? Она напряглась, приготовилась к боли:

– Да.

Он закусил подушечку вокруг черных точек, надавил и снова стал высасывать колючку. Она дернула ногу. Джон оторвался, выплюнул кусочек колючки. На ступне белели отметины зубов, а на месте двух точек выступили капельки крови. Он слизнул: под кожей еще чуть-чуть чернело.

Никогда не ел женщин.

Ну и как?- обернулась девушка.

Вкусно! Она промолчала и снова дернула ногой – на этот раз

– нетерпеливо.

– А вы – молодец. Стойко переносите боль. Сейчас кончу – там еще на закуску осталось.- Он ободряюще поцеловал у пальцев и принялся за работу.

Через несколько минут он выплюнул последние крошки.

– Все, теперь надо поберечься, чтобы песок не попал в свежую ранку. Давайте еще раз отнесу вас – к моей полицейской машине, наденете у меня сандалии…

Она повернулась на спину. На черных ресницах дрожали слезы – было все-таки больно. Она вытерла глаза ладонью и серьезно посмотрела на полицейского:

– Впервые плачу из-за мужчины, да еще к тому же

– копа.- И потянулась к Джону.

Насименто поднял ее на руки, но не поцеловал, а понес к своему «понтиаку». Он быстро откинул спинки передних сидений и захлопнул дверцы. Она так и не сняла рук с его плеч; он расстегнул ей пуговичку лифчика между грудьми, тесемки скользнули с плеч…

Через час Джон услышал по полицейской рации:

– Насименто! Вас вызывает шестнадцатый участок. Говорит капитан Лассард. Как проходит первое дежурство? Какие происшествия случились за это время?

Джон взял рацию:

– Все о'кей! Дежурство проходит отлично, через час оканчиваю. То есть, я уже кончил, но еще немножко побуду на пляже. Происшествия? Никаких, если не считать, что спас одну телку…

– Ну, до встречи! Конец связи,- услыхал Джон и положил рацию. Он поднял голову. На лобовом стекле полицейской машины губной помадой были написаны какието цифры – по-видимому, это был номер телефона, оставленный спасателю благодарной девушкой.

МакКони с утра отправился к муниципальной школе – очень опасному месту по многочисленным сообщениям, ученички носили с собой на уроки огнестрельное оружие, чтобы постращать педагогов, несговорчивых на хорошие оценки – это не говоря уже о наркотиках, трахалхах в туалетах и раздевалках.

Рядом со школьным подъездом стояла салатовая «БМВ». Около нее суетились какая-то пожилая леди – она все время кричила в раскрытые двери:

– Брайн, немедленно выходи из машины! Тебе необходимо хоть раз в неделю посетить школу! Оттуда донесся недовольный детский голос:

– Мама, отстань от меня!

– Брайн, кому говорю,- выходи из машины и быстренько отправляйся на занятия!…

– Не хочу на занятия!

– Брайн, кому сказала!… МакКони подошел поближе. Видимо, подобные утренние сцены, связанные с непосещением отпрыском школы, повторялись довольно часто.

– Брайн!-еще раз позвала леди.

– Да отстань же ты от меня!- заорал сын из машины, если я появлюсь в школе, Тэд мне голову разнесет, я ведь не заплатил ему за травку еще с того месяца!

– Сколько ты ему должен?- спросила заботливая матушки.

– Пятьдесят пять баксов,- ответил сын.

Та, вынув из кошелька две бумажки, протянула их сыну:

– На, расплатись с этим чертовым Тэдом и не пыхай больше на занятиях! В конце концов, у тебя есть своя собственная комната, где ты можешь заниматься всем, чем хочешь: курить наркотики, слушать музыку, трахать, кого хочешь…

Брайн, взяв деньги, небрежно положил их в карман.

– Все равно не пойду! Через час по телевизору начинается бейсбольный матч – наши с этими козлами из Филадельфии. Я хочу посмотреть…

– Но ты прекрасно можешь увидеть этот матч вечером, в видеозаписи…

– Не пойду в школу, и все тут!

Пожилая леди беспомощно обернулась, и, заметив МакКони, подошла к нему.

– Господин офицер полиции,- с чувством произнесла она,- не могли бы вы мне помочь? А то мой сынок Брайн вновь не хочет идти в школу…

МакКони подошел к машине.

– А что я могу для вас сделать? Если он не слушается вас, мэм, вряд ли он послушается меня!

Но ведь вы полицейский!

Ну и что?

Ну так припугните его?

Как?- спросил Джерри.

Да как хотите! Только бы он пошел на занятия…

– Хорошо.- МакКони подошел к «БМВ» и совершенно официальным голосом приказал:- Сейчас же бери свой ранец и отправляйся на занятия!

– Не пойду!- последовал ответ. МакКони неторопливо вытащил из кобуры пистолет.

– Еще раз повторяю: сейчас же отправляйся на занятия!

Брайн, симпатичный тринадцатилетний мальчуган, расхохотался:

– Ай-яй-яй, коп поганый, убери-ка свою пушку! Все равно не стрельнешь, только пугаешь…

МакКони снял свой пистолет с предохранителя и выстрелил в кабину – как раз в место водителя. Пуля прошла в нескольких сантиметрах от Брайна. Стекло дверцы разлетелось, обдав непослушного подростка прозрачными брызгами. Тот, быстренько схватив ранец, открыл дверцу и помчался по направлению к школьным дверям.

– Боже мой, какой мужчина, какой мужчина,- восторженно произнесла пожилая леди,- господин полицейский, вы – первый, кому удалось так быстро выправить моего сына на занятия…

МакКони, улыбаясь, спрятал пистолет в кобуру.

– Не стоит благодарности, мэм. Это был мой долг!

Джон Ларвел вот уже три часа стоял у входных дверей коммерческого банка «НКБИ»- сегодня место его дежурства Лассард определил именно там. Ларвел с тоской смотрел на все время открывающиеся и закрывающиеся стеклянные двери – дежурство у входа в банк казалось Ларвелу скучным и тоскливым. Он посмотрел на часы – было что-то около двух, время обедать. Ларвел оставил свой пост и двинулся в ближайшую столовку…

Заказав горячее и бутылку пива, негр принялся в ожидании изучать посетителей. Рядом с ним сидели двое – он и она. Почему-то эти типы сразу же не понравились Ларвелу; по виду они походили на клерков того самого банка, где негру пришлось вот уже несколько часов бесцельно торчать…

– …представляешь,- до полицейского донесся обрывок фразы дамы – она обращалась к своему собеседнику,- представляешь, вчера по телеку говорили, что наш мэр, эта набитая дура Сьюзил решила усилить городскую полицию за счет этих недоносков – выпускников Полицейской Академии…

– Да что тут и говорить,- ответил тот,- что эти желторотые птенцы могут сделать – тут матерые копы не управляются…

«Я их накажу»,- решил про себя Ларвел,- я покажу этим канцелярским крысам желторотых птенцов…» Официант принес заказы.

– Ну что,- сказала девушка,- давай побыстрее перекусим. А то вновь опоздаем – шеф будет очень недоволен…

В то самое время, когда клерк поднес стакан с «пепсиколой» ко рту, негр приложил кулак ко рту и сымитировал очень неприличный звук – с подобным звуком крупный рогатый скот выпускает из своего желудка избыток воздуха.

Девушка, вздрогнув, недоуменно посмотрела на своего спутника, но тот был так поражен, что не мог ровным счетом ничего сказать.

Девушка, подцепив вилкой кусок пиццы, поднесла его ко рту – но в этот момент раздался точно такой же звук, только гораздо громче. Все, кто находился в столовой, недоуменно повернулись в сторону клерков.

– Ну, знаешь, Лаура,- растерянно пробормотал ее сослуживец.

Лаура молча положила вилку. Ее спутник еще раз поднес стакан с «пепси» ко рту – на все помещение прозвучал такой же звук, как и в первый раз.

– Ну, знаешь, Клайд,- с раздражением произнесла

Лаура,- это, значит, ты дурачишься? Клайд растерянно зашмыгал носом.

– По-моему, дорогая,- медленно произнес он,-

по-моему, дурачишься ты… Та поднялась из-за стола.

– Мало того, что ты не умеешь вести себя за столом, мало того, что набздев, ты испортил мне аппетит, так ты еще позволяешь себе дерзить даме?…

– Это я-то набздел?- возмутился Клайд.

– Да, это ты, грязная свинья,- Лаура резко повернулась и зацокала каблуками к выходу.

– Ах ты, засранка!- закричал ей вдогонку Клайд.- Ну, обожди, сучка! Посмотрю, какую песенку ты запоешь сегодня ночью, когда будешь умолять меня:«ну, кинь еще одну палочку, мой хороший!…»

К столику подошел негр и, козырнув, сказал:

– Мне очень жаль, но вы своим криком нарушаете общественный порядок и спокойствие граждан. Попрошу вас удалиться!…

Саманта Фокс, поудобней устроившись в кресле у телефонного коммутатора, надела наушники – в ее обязанности входили прием и сортировка телефонных звонков в шестнадцатое отделение полиции.

– Алло, полиция?- послышался в наушниках взволнованный голос.

– Да, вас слушает лейтенант Фокс. Что случилось?

– Вас беспокоит Тереза Стадлер,- голос, по всей видимости, принадлежал маленькой девочке,- мы с мальчиками играли в гинекологическую клинику.:.

– И что же у вас случилось?- ласково поинтересовалась Саманта.

– Боб решил сделать моей подружке Фанни аборт, только невзаправдашний, а так, понарошку…

А сколько твоей подружке лет?

Недавно исполнилось десять. Так вот: этот

мальчик решил сделать понарошку аборт, засунул туда столовую ложку, а из Фанни как хлынет кровище!…

– Где вы играете? На крыше супермаркета Горовеца? Обождите, я сейчас позвоню в «скорую», к вам приедут. Только маме пока ничего не говорите…

Через четверть часа в помещении коммутатора вновь раздался звонок:

– Алло, полиция? Это говорит гинеколог Хадсон. Мы только что госпитализировали эту паршивку Фанни. Что случилось? Да в общем-то, ничего страшного. Просто ее дружок проткнул ей столовой ложкой целку. Ничего, ничего, годом раньше, годом позже, все равно, когда-нибудь это должно было произойти. Жаль только, что этот малыш Боб не догадался произвести дефлорацию более естественным а, значит, и более приятным способом…

Следующий звонок был из книжной лавки Кацнельсона.

– Алло, полиция? У нас только что произошел налет. Вооруженные грабители, не найдя выручки, в отместку утащили с собой несколько-упаковок с только что поступившими книгами…

А что за книги?- поинтересовалась Фокс

Что-то Достоевского с параллельным переводом.

– Если это действительно так,- попыталась успокоить собеседника Саманта,- то грабители очень скоро раскаются в своем поступке. Как только они обнаружат, что похитили, то, как миленькие, принесут книжки обратно!

– У меня угнали машину!- следующий звонок раздался через несколько секунд после предыдущего,- новый спортивный «ягуар» последней модели, номер 5Х798СТ1.

– Успокойтесь, успокойтесь,- ответила негритянка.- Скажите, ваша машина, конечно же, застрахована?

– Конечно,- ответили с того конца провода.

– Вот и прекрасно. Получите страховку и купите себе что-нибудь новое. Скажу по секрету, что «ягуар» этой модели не очень хорош; я бы посоветовала вам «альфу

ромео». Может быть, не так эффектно выглядит, но зато надежней…

– Спасибо,- после небольшой паузы ответил звонивший,- вы подали мне отличную идею! Тем более, что в моем «ягуаре» барахлила коробка передач. Пусть теперь грабители помучаются!

– Алло, малышка?- в трубке послышался взволнованный голос Хайталла,- тут такие новости: вооруженный налет на магазин Абрахамсона…

Лицо Фокс посерьезнело:

– Сейчас же отправлю к тебе ближайшие полицейские машины…

После последнего разговора с Салдамом Пит, подсчитав свои доходы и расходы, очень расстроился: платить бандитам не десять, а целых двадцать пять процентов грозило ему полнейшим разорением. На следующей неделе он отказался платить дань банде.

Вопреки ожиданию, Салдам даже не бил его, а только ласково-ласково пообещал:

– Ну, как хочешь, приятель. Ты сам это выбрал.

И вот сегодня, какой-то грязный вонючий «латинос», зайдя перед обеденным перерывом в магазин, вытащил автомат и, дебильно хохоча, открыл беспорядочную стрельбу по прилавку. Абрахамсон, дрожа от страха, спрятался в своей конторке.

Хайталл, дежуривший неподалеку, услышав стрельбу, первым делом позвонил в участок и, попросив подмоги, помчался по направлению к магазину.

Ворвавшись в помещение, он вскинул свой пистолет и заорал страшным голосом:

– Всем оставаться на своих местах! Стрельба сразу же прекратилась.

Держа оружие наизготовку, полицейский ворвался в магазин. Внутри никого не было. Осторожно ступая по битому стеклу и распотрошенным ящикам, Хайталл двинулся к простреленному прилавку. Внезапно откуда-то со стороны конторки донесся шум – полицейский, не думая, разрядил свой кольт в ту сторону. Оттуда послышались приглушенные стоны.

– А ну, выходи!- закричал полицейский. Держась за простреленную руку, из-под конторки вылез бледныйпребледный Абрахамсон.

– Быстро повернись мордой к стене,- приказал полицейский, доставая на ходу наручники.

– Господин полицейский, господин полицейский,- запричитал тот,- вы ошиблись, господин полицейский. Я не грабитель, я хозяин этого магазина.

– А почему же ты прятался от меня?

– Я думал, что это кто-то из бандитов Салдама… Хайталл несколько смутился.

– Покажите документы,- приказал он.

– Пожалуйста,- Абрахамсон протянул ему бумаги. Полицейский недоуменно повертел их в руках,

– Да, действительно,- сказал он,- Питер Абрахамсон, владелец магазина. А куда же, в таком случае, скрылся преступник?

Подоспевшие МакКони и Шлегель обыскали все закоулки, но никого не нашли.

– Вы кого-нибудь подозреваете?- спросил

Шлегель у потерпевшего. Абрахамсон сильно смутился.

– Говорите, не бойтесь,- подбодрил его Хайталл,- мы никому не расскажем.

Хозяин магазина набрал в легкие воздух и с большим трудом выдавил только одно слово:

– Салдам…

– Так я и знал,- произнес лейтенант Шлегель,- куда ни сунься, везде этот проклятый Салдам. Ну, конечно же, это он и его отвратительные бандюги из «Рака матки».

– А что, этого Салдама нельзя разыскать и отправить за решетку?- удивился МакКони,- неужели у нас так мало полномочий?

– Он очень хитрый негодяй,- ответил Шлегель,- его уже забирали раз десять, и каждый раз отпускали – из-за недоказанности обвинений и недостаточности улик. Кроме всего прочего, он купил себе очень искусного адвоката. Вот если бы его удалось взять с поличным…

– А кто он вообще такой?- спросил Хайталл.

– Один из авторитетов нью-йоркского преступного мира. Впервые о нем заговорили два года назад, когда, сколотив из разрозненных преступных группировок мощную банду «Рак матки», он принялся «выставлять» всех мелких собственников в этом районе. Тут почти все платят ему дань… Раньше ему противостоял разве что китаец Ли со своими головорезами, но того недавно выловили мертвым в районе Рок-Айленда,- представляешь, яйца у мертвеца были оторваны и засунуты в рот… Несомненно, что это тоже дело рук кого-нибудь из «Рака матки».

Сколько ему лет?- спросил МакКони.

Двадцать восемь,- ответил Шлегель.

– А как же ему удалось подчинить себе такую ораву бандитов?

– Он настоящий психопат, и его все боятся. Говорят, что однажды за какую-то мелкую провинность он откусил ухо у одного бандита и тут же его проглотил…

– Может быть, яйца у китаезы Ли тоже откусил он?

– попробовал улыбнуться Джерри.

– Не знаю, не знаю,- покачал головой Шлегель,- во всяком случае, пока этот человек орудует в нашем районе, спать нам не придется… Ну что, делать тут больше нечего – поехали в участок составлять рапорт? Стрелявший все равно уже далеко отсюда…

– Постойте,- Абрахамсон окончательно пришел в себя,- постойте. А кто заплатит мне вот за это?- он указал на простреленный Хайталлом прилавок и развороченную конторку.- Между прочим, у меня тут было товаров на несколько десятков тысяч…

– Ладно,- похлопал его по плечу Шлегель,- если бы не этот парень,- он указал на Хайталла,- от тебя бы

только мокрое место осталось… Или общество Салдама тебе приятней, чем наше?

Абрахамсон погрозил кулаком.

– Все равно я так этого не оставлю!…

– Мало того, что вы так и не накрыли Салдама, так вы еще и устроили настоящий погром в магазине Абрахамсона!- кричал на полицейских Маузер, потрясая каким-то листком бумаги,- в Управление на вас поступила жалоба: магазину нанесен материальный ущерб на сумму шестьдесят восемь тысяч двести тридцать один доллар двадцать пять центов!

«Разбор полетов» в шестнадцатом отделении полиции на следующий день был бурным. Хайталл, зная, что он виноват, угрюмо молчал.

– Что вы можете сказать по этому поводу,- повернулся Маузер к Лассарду,- ваши подчиненные устраивают безобразия, капитан, а вы сидите, засунув язык в задницу и ждете неизвестно чего!…

– Но у них очень мало опыта,- попробовал защитить Хайталла капитан,- они еще маленькие…

– Тоже мне маленькие,- Маузер покосился на верзилу Хайталла,- хер двумя руками не согнешь! Вы, как начальник, должны отвечать за все проступки ваших подопечных…

– В следующий раз…- начал было Лассард, но Маузер перебил его:

– Боюсь, капитан, что следующего раза не будет. В Управлении считают, что ваша кандидатура на должность начальника этого участка – не самая лучшая. Там посчитали целесообразным, что лейтенант Лесток из пятнадцатого участка больше подошел бы на этот пост.

– Лесток?- невольно вырвалось у Шлегеля,- да ведь это же законченный тупица!

– Возможно,- парировал Маузер,- он действительно туповат, но зато пунктуален и исполнителен. Не в пример всем вам.

– Так что, он будет нашим начальником?- никак не мог поверить лейтенант Шлегель.

– Думаю, не сейчас, а со следующего месяца. Пока же я отстраняю капитана Лассарда от должности начальника шестнадцатого полицейского участка и до конца месяца беру командные функции на себя. Во-первых: из-за недостатка опыта у молодых офицеров каждый из них будет закреплен за опытным полицейским. Вы, МакКони,- обратился он к Джерри,- будете работать с лейтенантом Шлегелем. Понятно?

– Понятно,- ответил тот.

– Когда к вам обращается начальство, следует встать со своего места и сказать:«Слушаюсь, сэр!» Да, и вот еще что: за малейшие нарушения я буду составлять на вас рапорты в Управление. Три рапорта – увольнение от должности. Понятно, МакКони?

– Понятно…

– Так, хорошо. За несоблюдение формы обращения к своему непосредственному начальству на вас будет составлен рапорт. Во-вторых: в Управлении перед нами поставлена конкретная задача – зажопить Салдама. Так что пока все текущие дела – в сторону.

– А как мы его зажопим?- спросил со своего места Джон Насименто и, сделав небольшую паузу, добавил,- сэр…

– А это уже ваши проблемы. Я – начальник. Мое дело – отдавать распоряжения, вы – подчиненные, ваше дело их выполнять. Кстати, лейтенант Насименто, вы будете работать в паре с очаровательной мисс Элизабет Трахтенберг.- Заметив, что Джон сделался бледным, Маузер добавил:- Вы, кажется, чем-то взволнованы? А, понимаю, вы слишком неравнодушны к Элизабет. Скажу вам по секрету, она тоже неравнодушна к вам – это она попросила меня, чтобы вы работали в одной связке. На этом сегодняшняя планерка закончена. У кого есть вопросы?

МакКони поднялся со своего места.

– Я только хотел вас спросить, сэр, с каких это пор исполнение своего служебного долга считается чуть ли не преступлением – я имею в виду ту историю со стрельбой в магазине Абрахамсона. Да, наш друг Хайталл, может быть,

несколько погорячился, отправив несколько лишних пуль в конторку этого чмошника Абрахамсона, но ведь в тот момент его жизни угрожала опасность!

В конце-то концов, что дороже для американского общества – несколько разбитых горшков в его дрянной лавочке и дыры в его грязной конторке, или жизнь офицера нью-йоркской полиции? Тем более, что за все свои неприятности этот мудила Абрахамсон сполна получил страховку!

Маузер, выслушав соображения МакКони, злобно посмотрел на него.

– Если вы, лейтенант,- медленно процедил он сквозь зубы,- действительно так сильно печетесь об исполнении своего профессионального долга, то завтра же сможете доказать это на деле. Утром вы отправитесь со Шлегелем в Долгий тоннель – контролировать там движение автомобилей…

«Ну и свинья этот Маузер,- подумал капитан Лассард,- знает ведь, как подставить парня…»

Долгий тоннель был самым неудобным местом для городского патрулирования – прежде всего из-за обилия ядовитых выхлопных газов, периодически скапливавшихся там, потому что вытяжные системы выходили из строя чуть ли не каждую неделю. Смог оседал не только на лицах и руках дежуривших там полицейских, он проникал в дыхательные пути, вызывая резкий, удушливый кашель – четырехчасовое дежурство в тоннеле было для многих настоящей пыткой. Кроме этого, в тоннеле, естественно, не было ни кофеен, ни других забегаловок, как на улице, и полицейским приходилось коротать время дежурства в машине.

МакКони, молча выслушав приказ, сел на место. К нему придвинулся Ларвел и шепотом сообщил на ухо:

– Ты знаешь, это Маузер и Лесток надоумили написать Абрахамсона заяву в Управление…

– Откуда тебе это известно?- спросил МакКони.

– Вчера я их случайно видел вместе. Маузер еще внушал этому лавочнику:«Если ты не подашь жалобу на

шестнадцатку – это на нас, значит, мы не подпишем тебе ни одной бумаги в страховую компанию…»

– Значит, они занимались самым обыкновенным шантажом?- чуть не закричал Джерри.

– Значит, так. Только мы все равно ничего не докажем. Если ты хочешь наказать этих скотов, следует действовать другими методами…

– Не отвлекайтесь от служебных обязанностей,- прикрикнул на МакКони и Ларвела Маузер.- Кстати, вы, Ларвел, завтра поедете со мной. Вам понятно?

– Да, сэр.

На следующее утро, сверкая белозубой улыбкой, Ларвел постучался в бывший кабинет Лассарда – теперь за столом капитана восседал Маузер.

– Сэр,- с растяжкой проговорил чернокожий полицейский,- вы сказали, что сегодня я должен ехать с вами…

Маузер поднялся из-за стола.

– Отлично. Всегда мечтал о чернокожем личном водителе. Сейчас мы должны ехать в Управление.

– Слушаюсь,- ответил Ларвел и направился в сторону гаражей. Заведя полицейский «понтиак», он предупредительно отворил дверку машины для Маузера:

– Прошу вас.

Тот, надменно улыбнувшись, сел. Ларвел включил зажигание.

– Мне кажется, сэр, у нас пробито заднее правое

колесо,- с показным сожалением сообщил он Маузеру. Тот недовольно обернулся.

– Этого еще не хватало. А вы часом не ошибаетесь? Ларвел слегка обиделся.

– Да нет, что вы, господин капитан. Я точно слышал, что заднее правое колесо стучит.

Полицейская машина проехала несколько метров, и точно – откуда-то сзади послышался характерный стук, какой обычно бывает у пробитого колеса.

– Останови машину,- приказал Маузер. Капитан вышел из «понтиака» и посмотрел на все четыре колеса автомобиля – все было в порядке.

– Ничего не понимаю,- растерянно пробормотал Маузер.- Ничего не пробито, ничего не спущено…

Машина проехала еще несколько метров, и вновь откуда-то сзади послышался стук, какой может быть только у спущенного колеса. Ларвел, с трудом сдерживая смех, обернулся к капитану:

– Напомню, что по служебной инструкции я не имею права пользоваться технически неисправными транспортными средствами. Особенно, если транспортирую такого важного начальника, как вы, господин Маузер.

– Да, действительно – Какая-то неисправность. Ладно, Ларвел, не злорадствуй – осторожно загони машину в гараж и вызови мастеров из службы ремонта.- Маузер глянул на часы.- О, черт, опаздываю. Ладно, придется воспользоваться такси.

– Счастливого пути, господин капитан,- издевательски-почтительно напутствовал его Ларвел.

Как ни старался Джон Насименто отказаться от совместного патрулирования с Элизабет Трахтенберг, у него так ничего и не вышло: капитан Маузер был неприклонен.

– Зря вы, лейтенант, отказываетесь работать с таким опытным полицейским, как Элизабет,- сказал он,- работа в паре с Трахтенберг может научить новичка многим полезным вещам.

«Даже слишком многим», – подумал Насименто, но выбора у него не было: сев за руль полицейской машины, он приоткрыл дверку и, не глядя на напарницу, процедил сквозь зубы:

– Прошу.

Патрулирование предстояло проводить в районе Центрального парка. Джон, не оборачиваясь к Элизабет, сосредоточенно следил за дорогой. Наконец, свернув у небольшой закусочной, Джон остановил машину. Полицейские, одновременно выйдя из автомобиля, хлопнули днерками и уселись на лавочку.

– Ты что, чем-то недоволен?- спросила Трахтенберг

– Слушай, если бы тебя зверски отбарал парень…, – начал было Джон, но собеседница перебила его:

– Я была бы только рада: во-первых, мне пошло бы это на пользу, потому что сперма благоприятно влияет на деятельность матки и, соответственно, на периодичность менструального цикла, не говоря уже о пользе мужских гормонов для женского организма, а во-вторых – я была бы счастлива лишь от одной мысли, что не дала в трудную минуту погибуть нашему гражданину от онанизма,- Элизабет была совершенно невозмутима.

Насименто несколько смутился:

– Не перебивай, я не кончил…

– Если ты имеешь ввиду тот раз, на женской половине казарм Академии,- то это произошло только лишь по твоей вине. Если бы ты вел себя, как хороший мальчик, я бы ни за что не стала перевязывать твой фаллос ниткой у основания…

– Но я совсем не хотел тебя трахать!- закричал

Насименто. Трахтенберг лишь презрительно усмехнулась.

– Если мужчина не хочет иметь женщину – значит, грош ему цена.

На несколько минут воцарилось неловкое молчание.

– Кстати, а каким оружием ты пользуешься?-

неожиданно спросила Элизабет. Джон вытащил из кобуры пистолет.

– Обыкновенный полицейский кольт, а что? Элизабет, повертев кольт в руках, отдала его Джону.

– Если честно, то мне наши полицейские пушки не очень нравятся.

– А что тебе нравится?

– Лично я предпочитаю «Магнум» сорок пятого калибра – такой же, каким пользовался Грязный Гарри. Он начисто сносит головку…

– Что, что он сносит?- не понял Джон.

– Головку автомобильного цилиндра. А ты что подумал?

– Видимо, тебе очень нравятся большие калибры?

– предположил Джон. Элизабет впервые за все время беседы улыбнулась. – О, да, я с детства люблю все очень большое -

пистолеты, кровати, автомобили…

Джон, вот уже несколько минут пристально изучавший свою напарницу, удовлетворенно решил:«А вообще-то, она не такая уже и выдра, как мне тогда показалось. Ничего телка. Правда, нос несколько длинноват – при глубоком минете будет упираться кончиком в лобок… В общем, не так уж и плохо, что нас поставили вместе».

– Кстати, хорошее оружие – моя самая большая слабость,- продолжила Трахтенберг,- после мужчин, конечно. Хорошее оружие – это такая большая редкость!

– А хороший мужчина?- поинтересовался Джон.

– Вообще, по-моему, перевелся,- ответила Элизабет.- Хороший мужчина с настоящим, твердым отростком встречался мне один только раз – четыре года назад, когда мне было двадцать один. Он трахал меня что-то около двух месяцев, а потом изменил мне с одной ирошмандовкой, мойщицей посуды из закусочной на Мэдисон-авеню. Мужчины такие непостоянные!

– А мне кажется, что непостоянны как раз бабы,- сказал Насименто.- Иду я как-то к себе домой, смотрю – у самого дома стоит шикарная белая «Вольво», луна, звезды, цветочный аромат… а из машины доносятся характерные звуки. Заглянул я тихо-тихо в кабину – так и есть: он и она, трахаются. Иду в следующий раз, смотрю – та же тачка у моего дома, и те же характерные звуки. Подкрался я незаметно, заглянул в кабину – опять трахаются. Только парень прежний, а подругу барает другую. Иду в третий раз, смотрю – опять та же тачка, и опять бараются. Заглянул я в кабину – все тот же парень, а девка опять новая… Так кто же более постоянен – мужчина или женщина?…

Трахтенберг даже не улыбнулась.

– Совсем неостроумно,- заметила она.

Насименто, вытащив из кармана пачку «Кэмэла», неторопливо закурил и, предложив сигарету напарнице, сказал:

У тебя скверное настроение. Это все от общей неудовлетворенности.

Спасибо,- Трахтенберг жестом отстранила сигарету. А с чего бы мне быть удовлетворенной, скажи на милость? Погода хреновая, дежурство долгое, придешь с работы – занятия стоящего найти не можешь…

– Не куришь, бережешь здоровье?- насмешливо спросил Насименто.- И как это девка в двадцать пять лет не может подыскать себе после работы толкового дела?

– Вообще-то, у меня есть одно маленькое хобби,- сказала Элизабет.- Я коллекционирую оружие, преимущественно – огнестрельное.

– Ты действительно хорошо в этом разбираешься? Напарница удовлетворенно хмыкнула.

– Еще бы,- сказала она,- я думаю, даже среди наших полицейских экспертов не много найдется людей, которые по звуку могут отличить выстрел из «Беретты» от выстрела из «Парабеллума» того же калибра!

А ты можешь?

Еще бы!

Джон, аккуратно загасив сигарету, выкинул окурок в мусорный ящик.

– Ты знаешь,- сказал он,- судить о сущности вещей по простому взгляду на них не так уж и сложно. Я тоже кое-что умею.

– Например?

– Например,- определять некоторые антропометрические особенности женщины, в частности – глубину ее скважины…

Это каждый дурак может!

Я имею в виду – даже не раздевая ее…

А как?

– Достаточно посмотреть на ее руки. Если ладонь широкая, а пальцы – массивные и короткие, значит, мышеловка будет тоже широкая, хотя и неглубокая. Узкая

ладонь с небольшими пальцами свидетельствует о том, что

щель узка и мала…

В это время в полицейской машине запищала рация.

– Трахтенберг и Насименто, у вас все в порядке?- послышался голос Саманты Фокс.

– Благодарю, все о'кэй!- ответила Элизабет и, повернувшись к Джону, спросила:

– А если чисто профессиональные особенности накладывают свой отпечаток на руки женщины – например, у музыкантов, секретарь-машинисток, женщин, которые служат в полиции – им приходится часто держать в руках оружие…

– Изменений практически не бывает,- заверил Джон,- во всяком случае, строение рук женщин-музыкантон, секретарь-машинисток, а также полицейских – всех, что встречались в моей практике, говорит о полном соответствии с их чисто женской антропометрией.

Трахтенберг критически осмотрела свои руки.

– А что бы ты сказал обо мне? Джон внимательно изучил ее ладони и, глянув на Элизабет, произнес:

Очень изящная рука. Длинные пальцы, узкая ладошка… Мне кажется, что глубокое и очень неширокое… Именно такое, как я люблю.

– А ты действительно прав!- воскликнула Элизабет.- Видимо, ты большой специалист в этом деле! Как и ты – и огнестрельном оружии,- улыбнулся

Насименто. Трахтенберг придвинулась поближе.

– Очень странно,- сказала она,- что два человека, имеющих такие схожие увлечения и столь страстные в своих хобби до сих пор не подружились…

– Это что, приглашение в гости?- поинтересовался Джон.

– Считай, что да.

– Отлично! Думаю, что в конце недели мы сможем пронести вечер где-нибудь в загородном ресторане, а потом съездим к тебе домой – ты покажешь мне свою коллекцию

оружия…

– Думаю, что ты тоже не откажешь мне в удовольствии и продемонстрируешь еще раз, на что способен твой крупнокалиберный кольт,- улыбнулась Элизабет. В это время рация в машине вновь запищала.

Трахтенберг и Насименто?- на этот раз полицейский патруль вызывал сам капитан Маузер,- ну, как у нас проходит первое совместное патрулирование? Аппарат взял Джон.

Отлично, сэр, все в порядке. Да, господии капитан, большое вам спасибо, что вы дали мне в напарницы такого опытного полицейского, как Элизабет Трахтенберг,- поблагодарил Насименто,- работа с ней действительно может научить многим полезным вещам…

В семь тридцать утра, ровно за полчаса до начала дежурства, МакКони заехал к лейтенанту Шлегелю – в этот день они, по распоряжению Маузера, должны были нести совместное патрулирование.

Лейтенант уже проснулся и, завтракая овсяными хлопьями «Чемпион», смотрел по телевизору утренние новости.

Привет!- поздоровался МакКони.

Здравствуй,- ответил тот с набитым ртом и,

продолжая есть, показал на стул в углу,- садись, Джерри. МакКони опустился на указанное лейтенантом место

и тут же свалился на пол – ножка у стула была сломана.

Извини, приятель,- спохватился Шлегель,- забыл тебя предупредить: в этом доме нет ни одной целой вещи. Вся мебель принесена мною со свалки. Впрочем,- лейтенант указал на кожаное кресло,- вот оно, кажется, целое.

Спасибо,- поблагодарил МакКони,- я лучше постою.

– Ну, как знаешь,- ответил лейтенант.

Джерри осмотрелся. Квартира, где жил Шлегель, была похожа на нечто среднее между магазином случайных вещей и приемным пунктом стеклотары. Какие-то полуразвалившиеся шкафы, несколько телевизоров, среди которых только один был рабочий, колченогие столы, разбитый серебристый видеомагнитофон, а главное – множество всяких порожних бутылок – из-под виски, содовой,«пепси» и «коки», из-под «спрайта» и пива… Поймав удивленный взгляд коллеги, Шлегель сказал:

– Нравится? У меня есть одно маленькое увлечение

– во время дежурства я люблю иногда заглянуть в мусорные

баки. Подчас можно обнаружить много интересных вещей… МакКони вопросительно посмотрел на лейтенанта.

Например – отрезанную голову?- спросил он.

Это не самое интересное.

А что ты считаешь стоящим своего внимания?

– Те же пустые бутылки. Люди их не сдают, у многих нет времени, а мне, что ни говори, хоть небольшая, но прибавка к зарплате.

– Это у тебя все оттуда?- МакКони указал на пустые стеклянные емкости.

Да, оттуда.

А почему не сдаешь?

Жду, пока накопится на машину. Хочу купить

себе новый «линкольн». МакКони несколько озадачился.

– Ты мог бы сдавать те же бутылки понемножку и откладывать деньги в банк…

– Ты ничего не понимаешь,- досадно перебил его Шлегель,- пустые бутылки в квартире – лучший способ вложения и сохранения денег.

– Почему же?

– Во-первых, банк всегда может обанкротиться – а, значит, плакали мои денежки. Во-вторых, банк могут ограбить. В-третьих, ограбить могут меня, если я буду хранить наличку в этой квартире. А так, подумай сам: заберется вор сюда, и что же он увидит? Только стеклотару. Не будет же он тащить ее домой! А пустые бутылки всегда в цене. Это – самая твердая валюта из всех, мне известных!

– А мебель, телевизоры, видик – тоже все оттуда?

– Честно говоря, специально я этим не занимаюсь, мое призвание, моя страсть – стеклотара. Эти цацки – так, по ходу действия.

– И много ты уже накопил?- поинтересовался Джерри.

– На колеса и автоматическую трансмиссию уже

есть,- скромно ответил Шлегель. МакКони покосился на заставленные полки.

Мне кажется,- сказал он,- что тут гораздо больше, чем на колеса и автоматическую трансмиссию. Ты недооцениваешь себя, лейтенант.

Кстати, может быть, перед дежурством ты хочешь перекусить?- спохватился Шлегель.- У меня тут есть готовый пудинг. Принести?

А пудинг – тоже из мусорного бачка?- с улыбкой спросил МакКони.

Разумеется. Но ты не брезгуй – он совсем не грязный. Правда, в нем было несколько окурков, но я их выковырял. Так принести или нет?

МакКони брезгливо поморщился.

Спасибо, не надо…

Ты отказываешься? Зря…

У меня аллергия на окурки…

Но их там действительно нет! А если и найдешь хоть один, дам тебе ложечку, повыковыриваешь…

У меня аллергия и на пудинг. И вообще на все, найденное на помойке…

А по мне – лишь бы было чисто. Если хороший, калорийный продукт лежит в мусорке – почему бы его и не взять? Не пропадать же добру…

Даже с окурками?- не выдержал МакКони. Лейтенант возмущенно замахал руками.

– Но ведь любой мусор всегда можно удалить – ложечкой либо какой-нибудь щепкой… Короче – не хочешь завтракать, твое дело. Оставайся голодным…

Шлегель, доев овсяные хлопья, вынул из холодильника пудинг.

– Последний раз спрашиваю – будешь или нет?

МакКони вздохнул.

– Слушай, а почему ты такой настырный?

– Я не настырный, я просто забочусь о новичке – ты же сам слышал, что сказал капитан Маузер – каждый новичок должен работать с опытным полицейским офицером…

– А при Лассарде тоже так было?- спросил Джерри.

Нет. Он доверял всем, в том числе и новеньким.

А он действительно уходит от нас?

– Да,- вздохнул Шлегель,- вчера написал рапорт. А все из-за этого ублюдочного Маузера…

– Не говори,- согласился МакКони,- боюсь, скоро он до всех доберется…

На экране телевизора появился популярный телеведущий Джордж Хильер.

– Передаем утреннюю сводку последних известий. Только что стало известно, что сегодня рано утром взбунтовались заключенные федеральной тюрьмы 21-ТТА. Захватив в заложники начальника исправительного учреждения и трех охранников, они выдвинули ряд требований, касающихся досрочного освобождения некоторой части узников. В случае отказа они грозятся распилить заложников бензопилой. Ситуация очень напряженная. Для переговоров с заключенными выехала мэр Нью-Йорка Мери Сьюзил. После небольшой рекламной паузы мы продолжим наш выпуск.

На экране появился рекламный ролик, снятый по мотивам Марка Твена: девочка Бекки Тэтчер, стоя на берегу Миссисипи, старательно застирывала свои трусики. В это время откуда-то появились Том Сойер и Гекльберри Финн. Уложив девочку на песок и заломав ей руки за спину, они задрали платье и принялись по очереди за свою жертву. «Насилуют!» – что есть мочи закричала Бекки… В кадре крупным планом появилась тетушка Полли.«Насиловали, насилуют и будут насиловать, дорогие девочки, пока вы не купите стиральную машину «Амазонка»!» – сказала она.

– Слушай, приятель,- обратился МакКони к лейтенанту,- если бы мы с Ларвелом как следует проучили этого Маузера, как бы ты к этому отнесся?

– Только поблагодарил бы вас,- ответил тот,- и

думаю, не один я. МакКони придвинулся поближе.

Ты знаешь,- доверительным тоном сказал он лейтенанту,- Ларвел как-то случайно подслушал, что это Маузер и Лесток принудили написать пердуна Абрахамсона заяву в Управление… Что ты на это скажешь?

Да,- протянул Шлегель после непродолжительной паузы,- таких крутых негодяев мне еще видеть не приходилось…

МакКони выключил телевизор.

– Ну что, поехали на дежурство?

– Поехали. А что ты предлагаешь сделать с этими козлами?

– Расскажу по дороге.

Полицейская машина со Шлегелем и МакКони прибыла к въезду в Долгий тоннель ровно в восемь.

– Вовнутрь можешь не заезжать,- сказал Шлегель. МакКони остановил машину и удивленно глянул на лейтенанта:

Почему?

Маузер сказал: район Долгого тоннеля. Это

значит, что мы совсем не обязаны заезжать вовнутрь. Джерри заглушил машину и, выйдя из нее, предложил:

Может быть, сходим в какую-нибудь забегаловку на кофе?

Хорошая мысль!- согласился его напарник. Дорога в закусочную лежала через какие-то грязные дворы, заставленные мусорными контейнерами. Глаза Шлегеля заблестели.

Обожди минуточку,- попросил он МакКони и, оглянувшись по сторонам, пошел по направлению к ближайшему контейнеру. Через несколько минут он вернулся, держа в руке какую-то блестящую пачку.

Шоколадка!- лейтенант был чрезвычайно доволен своей добычей.- И какой это идиот ее выкинул? Совсем почти как новая,- Шлегель развернул ее,- только слегка надкусанная. Может быть, хочешь?- протянул он плитку МакКони.

– Да нет, шоколад мне противопоказан. У меня

диета – фигуру берегу. Шлегель засунул объедок в нагрудный карман кителя.

– Ну, как хочешь, как хочешь, мне больше останется,- сказал он.

Толкнув стеклянные двери бара, полицейские вошли вовнутрь.

– Господа полицейские, должен вас огорчить,- изза стойки поднялся бармен, видимо, хозяин, с очень расстроенным выражением лица,- должен вас огорчить, но сегодня мы работать не будем.

– А что у вас случилось?- спросил Шлегель,

хрустя шоколадкой. Бармен расстроился еще больше:

– Вчера на наше заведение совершен налет.

– Вы уже заявили в полицию?- поинтересовался Шлегель.

– Да, ваши люди были у нас сразу же после случившегося. Лейтенант Лесток из пятнадцатого отделения

– вы, видимо, знаете этого офицера?

Расстроившись, полицейские пошли к въезду в тоннель, туда, где стоял их «понтиак».

– Это, несомненно, дело рук Салдама,- сказал по дороге Шлегель.

МакКони, большой любитель утреннего кофе, выглядел совсем убитым.

– Что за мерзкий город этот Нью-Йорк,- сказал

он,- кофе попить – и то негде. То бар закрыт, то налет… Полицейские уселись в машину.

– Алло, Шлегель и МакКони,- услыхали они голос Маузера,- срочно едьте к магазину Абрахамсона.

Что там произошло?

Очередное ограбление…

– Хорошо, через пять минут будем на месте,- ответил МакКони и завел машину.

Шлегель, достав из нагрудного кармана что-то грязнозеленое, сунул это в рот.

– Что там у тебя?- поинтересовался МакКони.

– Очень вкусная карамелька. Нашел на полу в той забегаловке, куда мы заходили на кофе. Очень вкусная и почти совсем необсосанная…

Через несколько минут полицейские прибыли на место происшествия. Стеклянные витрины магазина и входные двери были искорежены – видимо, тут сработало какое-то взрывное устройство. Внутри магазина виднелись какие-то перевернутые коробки, разбитые банки, бутылки, осколки стекла. Полицейские, стараясь не зацепиться за торчащие из разбитой витрины осколки, зашли вовнутрь. Там уже стояли Маузер и Ларвел – видимо, они только что допросили потерпевшего хозяина.

– Я требую, чтобы на деньги, которые я в виде налогов вношу в федеральный бюджет,- кричал Абрахамсон, размахивая руками,- моя полиция меня берегла! Это уже – второй налет только за последнюю неделю.

К Абрахамсону подошел МакКони и, дружески похлопав его по плечу, сказал:

– Успокойся, приятель! На твоем месте я даже поблагодарил бы бандитов за такую заботу!

– Это почему?

– А чем плохо – сиди себе тут, в лавочке, и только и знай, что получай страховку, особенно, когда документы в страховую компанию тебе подписывают такие замечательные люди, как лейтенант Лесток и капитан Маузер…

Абрахамсон уселся на краешек разбитого прилавка.

– Я оплатил страховой полис и поэтому имею полное право на компенсацию за понесенный моим магазином ущерб,- произнес он.

– Ваших прав у вас никто не отнимает,- продолжил МакКони,- но иу нас, полицейских, тоже есть права. Например – просить вас о содействии в поимке опасного преступника, который терроризирует не только вас, кстати, но и других владельцев собственности в этом районе…

Абрахамсон слегка нахмурился.

– А разве я не содействую? Разве это – не в моих же интересах?

– Получается, что нет. Вы не только не помогаете нам, а наоборот – препятствуете поимке Салдама.

– Я?- хозяин магазина весьма удивился,- Я? Препятствую? Каким же образом?

– Пишете на нас в Управление всякие кляузы, всякие гадкие доносы, разного рода инсинуации…

Капитан Маузер, слышавший этот диалог, посчитал за лучшее выйти на улицу.

– Но у меня не было другого выхода!- закричал Абрахамсон.- Да, я действительно получил страховку за предыдущий разгром, надеюсь, получу и за этот, но лишь при том условии, что полиция подпишет мне все необходимые документы! МакКони улыбнулся.

Вы, Абрахамсон – смелый человек…

Я – да!- гордо ответил тот.

– …потому что не боитесь иметь дело с закоренелыми преступниками,- продолжил Джерри.

– Ничуть не боюсь!

– Даже, если они напялят на себя форму ньюйоркской полиции,- продолжал улыбаться МакКони.- Ладно, теперь расскажите мне, как все это произошло. Я так понял,- полицейский указал на вдребезги разбитые витрины и разнесенный торговый зал,- я понял, что тут сработало какое-то взрывное устройство?

Абрахамсон тяжело вздохнул.

– Капитан Маузер тоже так подумал… МакКони нагнулся к Абрахамсону.

– Так что, тут ничего не взрывалось? Даже банки с несвежим пивом?

– Все было иначе: сразу же после открытия в мой магазин забежала группа малолеток, громя и круша все на своем пути…

– Вы запомнили хоть одно лицо?- перебил собеседника Джерри.

– К несчастью, нет. Все налетчики были в хоккейных касках. Кроме того,- хозяин потер затылок,- кроме того, сразу же после начала налета я сильно-сильно получил хоккейной клюшкой по голове…

Джерри поднял с пола несколько сплющенных жестянок и, повертев их в руках, поставил на прилавок.

– Да-а-а,- протянул он,- несколько десятков ньюйоркских подростков по взрывной силе эквивалентны разве что атомной бомбе, сброшенной на Хиросиму. А почему они были в хоккейных шлемах?- обернулся Он к Абрахамсону,- что, хоккейный сезон уже начался?

Абрахамсон явно обиделся.

– Вам хорошо так говорить,- с чувством произнес

он, вот если бы вы оказались на моем месте… МакКони широко улыбнулся.

– Каждый из нас на своем месте: я – на своем, ты

– на своем… А что, собственно, случилось?

Абрахамсон полез своими короткими волосатыми пальцами в рот и вытащил оттуда вставные челюсти.

– Когда я получил хоккейной клюшкой по голове и упал под кассу, один из малолетних негодяев насильно раскрыл мне рот, а другой – вытащил вот это,- он кивнул на свои вставные челюсти…

Ну и что?

Они играли ими в хоккей…

МакКони, Хайталл и Шлегель вышли из разбитого маркета.

– Да, не повезло парню,- улыбнулся Джерри,- впрочем, я действительно никогда не окажусь на его месте…

Лейтенант Шлегель открыл дверцу автомобиля и уселся за руль.

– Почему?- не понял Хайталл. МакКони ослепительно улыбнулся – точь-в-точь положительный герой из голливудовского вестерна.

– Потому что у меня – металлокерамика…

– Уважаемые господа полицейские шестнадцатого участка,- капитан Маузер неспешно расхаживал на небольшом возвышении зала, где в это утро собрались все сотрудники,- господа полицейские, сегодня я имею честь представить вам вашего нового начальника, лейтенанта Лестока.- Он кивнул сидящему в первом ряду полицейскому с чрезвычайно низким лбом,- ну-ка, покажитесь своим подчиненным!

Лесток поднялся со своего места и неловко поклонился в сторону Маузера.

– Лейтенант Лесток,- продолжил Маузер, когда тот опустился на свое место,- опытный полицейский. В пятнадцатом участке, где он служил до сего времени, лейтенант не получил ни одного взыскания от начальства. Я говорю – пока лейтенант, потому что в Управлении сейчас согласовывается вопрос о присвоении господину Лестоку очередного полицейского звания… А сейчас ваш новый начальник ознакомит вас со своей концепцией наведения порядка в этом районе – его предшественник так безнадежно развалил все дело, что Лестоку, судя по всему, придется предпринять меры самого решительного характера.- Капитан вновь повернулся к своему протеже,- прошу вас, лейтенант!

Лесток несмело поднялся со своего места и под презрительными взглядами полицейских направился к стулу за небольшим столиком – он, конечно же, не мог знать, что под ножку этого стула МакКони загодя подложил петарду, а в сидение вбил толстый трехдюймовый гвоздь острием наружу…

– Прошу вас!- повторил Маузер.

Лесток, поднявшись на подиум и встав за столик, начал так:

– Я… э-э-э… назначен начальником вашего участка, чтобы э-э-э… навести тут порядок… Вы, мои подчиненные, ээ-э… должны в своих действиях руководствоваться духом и буквой закона, э-э-э… А закон для вас – ваше, э-э-э…

начальство, то есть – э-э-э… я!

Маузер, подойдя поближе, приободряюще сказал Лестоку:

– Да вы не волнуйтесь, не волнуйтесь, лейтенант.- Он показал на стул,- пожалуйста, садитесь, так вам будет удобней!

Лесток откашлялся.

– Я хочу сказать, э-э-э… что у преступников во вверенном вам районе, э-э-э… не должно быть абсолютно никаких шансов для злодеяний, у них должна гореть под ногами э-э-э… земля!…- с этими словами Лесток опустился на стул – раздался страшный грохот, во все стороны посыпались искры, и на присутствующих повалил едкий дым…

Лесток, держась за ягодицы, вскочил, как ужаленный.

– О, черт!- заорал он на весь шестнадцатый участок, держась за задницу обеими руками.

Полицейские, сидящие в зале, только расхохотались.

Маузер, оправившись от удивления и испуга, в гневе

затопал ногами.

– Что за идиотские шуточки!- закричал он,- кто это сделал?- капитан испытывающе посмотрел на полицейских.- Это, наверное, ты!- указал он на смеющегося МакКони.

Тот лишь пожал плечами.

– Наш новый начальник сам сказал, что у преступников должна гореть под ногами э-э-э…- голосом Лестока повторил Джерри,- гореть земля. Я думаю, что это не что иное, как провидение. Это знак свыше!…

Лесток, продолжая держаться за пострадавшую часть тела, продолжал вопить:

– О-о-о, как больно!…

Прихрамывая, он пошел на свое прежнее место в зале. Новый начальник явно не заметил, что на заднице у него выдран приличный лоскут материала – сквозь дыру в штанах виднелись полосатые семейные трусы.

Маузер, глядя на смеющихся полицейских, продолжал орать:

– Прекратите ваш идиотский смех!

Глянув на физиономию капитана Маузера, полицейские засмеялись еще громче – от взрыва петарды все лицо капитана было черно от копоти, будто бы его намазали гуталином – на этом фоне разляпистым пятном краснел гадкий слюнявый рот.

МакКони повернулся к Ларвелу.

У него такой вид, будто бы он только что отсасывал,- сказал Джерри тихо, но не настолько, чтобы до Маузера не дошли его слова.

Лейтенант МакКони!- в ярости закричал Маузер,- я знаю, чьих рук это дело!…

МакКони, пристально посмотрев на капитана, заговорщеским тоном произнес:

Я тоже. Смех внезапно прекратился. Подойдя к Джерри, Маузер посмотрел ему в лицо.

Чьих же?- спросил он. МакКони улыбнулся.

– Я знаю, чьих рук это дело,- повторил он,- это дело рук Салдама.

– Почему вы так считаете, лейтенант МакКони?- спросил Маузер.

– А чьих же еще? В чьих еще интересах дискредитировать такое уважаемое начальство, как уже почти капитана Лестока,- он указал в его сторону,- и еще капитана Маузера?

Маузер, отерев рукавом копоть с лица, осторожно сел на стул рядом с Джерри.

– Лейтенант МакКони,- зашипел он,- мне надоели наши дурацкие шуточки! Вы уже имеете одно взыскание – за несоблюдение формы обращения к начальству!

– Имею,- спокойно согласился Джерри.

– Сегодня же я составлю второй рапорт на вас. А после третьего – надеюсь, мне недолго придется ждать удобного повода,- после третьего вам придется распрощаться с полицейской формой…

На следующий день, подойдя к Маузеру, МакКони сообщил:

– Как стало известно по агентурным данным, Салдам и его бандиты сегодня вечером будут находиться и одном баре недалеко от нас. У них там какая-то сходка. Они будут там то ли делить награбленное, то ли составлять план новых ограблений. Если мы не упустим этого шанса, то сможем накрыть их с поличным…

У Маузера заблестели глаза.

– Какая-то сходка, говорите? Делить награбленное, говорите? Очень интересно. Я думаю, что если я их накрою, то обязательно получу новое повышение по службе.

МакКони утвердительно закивал головой.

– Конечно, конечно, господин капитан. Маузер самодовольно улыбнулся.

– Интересно, интересно,- продолжил он свою мысль,- а что это за бар?

– «Голубая устрица».

– И когда же они собираются?

– Сегодня в восемь вечера. Господин капитан,- Джерри наклонился к уху Маузера,- только я бы на вашем месте пошел бы на это дело, переодевшись в гражданку – там собирается очень пристойная публика и, мне кажется, не стоит пугать людей полицейской формой, не стоит лишний раз привлекать к себе внимание…

– Что ж, спасибо за совет,- ответил капитан,- благодарю вас, МакКони. Вы свободны.

Джерри вышел на коридор, где его дожидались Ларвел и Шлегель.

– Ну как?- подтолкнул своего товарища локтем негр.

– Все отлично. Клюнул!

Маузер, потирая руки от нетерпения, вызвал по селектору Лестока.

– Лесток,- сказал капитан, когда тот появился у него в кабинете,- по моим агентурным сведениям стало известно, что Салдам и его бандиты сегодня в восемь вечера собираются в баре «Голубая устрица». Мы, переодевшись в

гражданское платье, отправимся туда вдвоем. Если нам удастся накрыть бандитов с поличным – а я думаю, что это удастся, у них на сегодня запланирована какая-то сходка – так вот, если нам это удастся, мы очень угодим начальству и незамедлительно получим повышения. А главное – покажем, что эти выскочки из Полицейской Академии…

– …эти ублюдки,- продолжил Лесток мысль начальника.

…эти козлы…

…эти желторотые птенцы…

…эти никчемные идиоты…

…неспособны на настоящую службу в ньюйоркской полиции,- закончил Лесток. Маузер захихикал:,

– Ты просто читаешь мои мысли, лейтенант, пока еще лейтенант. Как приятно иметь дело с проницательным человеком!…

Без четверти восемь небольшой белый джип «ниссанпатруль» без полицейской символики остановился около «Голубой устрицы». Из него неспешно вышли Маузер и Лесток и, закрыв дверцы машины, направились к ярко освещенному входу.

Маузер был одет в штаны немыслимого покроя и расцветки – ярко-красные, расклешенные, с какими-то разводами, и в подобную рубашку – такой наряд отвечал понятиям капитана о современной моде. На Лестоке наряд был несколько попроще – голубые джинсы и мохнатый голубой свитер, с надписью «Бэд бой»-«Плохой мальчик», который ему презентовал лейтенант Шлегель – пятна на свитере не оставляли сомнений, что он найден там же, где и бутылки.

Переодетые полицейские толкнули тяжелые двери и очутились в просторном холле. Поднявшись на второй этаж по лестнице, убранной ковровой дорожкой, они очутились перед дверью с неоновой надписью «Голубая устрица – только для настоящих мужчин».

– Ну что, пошли,- предложил Маузер и, поправив пистолет, который, не найдя лучшего места, он засунул в штаны, вошел в бар.

В баре было многолюдно, и полицейские уселись на единственное свободное место – рядом со звероподобным мужиком в кожаной куртке с блестящими заклепками.

Маузер вытащил из заднего кармана брюк пачку фотографий – это были снимки Салдама, сделанные в анфас и в профиль и, отобрав несколько, протянул их Лестоку.

– Держи, лейтенант. И хорошенько наблюдай за посетителями – если увидишь хоть что-то подобное на это рыло,- он кивнул на фотографии,- сразу же говори мне.

Внезапно на колени к Лестоку подсела какая-то дама. Лейтенант отпрянул.

– Мужчинка, угостите сигаретой,- кокетливо попросила девушка.

– Я не курю, мэм,- ответил тот.

Внезапно взгляд Лестока остановился на оголенных руках дамы – они были покрыты густой, как у орангутанга, шерстью.

– Нравится?- продолжала кокетничать подсевшая

– мне тоже. Все мужчины от меня без ума. Они находят, что

волосатые руки и грудь – признак мужественности. Лесток поперхнулся от неожиданности.

– Правда, некоторые предпочитают сбривать волосы,- как ни в чем не бывало, продолжала дама,- но мне кажется, что это излишне.

– Мэм,- официальным голосом начал было Маузер,- мы совсем не расположены шутить…

Та немножко обиделась.

– А я и не думаю шутить – я с вами заигрываю -

неужели вы этого не понимаете? Дама как-то странно заерзала на коленях у Лестока.

– Я с вами заигрываю,- продолжила она,- а вы обижаетесь. Разве можно обижаться на женщин,- дама поправила прическу,- особенно таких привлекательных, как я?

К столику подошел официант.

– Слушаю вас,- произнес он. Маузер замахал руками.

– Извините, мы еще не решили, что мы будем делать сегодня вечером. Не могли бы вы подойти несколько позже?

Официант удалился.

– Неужели вы еще не решили?- удивилась дама,- тогда зачем же вы пришли сюда?

Пистолет, засунутый Маузером в штаны, своим весом давил капитану на его архитектурные излишества. Осторожно расстегнув пуговицу, он попытался поправить оружие.

Движение Маузера не осталось незамеченным со стороны подсевшей девушки. – Что это ты там поправляешь?- поинтересовалась она. Маузер, поправив пистолет, быстро застегнул замокмолнию.

Да так, ничего…- пробормотал он. Девушка рассмеялась.

Понимаю, понимаю…

Что? Девушка рассмеялась вновь.

– Да так, вспомнила один анекдот, еще со школьных времен. Поспорили, значит, три кота, кто из них ленивей. Один говорит:«У меня такая хозяйка классная, каждый день покупает мне «Вискас», ешь – не хочу, аи лежу на кресле и не притрагиваюсь к еде. Вы думаете, и не голодный? Еще как голодный! Просто мне лень!» Другой кот говорит:«Это еще что! Вот у меня на помойке, где я живу, столько неудовлетворенных кошечек – и псе за мной ходят по пятам, просят, чтобы я их оттрахал, а я ни в какую! Думаете, я не голодный? Еще как голодный! Просто мне лень!» А третий им отвечает:«Это нее ерунда. Вы слышали, как прошлой ночью кот кричал?» «Слышали…- отвечают товарищи,- А кто это был?» «Это я кричал. Понимаете ли, во сне неловко повернулся и придавил себе яйца. Думаете, мне не больно? Еще как больно! А перевернуться – лень!…»

Ты, наверное, такой же ленивый, да?- спросила девушка и принялась поглаживать своей ногой под столиком ногу сидящего напротив Маузера. Тот отсел подальше.

– Почему вы так думаете?

– Потому что вы не хотите ко мне приставать – ко мне, такой симпатичной, такой хорошенькой!…

– Простите, мэм, но мы здесь не для того, чтобы к вам приставать…

– А для чего же?

– Мы ищем тут одного человека,- Маузер протянул фотографии,- вот этого. Может быть, вы видели его?

Девушка, взяв снимки, принялась внимательно их рассматривать.

– А почему снято, как в полиции,- спросила она,- вы случайно не копы? А то у нас тут как-то были кадеты Полицейской Академии, такие образины, что просто плюнуть гадко, тоже вели себя странно… Но вот один мой приятель,- она указала на сидящего за тем же столиком громилу в кожанке,- живо заставил их выполнить свои мужские обязанности. Правда, Катрин?

Орангутанг в кожанке с заклепками согласно закивал в ответ.

– Так вы точно не из полиции?- повторила свой вопрос девушка.

– Нет, нет,- заверил ее Лесток,- просто это наш очень хороший знакомый, настолько хороший, что постоянно уклоняется от встреч с пол… извините, чуть не оговорился, от встреч с нами, и нам с другом приходится, забросив все текущие дела, разыскивать его по всему НьюЙорку.

Девушка продолжала ерзать на коленях Лестока.

– Как тебя зовут?- поинтересовалась она.

– Лесток. Билл Лесток. Девушка нежно обняла его шею.

– Пойдем, потанцуем, Билл? Полицейский сдавленно кашлянул.

– Извините, мэм, но я не умею танцевать…

– Как?- не поверила девушка,- такой мужчина не умеет танцевать?- она встала с колен начальника участка и, схватив его за руку, потащила к эстраде,- но это же так просто! С ума сойти! Такой мужчина – и не умеет танцевать!

Лесток принялся упираться.

– Но я действительно не умею танцевать!

– Ничего страшного, я научу!- не унималась девушка,- в этом нет ничего сложного!

– Но я не хочу учиться! Мы с другом тут совершенно по другому делу! Нам необходимо разыскать нашего приятеля!…

– Да никуда не денется ваш приятель,- настырно продолжала та,- и вообще: вы ведете себя по отношению к даме не совсем по-джентльменски.

Наконец, Маузер предложил компромиссный вариант.

– Сделаем так: сперва мы отыщем нашего приятеля, а потом все втроем – потанцуем.

Подумав, девица согласилась и вновь уселась на колени, на этот раз – к капитану.

– Дайте-ка еще раз фотографии,- она бесцеремонно вытащила пачку снимков из заднего кармана брюк полицейского,- мне кажется, что я его где-то уже видела.

Громила в кожанке протянул к фото свои руки.

– Дай-ка, дай-ка,- принялся он рассматривать снимки Салдама,- действительно, очень похожая харя… Кажется, припоминаю: если постричь этого типа налысо,- он ткнул коротким указательным пальцем в снимок,- если неделю откармливать его, как на убой, а потом одеть в кожанку, как у меня – это будет вылитый Оскар.

– Кто?- переспросил Лесток. Катрин уставился на полицейских.

– Вы что, не знаете Оскара? Вы не знаете, кого пришли сюда искать?

– Значит, его зовут Оскар?- воскликнул Маузер.

– Вы что, не знаете, как зовут вашего друга?- не понял вопроса Катрин.

Тем временем девица продолжала ерзать на коленях капитана Маузера. Елозя ягодицами по полицейскому пистолету, она лепетала:

– О, какой мужчина, какой мужчина!…

Капитан попробовал встать со стула, чтобы таким образом прогнать назойливую девицу, но та точно приросла к полицейскому.

– О, какой мужчина, какой мужчина,- продолжала она,- какая замечательная эрекция,- приобняв одной рукой Маузера за шею, она другую запустила в штаны капитана,- давно не наблюдала такой замечательной эрекции, такого мощного стояка!…

– Ладно, кончай базары,- сказал Катрин,- я думаю, что смогу вам помочь. Если Оскар не занят с какойнибудь новой девочкой – я слышал, он снял какую-то Джулию тут, в «Голубой устрице», и у них сейчас, возможно, медовый месяц – так вот, если они сегодня будут тут…

Маузер досадно перебил собеседника.

– Простите, но я не совсем понял: вы все время называете его Оскар, а нам с другом,- капитан кивнул в сторону Лестока – он известен как Салдам…

Можете называть его, как вам заблагорассудится ответил Катрин,- но в «Голубой устрице» он известен, как Оскар.

Лесток несмело придвинулся к типу в кожанке.

– Может быть, это – его кличка?- предположил Полицейский.

– Нет,- Катрин отверг догадку лейтенанта,- Оскар это его настоящее имя, а кличка, к вашему сведению

– Десять Дюймов.

– Странное имя…- пробормотал Маузер. Катрин расхохотался.

– Вы что, и этого не знаете? Лесток уставился на собеседника.

– Чего не знаем?

– Почему у вашего приятеля такая кличка. Это от необычной длины его баданги. Ужас какая огромная! В свое время я была влюблена в этого парня,- вздохнул Катрин,-

так вот, он трахал меня тут, в подсобке… Маузер и Лесток переглянулись. -…в подсобке, и он достал мне – не поверите!-

чуть ли не до гланд! Девушка на коленях у Маузера рассмеялась.

– Катрин, ты, как всегда, преувеличиваешь! У меня тоже был с ним роман, и мне он доставал только до желудка!

– Простите,- не понял Лесток,- у вас был половой акт с мужчиной?

На этот раз очередь удивляться была у Катрин с девицей.

– Разумеется,- медленно сказала девица,- разумеется… Что может быть более естественно, чем это? А вы что – не такие же педерасты, как и мы? Вы что, не знаете, что в «Голубой устрице» собираются исключительно сексуальные меньшинства?

Не сговариваясь, Лесток и Маузер повскакивали со своих мест – капитану наконец-то удалось сбросить с себя надоедливую блондинку.

– Куда же вы?- закричал «голубой» на весь бар,- а кто обещал со мной потанцевать?

Полицейские рысцой направились к выходу и в дверях едва не столкнулись с каким-то типом в такой же кожанке с блестящими заклепками, как и у Катрин.

– Поосторожней, сынки,- низким басом произнес тот,- я с дамой.- Тип в кожанке держал под руку какую-то вертлявую брюнетку с короткой, как у мальчика, стрижкой.- Пошли, Джулия!

– Извините,- пробормотал Лесток, но в это время к дверям подошел Катрин.

– Привет, Оскар,- поздоровался он с вошедшим,- ну, как медовый месяц? Да, кстати,- повернулся он к полицейским,- вот эти молодые люди прождали тебя тут целый вечер…

Маузер глянул в лицо Оскару. Да, он немного напоминал Салдама, но весьма отдаленно.

– Слушаю вас, сынки,- Оскар повернулся к полицейским,- зачем я вам понадобился?…

Лесток и Маузер продвинулись поближе к выходу.

– Собственно, мы ждали не совсем вас,- растерянно начал Лесток,- а точнее – совсем даже не вас…

– Ну зачем же обманывать,- вступил в разговор Катрин,- такие взрослые мальчики, а обманываете такого хорошего дядю,- он обернулся к Оскару,- неужели родители и педагоги не говорили вам, что нельзя говорить неправду?…

Катрин подошел к Оскару вплотную и, прошептав чтото на ухо, показал на полицейских.

– Ты думаешь?- несколько недоверчиво спросил тот.

– Конечно!- заверил его Катрин,- а иначе что бы они тут делали?

– Джулия, дорогая, иди за столик, я сейчас подойду,- сказал он своей спутнице.

Катрин, подойдя к Маузеру, взял его под руку. То же самое Оскар проделал с капитаном Маузером.

– Что вам от нас надо?- в один голос в ужасе

закричали полицейские. Педерасты только заулыбались.

– Сейчас узнаете. Держа перепуганных насмерть полицейских, гомосеки насильно потащили их в туалет на первом этаже.

– Что вы хотите с нами делать!- кричал Маузер, забыв о спрятанном в штанах пистолете.- Это безобразие! Это насилие! Да помогите же хоть кто-нибудь!- Норил он находящимся в холле завсегдатаям,- те только улыбались; видимо, подобные сцены были в «Голубой устрице» не столь уж редки.

Втащив Маузера и Лестока в сортир, Катрин остался у входной двери, а Десять Дюймов, подведя полицейских к стене и усадив их на писсуары, произнес:

– Моя хорошая подружка,- указал он на Катрин,- сомневается, что вы – гомосексуалисты. Как вы уже догадались,«Голубая устрица»- клуб сексуальных меньшинств, и всем посторонним лицам вход сюда запрещен. Правда,- улыбнулся Оскар,- бывает, что сюда попадают люди, как бы это поточней выразиться…

– Случайные,- подсказал Катрин.

– Да, случайные, но по уставу нашего клуба даже те, кто попал сюда не геями, все равно покидают «Голубую устрицу» нормальными педерастами.

– Что вы хотите с нами сделать?- дрожащим голосом произнес капитан.

– То, что предписывает устав. Вы должны по очереди трахнуть друг друга.

– Боже, а это зачем?

– Если вы действительно «голубые», это доставит вам только удовольствие, и мы с радостью примем вас в свои объятья,- продолжал Оскар,- а если вы не «голубые», то станете таковыми, и устав нашего мужского клуба не будет нарушен.

– А если мы откажемся?- несмело спросил Лесток. Широко улыбаясь, Оскар расстегнул штаны и вытащил оттуда свой жуткий инструмент.

– Меня не зря прозвали Десять Дюймов,- медленно произнес он.- Если вы не последуете нашему кроткому увещеванию, то от добрых советов мы будем вынуждены перейти к мерам физического воздействия. Поверь, приятель, это доставит мне удовольствие самого предрассудительного толка!…

Маузер наконец-то вспомнил о своем пистолете.

– Хорошо,- сказал он и, резким движением вытащив оружие из штанов, навел его на Оскара,- а теперь

– вон отсюда! Оскар, забыв даже застегнуть штаны, опрометью бросился за двери. Катрин побежал за ним.

Заметив, что в туалете открыто небольшое слуховое окно, Маузер скомандовал:

– Бежим!…

Дважды повторять не пришлось. Через минуту Лесток дрожащими руками открывал дверь джипа, а еще через некоторое время перепуганные полицейские прибыли в родной шестнадцатый участок…

Было что-то около десяти вечера.

Сидя в своем кабинете, МакКони проверял исправность оружия. В это время в помещение вошел лейтенант Шлегель

– вид у него был убитый.

– Что с тобой, приятель?- Джерри участливо

посмотрел на лейтенанта,- что-нибудь случилось? Шлегель со вздохом опустился на стул.

– Меня обокрали…- упавшим голосом произнес он.

– Тебя?- не поверил МакКони,- обокрали? Да быть того не может!

– Может,- печально произнес лейтенант.

– Но ведь у тебя дома нечего взять, кроме колченогой мебели да пустых бутылок!

– Вот именно их у меня и украли,- Шлегель был

безутешен. МакКони от души расхохотался.

– А кто говорил, что грабители ни за что не

позарятся на твои пузыри? Шлегель, глядя на МакКони, растерянно сказал:

– Грабители оказались не такие уж дураки. Я целый день был за городом – отдыхал после дежурства, возвращаюсь домой – ничего нет. Я опросил соседей – те сказали, что днем у подъезда стоял какой-то грузовик, видимо, на нем грабители и увезли мои бутылочки…

– И сколько их у тебя было?- всем своим видом

МакКони изобразил участие. Лейтенант махнул рукой.

Ты всего не видел. У меня еще две комнаты были до верху заставлены…

Ничего, ничего,- попытался успокоить приятеля Джерри,- «линкольн», который ты собирался купить – не очень хорошая машина для Нью-Йорка. Впрочем,- МакКони подмигнул лейтенанту,- впрочем, нашему начальству сейчас куда хуже, чем тебе… Шлегель заметно оживился.

А что?- спросил он,- Лесток и Маузер еще не вернулись оттуда, куда ты их послал?

МакКони посмотрел на часы.

– Жду с минуты на минуту,- ответил он.

В этот момент двери открылись, и на пороге показались полицейские.

– Лейтенант!- заорал на Джерри Маузер,- куда, мать твою так, ты нас отправил?

– В «Голубую устрицу»,- не моргнув глазом, ответил тот,- а что, Салдама там не оказалось? Кстати, а что это у вас за наряд?

Ничего не говоря, Маузер проследовал в свой кабинет. За ним последовал Лесток.

– Ты у меня еще поскачешь!- прошипел он, проходя мимо МакКони.

– Черт возьми!- сев в кресло, Маузер принялся обнюхивать рукава своей рубахи,- мне кажется, что я насквозь пропитался этим запахом – запахом разврата. Останься пока тут,- капитан кивнул Лестоку,- ая быстренько приму душ.

Скинув свою клоунскую одежду и встав под теплые струи душа, Маузер несколько успокоился.

Джерри, пройдя в комнату, смежную с душевыми кабинами, застал там Насименто – тот клеил подошву ботинка при помощи какой-то белой липкой жидкости.

– Что это у тебя?- спросил МакКони. Насименто поднял голову.

– А, Джерри, привет!- он протянул лейтенанту баночку,- универсальный моментальный клей. Склеивает абсолютно все: металлы, керамику, кожу, резину, пластмассу… Засыхает за несколько секунд!

МакКони недоверчиво повертел баночку в руках.

– А человеческое тело он тоже клеит?- спросил МакКони.

– Как нечего делать! Более того – склеиваемые поверхности совершенно невозможно отделить друг от друга

– ни водой, ни растворителем!

– Сейчас проверим,- захватив с собой универсальный клей, Джерри направился в душевую, в соседнюю с Маузером кабинку.

Тот как раз мылил голову шампунем. Став в кабинке, МакКони осторожно просунул руку через щель между перегородкой и кафельной стенкой и незаметно для капитана забрал баночку с шампунем, а на ее место поставил клей – благо, емкости походили по форме и размерам.

Капитан, окончательно придя в себя после приключения в «Голубой устрице», насвистывал какой-то мотив.

– Ну, еще раз намылюсь – и хватит,- произнес он самому себе вполголоса. Взяв с полочки клей, Маузер обильно полил им голову…

Тем временем МакКони так же незаметно прошел в служебное помещение, по дороге подмигнув Джону:

– Смотри, какой сейчас будет цирк!

Через минуту из кабинки выскочил совершенно голый Маузер – руки его были намертво приклеены к голове.

– Что за черт,- растерянно шептал он,- что это за

гадкий шампунь… Насименто сдержанно улыбнулся.

– Боюсь, сэр, что вы случайно перепутали шампунь С универсальным клеем…

Клеем?- в ужасе закричал Маузер.

Да, универсальным клеем.

Маузер попробовал было вновь оторвать руки от головы, но у него ничего не вышло. Обезумев от ужаса, он выбежал в коридор.

В это вечернее время полицейский участок, как обычно, был полон посетителей – одни наводили какие-то справки, другие подавали заявления о кражах и угонах машин Хайталлу, дежурившему в тот вечер – сидя за стеклянной перегородкой, отделявшей его от публики, негр тщательно записывал данные потерпевших в журнале.

Две престарелые леди втолковывали Хайталлу:

– Да нет же, нет, у нас угнали не коричневый «плимут», а желтый…

– Мэм,- вежливо возражал чернокожий полицейский,- но наши ребята обнаружили машину именно

коричневого цвета, причем номера те же самые, что и у угнанного у вас «плимута»…

– Но мы с сестрой ездим на этой машине вот уже четыре года,- возразила другая леди,- не можем же мы не помнить, какого цвета наша машина…

В это время в коридоре появился совершенно голый капитан. Прикрыть обнаженные интимные места не было никакой возможности – это не позволяли сделать приклеенные к прическе руки. Пройдя в такой нелепой позе несколько метров, Маузер, заметив двух леди, в панике заметался по коридору – с его обнаженного тела во все стороны летели мыльные хлопья. Капитан с тихим стоном кинулся к ближайшим дверям – но те, как назло, оказались заперты. В отчаянии Маузер опустился на пол. Он был на грани истерики.

Пожилые леди, презрительно смерив взглядом обнаженного полицейского, переглянулись.

– О, Боже,- произнесла первая,- что это еще за нововведения?

– Видимо, этот господин решил поразвлечь нас мужским стриптизом,- высказала догадку ее сестра.- Только сложен этот тип больно уж безобразно…

– Не говори, Молли,- поддержала ее первая леди,- фу, какая гадость!

Какие кривые волосатые ноги!

Какой отвратительный обвислый живот!

– Какая огромная задница – совсем как у старой жирной бабы!

– И главное!- Сколь мизерно его мужское достоинство!!

– И он еще смеет появляться перед двумя леди в таком ужасном виде?

– Перед нами – бывшими лучшими фотомоделями «Плейбоя»!

– Перед бывшими самыми сексопильными звездами эротик-шоу Лас-Вегаса!

– Которые наверняка знают толк в подобных вещах…

– И что только он хочет нам этим показать!

– Тьфу!- в один голос воскликнули пожилые леди и, небрежно кивнув Хайталлу на прощанье, пошли к выходу

– тот лишь сдержанно улыбнулся. К месту происшествия начали подходить любопытные

– шум привлекал внимание всех посетителей. И тут Маузер не выдержал – дневные и вечерние потрясения оказались для него слишком сильными: сев на корточки и уткнувшись головой с приклеенными к ней руками в стену, он заплакал…

Лесток сидел за столом в кабинете, рассеянно пересматривая дневные отчеты о происшествиях. Двери открылись, и на пороге показался Ларвел.

К вам пришли,- доложил он.

Кто?- спросил начальник отделения.

В кабинет зашла толстая медсестра в белом халате, накинутом на одежду, с медицинским чемоданчиком в руках. Ее сопровождало четверо санитаров атлетического сложения

– своим видом они скорей походили на грузчиков. Медицинская сестра посмотрела на записи в блокноте.

Лейтенант полиции Лесток?

Да,- растерялся тот,- а что вам нужно?

– Как нам сообщили, вы некоторое время находились в баре «Голубая устрица»…

– Откуда вам это известно?…

– …а бар «Голубая устрица», который, как известно и Нью-Йорке, является клубом гомосексуалистов, являет собой зону повышенного риска,- сказала медсестра, не очистив на вопрос полицейского.

– И что же вам от меня надо?

– Мы пришли произвести ваш личный гинекологический досмотр,- ответила медсестра. -Но я не нуждаюсь ни в каком личном гинекологическом досмотре!- закричал лейтенант. Медсестра сделала знак санитарам – те быстро подбежали к столу, за которым сидел Лесток.

Я не нуждаюсь ни в каком личном гинекологическом досмотре!- продолжал кричать лейтенант.

– Вы находитесь на службе,- наставительным тоном продолжила медсестра,- и поэтому обязаны подчиниться. Если вы будете сопротивляться, к вам будет применено насилие…

Но я не просил меня осматривать!- продолжал упорствовать Лесток.- Это – мое частное дело!

Это не может быть вашим частным делом,- продолжала медсестра,- здоровье полицейского – это дело всего нашего общества!

Санитары, подойдя к полицейскому вплотную, схватили его железной хваткой за руки и ноги и в мгновении ока разложили на столе.

Медсестра, щелкнув никелированными замочками чемоданчика, достала оттуда какие-то блестящие инструменты.

– А-а-а!- заорал перепуганный лейтенант,- что вы делаете! Отпустите меня!…

– А ну-ка, снимите с него штаны,- приказала медсестра с видимым удовольствием.

Лесток потерял сознание…

Капитан Маузер, всхлипывая, сидел с приклеенными к

голове руками в служебном помещении. Насименто капал для него в стаканчик валерьяновые капли. МакКони точил о свой ремень опасную бритву. В комнате тошнотворно пахло нашатырным спиртом.

– Выпейте, сэр,- Джон поднес стаканчик ко рту капитана,- это успокаивает.

Джерри, наточив бритву, принялся неспешно срезать одервеневшие волосы на голове Маузера. Тот тихо скулил:

– Что же вы делаете, лейтенант? Как же я теперь

покажусь в таком ужасном виде в Управлении?… МакКони, улыбаясь, продолжал свое дело.

– Думаю, сэр, что показаться в Управлении с приклеенными к голове руками – гораздо хуже. Там не понимают подобных шуток. Это мы, ваши подчиненные, все можем понять и простить…

Наконец, волосы были спилены, и руки Маузера оказались освобождены.

– Дайте мне зеркало,- шепотом попросил он.

Насименто поднес зеркало. Глянув на свое отражение, Маузер тихо застонал:

– Господи, какой ужас…

МакКони вымыл руки и, сложив опасную бритву, обернулся к капитану.

– Не стоит расстраиваться из-за пустяков, сэр,- произнес он,- мы с товарищами устроим в нашем участке складчину, купим вам новый парик из самого дорогого стекловолокна…

Маузер глянул на свои руки – к ним намертво пристали остатки прически.

– А что делать с этим?- с убитым видом произнес он.

– Боюсь, сэр,- ответил Насименто,- что вам не поможет ни бензин, ни растворитель. Это – очень сильный клей. Патентованное средство. Разработан специально для нужд оборонной промышленности…

Маузер пришел в неописуемый ужас.

– Так что же мне делать!- закричал он.

Я бы на вашем месте содрал бы это прямо с кожей. Правда, будет немножко больно, но, думаю, вы потерпите, господин капитан. Настоящий мужчина должен стойко переносить физическую боль, особенно – если он офицер нью-йоркской полиции…

МакКони,- обернулся капитан,- дайте мне, пожалуйста, вашу опасную бритву.

Запершись у себя в кабинете, капитан Маузер несколько часов подряд отрезал с ладоней кусочки кожи С налипшим клеем и волосами. Из начальственного кабинета слышались только тихие стоны. Наконец, капитан вышел в служебное помещение, где его дожидались МпкКони, Ларвел и Насименто. Ладони Маузера представляли собой кровавое месиво.

– Что это такое!- орал Маузер на весь участок,- что это?- он продемонстрировал подчиненным обезображенные руки.

МакКони поднялся со своего места… Сэр,- начал он совершенно официальным тоном,-

это все – от чрезмерного занятия онанизмом! Вы только посмотрите,- он повернулся к полицейским,- до чего может довести эта пагубная привычка, до чего она довела нашего бедного капитана Маузера. Он, несчастный, все руки стер!…

Полицейские сдержанно заулыбались.

– Лейтенант МакКони,- заорал Маузер пуще прежнего,- завтра же, завтра же я составлю на вас рапорт в Управление! Я доведу до сведения начальства о вашем недостойном американского офицера полиции поведении! Завтра же вашего духу тут не будет!…

Джерри поднялся со своего места.

– Боюсь, господин капитан,- произнес он,- что регулярная мастурбация – занятие для американского офицера полиции куда более недостойное… К тому же, господин капитан, у вас нет ровным счетом никаких доказательств, а доказательства вашего недостойного поведения очевидны – взгляните только на свои руки…

Одев свой лучший костюм, Джон Насименто завел свой «крайслер» и неспешно поехал на один из окраинных районов города. Этот вечер он намеревался провести с Элизабет Трахтенберг.

Подъехав к ярко освещенному подъезду дома, где жила его напарница по патрулированию, заглушив двигатель, Джон вбежал на крылечко дома и нажал на кнопку звонка.

Кто там?- послышалось из-за двери.

Полиция!- официальным голосом ответил Джон

– он был в превосходном расположении духа и поэтому склонен пошутить.

– Прошу вас.

Двери открылись, и на пороге появилась Элизабет. На ней был только ночной халат, сшитый из какого-то полупрозрачного материала. Под халатом соблазняюще просвечивались такие же полупрозрачные лифчик и трусики.

«А ничего баба,- с удовольствием подумал Джон,- и как это я раньше этого не заметил?»

Насименто прошел за хозяйкой дома в гостиную.

– Чай, кофе?- спросила она,- а, может быть,

виски? Насименто отрицательно покачал головой.

– Ты не хочешь выпить?- удивилась Элизабет,- но почему? Ты же не на службе!

– Как сказать,- уклончиво ответил Джон. Трахтенберг вынула из бара большую бутылку с разноцветной этикеткой и два небольших фужера.

– Тогда выпьем вина,- сказала она,- это отличный «Токай» восьмидесятого года,- Элизабет наполнила фужер и предложила один Джону.- Выпей, приятель! Ты действительно не на службе. Посиди, расслабься…

Тот принял вино.

– Ну, если это и служба,- улыбнулся Джон,- то очень и очень приятная. Ну что,- он поднял фужер,- давай выпьем за наши успехи!…

Трахтенберг включила телевизор – там показывали рекламу нового, недавно открытого секс-шопа.

– Вы только посмотрите на это,- говорил с телеэкрана пожилой джентльмен, держа в руках манекен голой девицы, чрезвычайно похожий на настоящую,- это – последнее достижение наших модельеров и конструкторов в области секс-промышленности. Надувная кукла «Ева» с регулируемой величиной влагалища. Это гораздо лучше настоящей женщины. Во-первых, она портативна: в ненадутом состоянии запросто вмещается в кармане пиджака. Во-вторых, она верна: никогда не изменит вам с другими мужчинами и женщинами. В-третьих, она очень смирная: не будет устраивать вам скандалы по поводу и без повода, не будет требовать у вас денег на тряпки и всегда будет терпеливо дожидаться вас там, куда вы ее положите. В-четвертых, она совершенно не ревнива: никогда не закатит вам истерику, если вам вздумается изменить ей как с другими надувными куклами, так и с женщинами. В-пятых, она никогда не надоест вам своей бестолковой болтовней. Вшестых, она не обидчива: не станет дуться на вас даже в том

случае, если у вас вдруг не встанет… И, наконец, глинное: «Ева» доступна в обращении – пользоваться ой может любой ребенок, достаточно надуть ее вот тут,- джентльмен перевернул куклу задом и показал на небольшой клапан,- и «Ева», прекрасная, как первая женщина, будет удовлетворять вас бесконечно долго! При этом она никогда не залетит, так что вам не придется тратиться на аборты! Не забыли? Надувная женщина «Ева»! Приобрести ее вы сможете, если посетите наш новый секс-шоп «Эльдорадо». Наш адрес: Страйфорд Лайн 33, Нью-Йорк. Не забыли?

Элизабет уменьшила громкость.

– Кстати,- сказал Насименто,- ты обещала продемонстрировать мне свою коллекцию оружия…

– Потом, Джонни,- она вновь разлила вино по

фужерам,- выпьем еще по одной? Джон поднял фужер.

– Теперь я хочу выпить просто за нас с тобой,- он посмотрел на как бы невзначай оголившееся колено Элизабет,- за нас, мой дорогой напарник!

Когда бутылка была выпита, Джон предложил:

– Ну, может быть, теперь ты покажешь мне свою

коллекцию? Я просто сгораю от нетерпения! Трахтенберг кивнула.

– Конечно, покажу. Поднимемся наверх? Пройдя по

лестнице на второй этаж, полицейские вошли в небольшую спальню.

– Тут – мое самое любимое место,- улыбнулась Элизабет и вдруг быстро бросила Джона на кровать.

А как же оружие?- не понял он.

Всему свое время…

Трахтенберг, быстро сбросив халат, легла на кровать и укрыла себя и партнера полосатым пледом. Джон молниеносно освободился от одежды.

– Чего же ты медлишь,- простонала Трахтенберг,- раздень меня побыстрее…

Насименто принялся расстегивать пуговичку ее бюстгальтера, но тут его пальцы внезапно уперлись в холодный металл. Джон, к немалому своему удивлению, вытащил маленький, будто бы игрушечный, пистолет.

– Это «Беретта»,- сказала Трахтенберг,- последняя модель. Портативен, и поэтому очень удобен. Вмещается в любых местах – даже в бюстгальтере.

Джон кинул пистолет на пол. Справившись, наконец, с бюстгальтером, он засунул его под подушку – и его рука вновь ощутила что-то твердое. Засунув руку поглубже, полицейский вытащил из-под подушки автомат с укороченным дулом, без приклада и с дискообразным магазином – подобные были популярны у американских гангстеров времен «сухого закона».

– Отличный коллекционный экземпляр,- прокомментировала Элизабет,- когда-то он принадлежал одному из телохранителей самого Аль Капоне. Достался мне по случаю.

Джон принялся за трусики. И опять его рука уперлась во что-то твердое и холодное.

– Что у тебя там,- прошептал Насименто,- наверное, крупнокалиберный пулемет?

Трахтенберг вытащила огромный пистолет вороненой стали, еще пахнущий заводской смазкой.

– Это моя любимая пушка, я тебе о ней рассказывала тогда на дежурстве -«Магнум» сорок пятого калибра…

– Это которая сносит головку автомобильного цилиндра?- уточнил Джон.

– Совершенно верно.

– Но сейчас ты только что чуть не снесла мою,- полицейский поежился от одной только мысли, что это могло действительно произойти.- Слушай, может быть, у тебя в трусах еще и гранатомет припрятан?

Элизабет улыбнулась.

– Надеюсь, милый, что гранатомет в трусах у тебя,- она опустила руку под одеяло и принялась нежно поглаживать Джона,- у меня действительно спрятана небольшая базука, но ты не волнуйся, она в шкафу.

Наконец, Насименто взгромоздился на Элизабет и принялся за работу – кровать заходила под ними ходуном.

– О-о-о!- стонала Трахтенберг,- о-о-о! Не так сильно! Не так сильно!…

Джон, не обращая на стоны ни малейшего внимания, продолжал свое дело – кровать тряслась еще сильнее…

– Не так сильно,- продолжала постанывать Элизабет,- прошу тебя, не так сильно! Это может плохо окончиться!

Внезапно где-то внизу раздался глухой взрыв – кровать разлетелась в щепки, и взрывная волна отбросила Джона и Элизабет на пол. Переведя дыхание от шока, Насименто прошептал:

– Что это было? Ты что, проглотила ручную

гранату, а я достал тебе до самого желудка? Трахтенберг отерла со лба выступивший пот.

– У меня действительно была ручная граната, только не в желудке, а под кроватью. Ты слишком сильно раскачивал панцирь – видимо, сетка кровати случайно задела взрыватель…

Джон осмотрел себя – все органы были на месте.

– Мы еще легко отделались,- тихо произнесла

Трахтенберг,- а ведь могло и оторвать что-нибудь… Насименто приобнял девушку.

– Но почему ты мне сразу ничего не сказала? Ведь

это действительно могло окончиться очень плохо… Та слегка улыбнулась.

Я же кричала тебе:«не так сильно, не так сильно», а ты – не слушал…

Да,- Джон взял в руки отлетевшую от кровати щепку,- первый раз во время акта подо мной взорвалась женщина!

Трахтенберг поднялась с пола.

– Ну что, пошли в зал?- предложила она.

В шестнадцатом участке проходила обычная рабочая планерка. Лейтенант Лесток инструктировал полицейских перед патрулированием.

– Офицеры Насименто и Трахтенберг!

Те поднялись с места.

– Слушаем, сэр!

– Сегодня вы дежурите около воскресной школы. Следите, чтобы дети не проносили на занятия наркотики и огнестрельное оружие.

– Понятно, господин лейтенант,- Элизабет и Джон с фиолетовыми кругами под глазами направились к своей автомашине. По всему было видно, что предыдущая ночь оказалась столь же утомительной, сколь и приятной.

– Офицеры Хайталл и Фокс! Сегодня вы дежурите в районе Бруклинского моста.

– Слушаем, сэр!

– Офицеры Шлегель и МакКони! Лейтенант Шлегель поднялся со своего места.

– Сэр, но МакКони сегодня не вышел на службу,- растерянно произнес он.

– Где же он?

– Не знаю. Полицейский автомобиль на месте, я был у него дома – консьержка сказала, что он ушел куда-то, и не сообщил, когда вернется и где его можно найти…

– Мерзкий прогульщик,- зашипел Лесток,- ничего, он свое получит. Ладно, лейтенант, вы остаетесь тут, а я выезжаю на дежурство с Ларвелом…

По улице одного из трущебных кварталов города не спеша шел какой-то человек явно криминального вида – в стоптанных, будто найденных на свалке ботинках, в подранных на коленях джинсах и застиранной майке, на которой баллончиком с краской было выведено очень непристойное ругательство. Улица была пустынна – лишь рядом с полуразвалившимися домами виднелись старые, давно брошенные владельцами автомобили. Неяркий неоновый свет отражался в их глянцеватых поверхностях.

Дойдя до перекрестка, человек остановился и, поправив приклеенный ус, негромко выругался:

– Черт возьми! Кажется, нормально его прилепил, а он, зараза, все норовит отстать! А ведь на такой мелочи можно здорово погореть!…

Подняв с асфальта металлическую трубу небольшого размера, человек двинулся дальше. Через несколько минут его внимание привлекли двое людей, сидевших на капоте одной из машин. Они негромко переругивались друг с другом.

– Опять ты, пидар, заныкал мой косяк,- произнес один, толстый бородатый негр с пивным брюхом,- ничего нельзя спрятать, везде отыщешь!…

Его собеседник явно обиделся.

– Да ты сам, козел черножопый, его скурил – еще сегодня утром, а на меня гонишь…

– Утром я пыхал другой косяк – тот, что давнымдавно заначил,- сказал негр.

Увидав сидящих, человек с приклеенными усами подбежал к телефонной будке и со всей силы ударил по стеклу – оно разлетелось в разные стороны.

Толстый бородатый негр со своим спутником поднялись с капота и подошли к хулигану.

– Эй, приятель,- негр дотронулся до его плеча,- ты чего это, приятель?

Тот, не обращая внимания, продолжал крушить телефонную будку.

– Приятель, что с тобой?- забеспокоился негр,- с тобой все в порядке?

Хулиган продолжал крушить будку – вырвав телефонную трубку «с мясом», он швырнул ее на мостовую.

– Не мешай ему, Дэн,- посоветовал негру его товарищ,- видишь, человеку плохо, наверное, обдолбался чем-то очень сильным, вот его и прет…

Расправившись с аппаратом, хулиган утер пот со лба и, повернувшись к подошедшим, спросил:

– Ну, а вам чего надо? Те несколько растерялись.

– Да вот, сидели, беседовали, видим – человеку плохо,- ответил негр,- решили подойти. У тебя какиенибудь неприятности, приятель?

Тот отдышался и уселся прямо на мостовую.

Да, кореш, у меня очень большие неприятности.

Что случилось?- насторожился негр.

А вы, часом, не копы?

Негр, засмеявшись, подтолкнул локтем своего товарища.

– Ты только послушай, Эрик,- обратился он,- ты только послушай! Мы – копы? Ха-ха-ха!

– Так вы точно не копы?- повторил хулиган свой вопрос.

– Да ты возьми глаза в руки!- воскликнул Эрик,- разве похожи мы на копов?

– Копы сами нас боятся!- добавил толстый негр. Эрик и Дэн уселись возле хулигана с обеих сторон.

– Ладно, кончай базары,- произнес негр,- выкладывай, кто ты и что у тебя стряслось!

– Понимаете,- начал хулиган и вновь поправил все время отклеивающийся ус,- понимаете, сам я из Чикаго. В Нью-Йорке скрываюсь вот уже больше месяца. Я был одним из приближенных самого Короткого Мака – может слышали?- того самого, его позавчера казнили на электрическом стуле… Мой бедный друг!- хулиган, схватив обрезок трубы, опять принялся громить то, что осталось от телефонной будки,- я так скорблю о его кончине, вы даже представить себе не можете! Во мне сейчас столько энергии, и она должна найти какой-нибудь выход!…

Эрик и Дэн подошли к хулигану.

– Мы очень, очень сочувствуем твоему горю,- с чувством произнес Дэн,- мы тронуты до глубины души! Мы понимаем тебя, приятель, ох, как понимаем – ведь каждого из нас могут ни за что, ни про что усадить на этот чертов стул!…

От будки осталась лишь груда искореженного металла и стекла. Хулиган резко обернулся к сочувствующим.

– Значит, вы – не копы? Значит, я попал к друзьям? Те согласно закивали головами.

– Мы из банды Саддама.«Рак матки»- может быть, слышал о таких?- спросил негр.- Я – Даниэль Поллак, а вот этот – он указал на своего товарища,- этого вонючего ублюдка зовут Эрик Мартинес…

Тот обиделся до чрезвычайности.

– Это я-то вонючий ублюдок? Ах ты, черножопая скотина…

– Конечно, ублюдок! Только такие ублюдки, как ты, воруют у людей предметы первой необходимости – кто украл мою заначку, мой косяк?

– Ладно, ладно, успокойтесь ребята,- произнес новый знакомый бандитов,- вот у меня есть травка,- он вытащил из кармана какой-то пластиковый пакет,- пыхайте на здоровье…

Бандиты заметно приободрились.

– А ты – классный парень,- похвалил Эрик,- ты очень классный, очень бескорыстный парень. Может быть, мы можем тебе хоть чем-нибудь помочь?

Хулиган на секунду задумался. – Я хотел бы еще чего-нибудь поломать!- произнес он. Негр сразу заулыбался.

– Сколько угодно. Тут неподалеку есть одна лавочка – через три квартала.

– Что за она?- спросил хулиган.

– Да так, торгует всякой всячиной, какими-то консервами, несвежим пивом… Но я не о том: дело в том, что ее владелец, эта вонючая гнида…

– …этот гнойный пидар…- продолжил Эрик.

– … этот мерзкий ублюдок, Пит Абрахамсон, отказывается нам платить!

– Он, наверное, забыл, что именно мы за какие-то десять процентов его выручки в неделю…

– … за эти жалкие гроши…

– … да, за эти жалкие крохи разгромили в этом районе все магазины с аналогичным товаром! Мы разорили всех его конкурентов! Если хочешь – пойдем, порезвимся…

Через десять минут все трое стояли перед витриной магазина Абрахамсона.

– Ну что,- произнес негр, потирая от удовольствия

руки – приступим? Новый знакомый бандитов поднял с мостовой огромный булыжник и с силой запустил его в витрину – камень, пробив в стекле большую дыру, влетел в торговый зал. Оттуда донесся звон разбитой посуды.

– Отлично, приятель!- воскликнул Эрик,- а теперь дай-ка я попробую…

Подняв с мостовой обломок кирпича, он бросил его во вторую витрину – стекло покрылось паутиной трещин, но не разбилось.

– Эх ты, пидар,- презрительно сказал негр,- ничего не умеешь! Я умел делать такие вещи еще до школы. Смотри и учись, пока я жив!- Дэн, отыскав на обочине камень, величиной с волейбольный мяч, обеими руками бросил его в витрину – стекло с грохотом ввалилось вовнутрь магазина.

Где-то недалеко завыла полицейская сирена.

– Ну что, сматываемся?- забеспокоился Эрик. Хулиган спокойно уселся на бордюр.

– А зачем?- спросил он.- Садитесь со мной, друзья, мы славно поработали, теперь следует немножко передохнуть.

– А как же копы?- удивился Дэн.

– Ты что, боишься этих мусоров? Что они тебе сделают? Садись тут, пыхни, если хочешь, а появятся мусора

– скажем, какие-то хулиганы разбили стекло и убежали. В конце-то концов, это,- незнакомец обернулся к искореженным витринам,- не наша собственность, и мы совсем не обязаны ее защищать. А копы все равно ничего не докажут…

– Правильно,- поддержал это предложение негр,- ну, что, Эрик, последуем мудрому совету?

Бандиты уселись рядом с другом Короткого Мака.

Скрипнув тормозами, у разгромленного маркета

остановился полицейский «понтиак»- хулиганы, как ни в чем не бывало, продолжали сидеть на бордюре. Из машины вышли двое полицейских – это были Лесток и Ларвел, патрулировавшие этот район.

– МакКони?- негромко воскликнул негр, увидав среди бандитов загримированного товарища, к счастью, те не

обратили на реплику полицейского никакого внимания. Лесток подошел к сидящим.

– Кто вы такие и что вы тут делаете?- спросил он,- это, наверное, ваша работа,- полицейский жестом указал на разбитые витрины.

Загримированный Джерри неспешно поднялся с бордюра, к счастью, начальник полицейского участка не узнал своего подчиненного в новом качестве.

– Да вот, сидели, разговаривали с ребятами о том, о сем,- МакКони незаметно подмигнул Ларвелу – тот сразу все понял,- сидим, значит, разговариваем,- продолжил он довольно развязным тоном,- а тут прибегает какой-то урод

– кстати, очень похожий на тебя,- берет булыжник и как кинет его в витрину!

– Как выглядел преступник?- спросил Лесток. МакКони пожал плечами.

– А я что только что сказал – на тебя, мусорок, похож! Слушать надо… Так вот, а потом, следом за ним, прибегает другой урод, тоже очень похожий на тебя, хвать другой булыжник – и как кинет его по стеклу! То – взребезги! Потом, смотрим, бежит третий урод…

– Что, в Нью-Йорке так много уродов?- прищурился Лесток,- и все только и знают, что бегают по городу и портят частную собственность?

– Не только бегают, лейтенант, некоторые даже

разъезжают на полицейских тачках. Лесток вытащил из кобуры пистолет.

– А ну, становись мордой к машине,- скомандовал он,- да поживей поворачивайся!

МакКони нехотя повернулся к полицейскому «понтиаку» и положил руки на капот. Зайдя сзади, Лесток принялся обыскивать его карманы. Улучив момент, МакКони коротким, но очень резким движением локтя саданул полицейскому в живот – тот только успел сказать:

– Ой!…

Выхватив из рук Лестока пистолет, Джерри одной рукой схватил копа за шею и сильно сдавил ее, другой же поднес пистолет к виску заложника – сидящие на бордюре Дэн и Эрик с интересом наблюдали за происходящим.

– Осторожно, пистолет заряжен и снят с предохранителя,- спокойно произнес Ларвел.

– Отлично!- воскликнул МакКони,- это как раз то, что мне и нужно. А ну-ка,- приказал он чернокожему полицейскому,- брось свою пушку, а то я разнесу твоему дерьмовому начальнику голову!…

Тот послушно бросил оружие к ногам Джерри.

– Отойди от машины!- последовал новый приказ. Ларвел отошел от «понтиака» на несколько метров.

МакКони поднял пистолет, лежащий на асфальте и вынул из него патроны.

– Ребята,- кивнул он сидящим бандитам,- что же вы бездельничаете? А ну-ка, попишите у этой тачки колеса!

Дэн вытащил из кармана огромный складной нож и с удовольствием принялся кромсать протекторы полицейской машины – та сразу же осела.

– А ты чего расселся?- МакКони глянул на Эрика,- забирайся в машину и хорошенько разломай рацию у этих копов, а то они еще, чего доброго, вызовут подмогу.

– Отличная мысль!- воскликнул Эрик,- с удовольствием разломаю рацию! Вообще ломать, крушить, бесчинствовать – это мое любимое занятие!

Через несколько минут полицейская рация была безнадежно исковеркана.

– Ну, что,- МакКони продолжал держать пистолет на виске Лестока,- может быть, пришить его для острастки?

– Да ладно,- кивнул Дэн,- мне кажется, он со страха и так все штаны обосрал!

МакКони с удовольствием дал своему начальнику пинка под зад – тот отлетел на несколько метров. Разрядив пистолет, Джерри бросил его на мостовую.

– Ладно,- произнес он,- я дарю тебе жизнь, полицейская гнида! Дядя сегодня добрый. Дядя никого не хочет обижать…

Тот не мигая смотрел на Джерри.

– Что надо сказать?- насупился МакКони,- какому волшебному слову тебя учили в школе, ублюдок?…

– Спасибо…, – едва выдавил из себя Лесток.

– То-то,- нравоучительно произнес Джерри,- в следующий раз будешь знать.

Оставив полицейских у автомашины, МакКони со своими товарищами двинулся через проходные дворы и соседний квартал. Спутники, бывшие свидетелями сцены с полицейскими, прониклись к МакКони уважением и симпатией.

– Поехали с нами,- неожиданно предложил Джерри Дэн,- отдохнем, оттянемся, заодно познакомишься с великим человеком – нашим главарем Салдамом.

– Отлично, поехали хоть сейчас,- принял предложение МакКони,- только на чем?

– Ну, это совсем не проблема!- заверил Эрик.

Они подошли к неохраняемой стоянке у кинотеатра «Иллюзион». Машины, припаркованные там, в большинстве своем были дряхлые и разболтанные, но одна попалась поновее -«тоета-кроун» ярко-салатового цвета. Эрик вытащил из кармана связку отмычек, и вскоре все трое оказались в машине – мулат за рулем, а негр с МакКони уселись сзади.

– Нам в какую сторону?- полюбопытствовал

Джерри. Эрик включил зажигание.

– На юго-запад, в заброшенный зоопарк. Там сейчас все наши собрались.

Немножко покрутившись по задворкам и проверив, нет ли за ними полицейского «хвоста», два бандита и переодетый бандитом полицейский свернули на улицу, ведущую за город. Вскоре мимо побежали деревья, стало темно, как бывает только за городом. Через минут двадцать, свернув с автобана на гравийную дорожку, машина остановилась перед невысокой каменной оградой. На воротах виднелась полустертая, надпись:«Зоопарк Алана Бамперса. Частное владение».

Заглушив двигатель, Дэн и Эрик вышли из автомобиля.

– Ну что, пошли дальше,- кивнули они МакКони. Пройдя за ворота, они очутились на аллейке. По всему было заметно, что когда-то, лет десять назад тут действительно был зоопарк, но сейчас место переживало страшное запустение – в обмелевших бассейнах, где когдато плескались моржи и белые медведи, плавал какой-то мусор, вода была затянута болотной ряской. Вольеры, где раньше обитали дикие звери, были разломаны, клетки поржавели и во многих местах были погнуты, на дорожках валялся какой-то мусор и человеческие экскременты.

Дэн и Эрик, видимо, отлично ориентировались в этом заброшенном месте. Обогнув ряд обветшавших вольеров, они свернули направо и остановились перед небольшим двухэтажным зданием – наверное, в былые нремена в нем размещалась администрация зоопарка. МакКони, стараясь запомнить дорогу, шел за ними.

Двери дома раскрылись, и на пороге появился тип совершенно отталкивающего вида – лет двадцати пяти – двадцати восьми, в подранной на локтях джинсовой куртке когда-то голубого цвета, из-под которой виднелась не менее грязная майка с надписью масляной краской на всю грудь «Рак матки – короли Нью-Йорка». По многочисленным фотографиям, виденным ранее в участке, Джерри сразу же признал в нем Салдама.

– Ну, что у вас нового?- поинтересовался главарь

банды у подошедших. Толстый негр вытащил пачку денег.

– Вот, собрал с должников… Салдам уставился на МакКони.

– А это кого вы с собой притащили?

– Это – наш новый товарищ,- ответил Эрик,- когда-то он работал вместе с самим Коротким Маком. А сейчас у него неприятности – его по всему городу разыскивают полисы. Бандиты вошли вовнутрь помещения.

– А ты что стоишь,- поманил Салдам МакКони,- заходи, раз пришел…

Небольшая комната была застлана протертыми коврами, на которых валялись окурки и мусор, в некоторых местах ковры были прожжены насквозь. В углу расплылось большое бордовое пятно.

– Сколько раз говорил вам,- произнес Салдам,- возьмите в каком-нибудь магазине хороший пятновыводитель для крови, хотя бы этот -«Ультра-СиКолер»…

– Ничего, в следующий раз обязательно возьмем,-

заверил хозяина Дэн. Салдам уселся в глубокое кожаное кресло.

– Где вы его подцепили,- спросил он у Эрика,

показывая пальцем на Джерри. Тот скривился в ухмылке.

Да так, случайно познакомились на улице… Закинув ногу за ногу, Салдам продолжал:

А вы уверены, что он действительно тот, за кого

себя выдает? Дэн оскалился.

– Еще бы! Если бы ты только видел, с каким вдохновением он крушил телефонный аппарат!

– А чем вы еще занимались в городе с этим типом?

– поинтересовался Салдам.

– Да так, немножко порезвились: сперва,- негр загнул один палец руки,- навели порядок в магазине, этого ханыги Абрахамсона, побили ему все витрины, где-то на четыре штуки баксов – ты бы только видел, как старался этот парень,- негр указал на МакКони. Затем,- Дэн загнул еще один палец,- немножко побеседовали с приехавшими на шум копами…

Салдам, щелкнув дорогой зажигалкой, не спеша закурил и пустил в потолок колечко дыма.

– И о чем же вы с ними беседовали?- спросил он.

Наш новый приятель обучал их хорошим манерам,- вступил в разговор Эрик,- надо признаться, что это у него действительно здорово получается!- бандит принялся пересказывать приключение у разгромленного маркета Абрахамсона.

Кстати, а как тебя зовут?- неожиданно спросил у МакКони Салдам,- а то мы тут беседуем, беседуем, а ты даже нам не представился…

– Да, действительно, как тебя звать?- повторил

вопрос Салдама Дэн. Полицейский на секунду замешкался.

– Джерри,- ответил он, честно глядя в глаза Салдаму.- Просто Джерри.

– Вот и замечательно,- Салдам загасил сигарету о ковер.- Вот и чудненько! Значит, тебя зовут просто Джерри?

Полицейский утвердительно закивал головой. – А чем ты занимался у Короткого Мака?- поинтересовался Салдам, глядя МакКони прямо в глаза. Джерри потупил взор.

– Да так, в основном по мелочам. Контролировал подпольную сеть уличных торговцев наркотиками, угонял по просьбе Мака шикарные тачки, снимал дань с сутенеров, убивал, грабил, насиловал…

Салдам расхохотался.

– А ведь никогда не скажешь,- обернулся он к

Эрику,- такой хороший мальчик… Эрик с Дэном услужливо рассмеялись.

– …такой хороший мальчик, такое тонкое, одухотворенное выражение лица, такие хорошие манеры,- продолжал Салдам,- ты, наверное, как минимум, закончил колледж, приятель?

– Нет, Академию,- ответил МакКони.

– Надеюсь, не полицейскую?- спросил Салдам.- Впрочем, это не столь важно. Главное, что передо мной стоит Уголовный Кодекс в одном лице. Если тебя схватят и все раскроется, тебя ожидает пожизненное заключение на электрическом стуле!- Салдам рассмеялся, чрезвычайно довольный своей шуткой.

Стараясь держать себя как можно развязней, МакКони спросил:

Приятель, а где тут у вас можно отлить? Главарь бандитов страшно развеселился.

Везде!- рассмеялся он,- везде, кроме этой комнаты! В этом зоопарке можно отливать где тебе только заблагорассудится!…

МакКони вышел из здания и, зайдя за ограду, вытащил из кармана портативный полицейский передатчик.

– Алло, шестнадцатый полицейский участок,- произнес он в микрофон,- это Саманта? Привет! С тобой говорит лейтенант МакКони…

– Джерри, возвращайся скорее в участок,- послышалось на том конце,- Лесток разыскивает тебя по всему городу. Он рвет и мечет. Этот психопат,- Саманта понизила голос,- этот психопат обещает, что если через два часа ты не явишься сюда, тебя с треском выкинут из полиции!…

Не могу, Саманта…

Почему? Где ты находишься?

Я в заброшенном зоопарке Алана Бамперса…

Где это, и что ты там делаешь?…

– Запоминай: это к юго-западу от города, минут двадцать езды. Тут скрывается Салдам и его сообщники.

Я слегка загримировался, но меня каждую минуту могут раскусить… Ты слышишь меня, Саманта?

– Да. Я сейчас же передам всем дежурным машинам, чтобы они направлялись туда.

В это время двери раскрылись, и на ступеньках появился Салдам – видимо, он тоже вышел по естественной нужде.

Джерри мгновенно спрятал портативную рацию.

Ну, где ты там застрял?- закричал Салдам.

Иду, сейчас иду,- отозвался Джерри.

– Послушай-ка, приятель,- Салдам дружески положил руку на плечо Джерри,- значит, ты говоришь, что у Короткого Мака ты грабил, убивал и насиловал?

Полицейский утвердительно кивнул.

– И нравится тебе это занятие?

Жить без него не могу! Салдам понимающе заулыбался.

И я тоже. Мои ребята только что привезли сюда одного ублюдка – он злостно уклоняется от уплаты коекаких старых долгов. Можешь посмотреть, а заодно – и поучаствовать, если, конечно, хочешь…

Салдам и МакКони прошли на другой конец зоопарка и, миновав ряд каких-то полуразвалившихся строений, прошли по мостику, перекинутому через глубокий ров, в какое-то служебное помещение – видимо, раньше в нем хранился корм для зверей.

Салдам и МакКони зашли вовнутрь. За ними проследовали Дэн и Эрик.

В комнате, куда они зашли, не было никакой мебели – если не считать двух обшарпанных табуреток, на которых сидели немолодой тип со связанными сзади руками, по виду

торговец, и старая, обрюзгшая женщина – видимо, его жена. Руки у нее тоже были связаны.

Вот, полюбуйся,- сказал Салдам, обращаясь к Джерри,- старые вонючие ублюдки. Это – Грант, владелец супермаркета,- он указал на мужчину,- должен нам по моим подсчетам… Дэн, сколько он там нам задолжал?

Семьдесят две штуки,- услужливо подсказал негр.

Семьдесят две штуки,- продолжил бандит,- богат, как Первый Национальный Банк, а деньги жмется выкладывать. Мы уже с ним и так, и эдак, и по-хорошему, и по-плохому… И Эрик к нему заходил, и увещевал, и упрашивал, и даже прижал немножко – все равно жмется.

МакКони кивнул в сторону женщины.

– А это кто такая?

– Это его баба,- сказал Салдам,- мои ребята решили ее прихватить заодно. Сейчас повеселимся…- он кивнул Дэну – тот живо подбежал к узникам и перерезал веревки огромным складным ножом.

Грант, размяв отекшие руки, просительным голосом произнес:

– Сэр, я уже отдал все, что только мог. Вы ставите меня на грань разорения!

– Парень, ты, верно, забыл, что четыре месяца назад я «включил счетчик»,- перебил его Салдам.- Впрочем,- улыбнулся он,- не хочешь отдавать – не отдавай. Дело хозяйское…

Салдам кивнул в сторону Гранта и его супруги – вид у них был затравленный.

– Ну, что ребята, покажите этим скотам…

Дэн и Эрик живо кинулись выполнять указание: негр, противно оскалившись, коротким резким ударом расшиб Гранту лицо – из носа несговорчивого хозяина магазина сразу же хлынула кровь.

– Что вы делаете!- в ужасе закричала его жена,-

ему же больно!… Салдама необычайно развеселило это сообщение.

– Правильно, больно! Да еще как больно! А ты думаешь, старая вонючая выдра, нам не больно, когда твой ублюдок не возвращает нам свои долги!

– Не бейте его,- продолжала кричать женщина,-

не бейте его! Я все отдам! Я отдам все, что только имею! Салдам вновь рассмеялся.

– Да заткнись же ты, старая идиотка! Все она отдаст

– ха-ха-ха! Да что с тебя взять! Единственное, что у тебя было ценного – свою девственность – ты потеряла, наверное, еще до школы. Так что можешь считать ее недействительной…

Дэн, улыбаясь, продолжал избиение – Грант завыл, зарыдал и рухнул перед Саддамом на колени.

– Чего вы от меня хотите?- прошептал он и выплюнул на пол выбитый зуб.

– Вот это уже совсем другое дело,- довольно заметил главарь банды,- это мне уже нравится! Значит так,- Салдам дал знак Дэну, и он с явным неудовольствием прекратил избиение.- Значит так: сейчас ты возьмешь свою чековую книжку и выпишешь на мое имя семьдесят штук. А на имя моих хороших друзей,- бандит указал на Эрика и Дэна,- по пятнадцать.

– Но почему так много?- запротестовал Грант,- вы же только что сами сказали, что с меня причитается семьдесят две тысячи!…

– Правильно,- согласился Салдам,- их я у тебя и беру. Даже две тысячи я тебе великодушно прощаю…

Так откуда же взялись остальные тридцать?

А этим людям,- Салдам указал на Эрика и

Дэна,- этим людям, этим моим хорошим друзьям, потвоему, за работу ничего не причитается? Ты только посмотри, как устал Дэн,- главарь «Рака матки» покосился на негра,- ты посмотри только, как он взмок, бедняжка! А услуги Эрика – думаешь, лупить тебя и твою старую ведьму ломом – занятие из приятных? Ты что,- внезапно истерически завизжал Салдам,- думаешь, вонючая образина, что это действительно приятное занятие? Думаешь так или нет? Отвечай!…

Грант молчал.

– Ладно,- Салдам внезапно заговорил тихим и проникновенным голосом,- ладно. Зря ты, конечно, не хочешь заплатить нам.

Салдам подошел к женщине вплотную.

– Подержите-ка этого козла как следует, чтобы он не вырывался,- бандит кивнул приятелям в сторону Гранта,- а я сейчас немножко порезвюсь,- Салдам, резким движением сорвав с женщины одежду, заломал ей руки назад и навалился всем телом – бандиты весело захохотали,- изпод разодранной блузки вывалились две сморщенные старческие груди – женщина дико завизжала. Услыхав этот крик, Грант чуть было не вырвался из рук державших его негодяев и завопил, как безумный – так пронзительно, что, наверное, было слышно в Нью-Йорке, изрыгая самые страшные ругательства. Эрик, похохатывая, быстро осадил его, заехав ногой в пах. Грант, как подкошенный, свалился на пол.

Салдам оглянулся на него, продолжая держать руки женщины за спиной.

– Ну что, старый вонючий ублюдок, выпишешь ты нам чеки или нет? Тот, лежа на полу, ничего не соображал – видимо,

находился в шоке. Салдам кивнул Эрику:

– Приведи его в чувство.

Тот, расстегнув ширинку, хотел было помочиться на лежащего, но не успел: Джерри, до сего времени наблюдавший эту ужасную сцену, со всего размаха заехал мулату ногой в пах – тот, корчась от боли, повалился рядом с Грантом.

Салдам вытаращил на МакКони глаза.

– Ты что – своих бьешь?

С необычайной прытью он подскочил к МакКони и коротким ударом в ухо сбил его с ног. К нему, приседая от боли, подошел Эрик.

– Врежь и ты ему,- Салдам указал на Джерри,- тот, держась рукой за ухо, уже поднимался на ноги.- Чего смотришь? Врежь ему как следует!

Ударом ноги в челюсть Эрик пригвоздил МакКони к полу. Неожиданно для мулата Салдам, с налитыми злобой глазами, заехал ему в глаз.

– Ты кого сюда привел, мать твою так!- заорал он -мулат в страхе попятился,- кого ты привел в нашу семью, я тебя спрашиваю?!

– Но он сказал, что работал с Коротким Маком,- попробовал оправдать товарища Дэн,- у нас не было иеновииий не верить ему…

– С Коротким Маком, говоришь?- Салдам заорал еще громче,- да это же коп в натуре!- он нагнулся к МакКони и резким движением содрал приклеенные усы,- я сразу же понял, что это коп поганый!

Воспользовавшись возникшим замешательством, торговец и его жена попробовали удрать – однако Дэн ударами кулаков водворил их на место.

– Это же коп!- продолжал истошно орать Салдам,- я сразу это понял! С Коротким Маком он работать не мог – всех его подельников давно посадили – газеты надо читать, ублюдки вы вшивые!

Дэн и Эрик пристыженно молчали.

– Что нам теперь делать?- после небольшой паузы спросил Эрик.

Несколько успокоившись, Салдам сразу же сориентировался в обстановке.

– Значит так. Если мы его отсюда отпустим, он приведет сюда своих мусоров, и тогда нам каюк. Его следует

связать и хорошенько спрятать – что с ним делать, решим попозже. Сейчас нам надо разобраться вот с ними,- он указал на обезумевших от ужаса Гранта и его жену.

Дэн и Эрик кинулись выполнять распоряжение. Связав полицейского по рукам и ногам, они вопросительно посмотрели на своего главаря.

– Чего стоите, дегенераты, не знаете, что делать дальше?- заорал на них Салдам.- Отнесите его к нашим ребятам на той стороне зоопарка…

Дэн, нагнувшись к связанному МакКони, вытащил у него портативную рацию.

– Смотри, что я у него нашел?- он протянул свою

находку Салдаму. Увидав передатчик, бандит побледнел.

– Идиоты,- медленно проговорил он.- Боже, с какими идиотами я связался! И ты не знаешь, что это такое?

Дэн отрицательно покачал головой. Салдама трясло от гнева.

– Кретин!- заорал он,- это же передатчик. Он наверняка вызвал своих дружков, и сейчас тут будет полным-полно мусоров.

– Что же делать?- бандиты вопросительно посмотрели на своего главаря.

– Надо сматываться,- медленно произнес он. Эрик указал на лежащего полицейского.

– А как поступить с ним? Нести к ребятам? Салдам отрицательно мотнул головой.

– Уже поздно. Давайте пришьем его прямо тут. Эрик, стараясь не смотреть на Салдама, спросил у него:

– А ты знаешь, что нам будет за убийство полицейского агента при исполнении служебных обязанностей?

– Дегенерат!- зарычал на него Салдам,- законченный кретин! Во-первых, на нем не написано, что он коп, во-вторых, я не собираюсь попадаться в руки мусорам, а в-третьих, если нас действительно словят, то лишнее убийство ровным счетом ничего не изменит. Одним больше, одним – меньше. Какая разница, кореш? Кстати,- он

указал на чету Грантов,- их тоже пришьем.

Салдам вытащил из кармана пистолет и протянул его Эрику.

– Вот ты его и прикончишь! Убей копа, приятель! Покажи нам всем, что ты – настоящий боец.

Эрик несмело взял пистолет из рук Салдама и, передернув затвор, навел его на МакКони. В это время в комнату вбежал Хайталл и, приставив дуло своего кольта к виску Салдама, закричал:

– Бросай оружие, подонок! Пистолет со стуком упал на пол.

– Копы!…- заорал Дэн во всю глотку, но полицейский быстро успокоил его, заехав рукояткой кольта прямо и челюсть – преступник со стоном опустился на пол. Воспользовавшись моментом, Салдам оттолкнул полицейского и выбежал из комнаты. Хайталл с ходу развернулся и сделал несколько выстрелов по убегающему, но промазал.

Развяжи меня,- простонал МакКони. Хайталл нагнулся к лежащему на полу товарищу. Что с тобой?- спросил он,- ты ранен?- он быстро освободил МакКони от пут.

Джерри, поднявшись с пола, благодарно посмотрел на своего коллегу.

– Вот уже второй раз ты выручаешь меня,

Хайталл,- произнес он. Тот лишь улыбнулся.

– Не стоит благодарности, Джерри. Это был мой долг. Когда-нибудь ты тоже меня выручишь…

В комнату, держа пистолеты наизготовку, ворвались Шлегель и Насименто. Эрик попробовал было предпринять рывок в сторону дверей, но лейтенант Шлегель мастерским ударом в переносицу заставил преступника отказаться от этого решения – тот, отлетев на несколько метров, ударился затылком в стену и беззвучно сполз на пол.

МакКони, взяв у Насименто второй револьвер, кивнул в сторону истекающего кровью Гранта.

Помоги ему…

Помогу,- ответил Джон,- а ты куда?…

Сняв предохранитель, МакКони побежал по темной аллее – туда, где минуту назад скрылся Салдам. Впереди мелькнула какая-то тень.

– Стой!- закричал МакКони,- именем закона – остановись! Да стой же, мерзкий выродок,- Джерри пальнул в воздух,- кому говорю, остановись! Догоню – хуже будет!…

За полуразрушенным вольером преступник остановился, но не для того, чтобы сдаваться: с полуоборота он дважды выстрелил в сторону полицейского, но не попал

– пули лишь просвистели высоко над головой Джерри.

– Да ты и стрелять-то толком не умеешь!- закричал МакКони и, прицелившись, выстрелил в убегающего Салдама. Тот завопил от боли – видимо, пуля задела какое-то очень болезненное место.

Пробежав еще несколько метров, МакКони остановился: Салдам пропал, словно сквозь землю провалился.

– Эй, ты, грязный козлина!- закричал Джерри,- а ну, выходи! Ты, мерзкий ублюдок, кажется хотел со мной о чем-то поговорить?…

Из-за вольера вновь прогремел выстрел: на этот раз пуля прошла в нескольких дюймах от головы полицейского.

– Выходи, кому говорю!- продолжал кричать МакКони, словно не замечая грозящей ему опасности.

Неожиданно для полицейского в стороне, откуда только что стрелял Салдам, послышалась сперва какая-то возня, а затем – несколько тупых ударов; кто-то громко простонал. Еще через какое-то время там показались две тени: мужчина, лица которого МакКони не мог рассмотреть из-за темноты, но который показался ему очень знакомым, тащил упиравшегося типа – несомненно, Салдама. Продолжая держать пистолет наизготовку, Джерри подбежал поближе и, к своему немалому удивлению, увидал Лассарда, волочившего по земле упиравшегося преступника.

– Капитан Лассард?- МакКони был настолько поражен увиденным, что смог произнести только эти слова.

Это действительно был капитан Лассард. Волоча по земле упиравшегося Салдама, он еще издали закричал Джерри:

– А ведь не окажись меня тут вовремя, ушел бы он от нас… то есть от вас,- поправил себя Лассард.

МакКони, быстро надев на бандита наручники, обратился к своему бывшему начальнику:

– Почему же только от меня, капитан Лассард? От

нас, от всех нас!… Салдам тихо заскулил:

– Пожалуйста, не бейте меня! Я не буду

сопротивляться! У меня прострелена задница… К месту происшествия уже бежали Шлегель и Ларвел.

– Мы только что арестовали весь этот зверинец,- Ларвел показал рукой куда-то в сторону,- я говорю о банде «Рак матки». Не так уж их и много – всего двенадцать человек, не считая этого,- чернокожий полицейский указал на лежащего Салдама.- И как это им удавалось держать в страхе столько людей?

МакКони указал своему товарищу на капитана Лассарда.

– Посмотри, кто к нам пришел! Если бы не он, этот грязный ублюдок Салдам действительно бы сбежал…

– Капитан Лассард?- в один голос воскликнули

Ларвел и Шлегель,- как вы тут оказались? Лассард заулыбался.

– Лишь по чистой случайности,- начал он,- лишь по чистой случайности я оказался в нужное время в нужном месте…

– Не скромничай,- перебил его Шлегель,- полицейский, особенно – нью-йоркский полицейский – никогда не может оказаться в нужное время в нужном месте лишь по чистой случайности. На это способен только такой профессионал, как ты, Генри!…

– Но ведь я уже не служу в нью-йоркской полиции,- печально произнес Лассард.

– Так в чем же дело?- воскликнул Шлегель,- возвращайся! Надеюсь, все наши ребята,- он обернулся к

улыбавшимся полицейским,- скажут тебе за это спасибо!

– Сэр,- обратился к Лассарду подоспевший Хайталл,- а как вам удалось задержать такого опасного негодяя?- негр покосился на лежащего в наручниках Салдама.- У вас, наверное, при себе всегда есть какая-то пушка?

Лассард с усмешкой полез в карман брюк и, вытащив оттуда маленький пистолет, направил его на Хайталла и нажал на курок – тот отпрянул в сторону.

Лассард рассмеялся.

– Вот и Салдам подумал, что это настоящий пистолет,- капитан протянул его Хайталлу,- тот, недоверчиво повертев игрушку в руках, громко рассмеялся:

– Да это же зажигалка! Ха-ха-ха, подумать только

– один из авторитетов нью-йоркского преступного мира задержан при помощи обыкновенной зажигалки…

К полицейским бежали репортеры, неизвестно каким образом пронюхавшие о разгроме банды. Обступив офицеров кольцом, поминутно щелкая фотовспышками, они наперебой закричали:

– Как вам удалось установить местонахождение преступников?

– Сколько времени вы затратили на их поимку?

– Как удалось офицеру полиции внедриться в банду?

– Сколько полицейских пострадало при захвате бандитов?

Сколько человек арестовано?

Удалось ли кому-нибудь скрыться?

Будет ли капитан Лассард и дальше помогать

своим бывшим коллегам? Лассард замахал на репортеров:

– Тише, господа, тише. Все в полном порядке, из полиции не пострадал никто, все преступники задержаны. А я завтра же подаю рапорт с просьбой о восстановлении меня в нью-йоркской полиции…

У входа в заброшенный зоопарк Джон Насименто грузил задержанных в полицейский фургон с зарешетчатыми окнами.

– Помните, господа задержанные,- наставлял он,- помните о ваших правах. Вы должны знать, что все, сказанное вами может быть использовано против вас. Вы можете отвечать на наши вопросы в участке, можете сохранять молчание, можете требовать своего адвоката. Вы имеете право разговаривать, курить, смеяться, рассказывать анекдоты, петь блюз. Вы не имеете права ругаться, драться, оскорблять полицейских, употреблять спиртные напитки и наркотики…

Выехав на автобан в сопровождении восьми полицейских «понтиаков», с включенными сиренами, фургон на полной скорости помчался в сторону Нью-Йорка…

– Вчера в двадцать три часа пятьдесят минут силами полицейских шестнадцатого участка нью-йоркской полиции проведена блестящая операция по задержанию опасной банды, известной в нашем городе под названием «Рак матки». Арестован главарь – двадцатипятилетний Мэл Клифорд, известный в криминальных кругах под кличкой Салдам. При задержании органам правопорядка совершенно справедливо пришлось применить огнестрельное оружие. В завязавшейся перестрелке главарь банды получил ранение в левую ягодицу, и теперь он находится в тюремном госпитале. Вскоре он предстанет перед законом. Мэлу Клифорду будут предъявлены обвинения в тридцати трех убийствах, в том числе – в убийстве офицера полиции Мэриленда в 1982 году, в организации массовых беспорядков, в вымогательстве, шантаже, применении физического насилия и угрозе насилия, в незаконном хранении оружия, покушении на жизнь полицейских, в хранении и продаже наркотиков и еще много в чем другом… Следует отметить, что операция по ликвидации банды удалась только благодаря личному мужеству лейтенанта МакКони, недавнего выпускника Полицейской Академии, который, рискуя жизнью, внедрился в банду преступников и…

Все офицеры, свободные от патрулирования, смотрели в кабинете начальника шестнадцатого участка полиции капитана Лассарда выпуск последних новостей. МакКони, допив из бутылки пиво, протянул ее Шлегелю.

– Возьмешь? Тот обиделся:

– Пустую? А зачем она мне нужна? Джерри улыбнулся.

– Ты что, больше не коллекционируешь порожнюю стеклотару?- спросил он.

– Да ну тебя в задницу,- еще больше обиделся тот,- вечно ты некстати со своими шуточками…

– Ладно, ладно, не сердись. Окончим дежурство – проставлю я тебе пиво…

– … сегодня мэр нашего города Мери Сьюзил,- продолжил популярный телеведущий,- от имени Президента выразила герою полиции благодарность за личное мужество…

– Лучше бы они там скинулись и купили мне хорошую «тачку»,- прокомментировал сообщение телеведущего Джерри.

– … как всегда – в студии программы новостей Джордж Хильер и Элизабет Броуденберг. Сообщаем еще одну новость: капитан Лассард вновь занял должность начальника шестнадцатого участка городской полиции. Как мы уже сообщали, этот мужественный полицейский принял самое непосредственное участие в задержании главаря банды «Рак матки». Прежний начальник – лейтенант Лесток – смещен с должности в связи с полным служебным несоответствием. Капитан Маузер, некоторое время курировавший этот участок, обвиняется в шантаже владельца маркета Питера Абрахамсона. Если обвинения будут доказаны, капитану Маузеру придется отправиться на пенсию. После небольшой рекламной паузы мы продолжим наши сообщения…

– Приглуши звук,- попросил МакКони Саманту Фокс, сидящую к телевизору ближе других.

– Что, думаешь, услышал про себя, так больше и смотреть не стоит?- засмеялась негритянка.

В комнату вошли Джон Насименто и Элизабет Трахтенберг. Вид у них был счастливый.

– А у нас сегодня помолвка!- прямо с порога заявили они коллегам.

– Да ну!- в один голос удивились полицейские,-

быть того не может!… Джон и Элизабет уселись в кресла.

– Да,- сказал Джон,- точно. Сегодня вечером мы решили по этому случаю устроить небольшой банкет. Так что,- он обвел взглядом присутствующих,- приглашаю вас всех. Ровно в семь вечера у меня дома…

У нас,- поправила Элизабет,- у нас дома.

Да, дорогая,- согласился Насименто,- конечно

же у нас дома. МакКони протянул Джону руку.

– Искренне и от всей души поздравляю тебя,- начал он,- поздравляю тебя с новым достижением… И как это тебя только угораздило, приятель?…

Насименто заулыбался:

– Этим я обязан прежде всего нашему бывшему начальству – то, что мы теперь вместе с Элизабет – целиком и полностью заслуга лейтенанта Лестока и капитана Маузера… Ведь именно они поставили нас в одну связку…

К Насименто и Трахтенберг подошел капитан Лассард.

– Поздравляю вас,- произнес он,- кстати, а как бы вы посмотрели, если бы на этот банкет мы пригласили Лестока и Маузера?…

Элизабет улыбнулась.

– Боюсь, что им сейчас не до торжеств,- предположила она,- они теперь заняты делами куда более важными, чем банкет по случаю нашей помолвки…

– Думаю, что теперь все нью-йоркские женщины от пятнадцати до пятидесяти лет будут без тебя скучать,- сказал МакКони, обращаясь к Насименто.- Что же им теперь, бедным, делать без тебя? Остается только отправляться на тот свет по причине гормональной недостаточности!…

– Ничего, Джерри,- ответил Джон,- думаю, в нашем городе еще немало настоящих мужчин – не дадут погибнуть американским женщинам!

– Значит, в семь вечера у тебя,- МакКони глянул на Трахтенберг,- у вас дома? Отлично, придем обязательно. А выпивка будет?

– А как же!- воскликнул Насименто.

– Тогда точно буду. Если,- Джерри обернулся к капитану Лассарду,- если вы, сэр, позволите уйти мне с дежурства на полчаса раньше…

– Ни в коем случае,- энергично возразил тот,- в Нью-Йорке каждый день случается, наверное, несколько сотен помолвок – я уже не говорю об обручениях, свадьбах и внебрачных половых связях. Так что, лейтенант, вы считаете это достаточным поводом для того, чтобы прогуливать работу?…

– Но ведь помолвка полицейских офицеров случается в нашем городе далеко не каждый день!- возразил Джерри.

– Ладно, ладно,- согласился Лассард,- можешь уйти на несколько минут раньше. Теперь, когда Салдам и его головорезы ликвидированы, у нас работы значительно поубавилось.

Насименто и Трахтенберг поднялись со своих мест.

– Значит, договорились?- переспросил Джон.- Не забудьте: ровно в семь вечера. И без подарка не приходить…