"Саймон Кларк. Тьма сгущается " - читать интересную книгу автора

Она видела...
Господи!
Боль. Боль метеором пронзила ее тело. Опять что-то горячее и жалящее
протискивается у нее между ног. Она чувствует, как оно продвигается дальше,
в живот.
Крошечные частицы ее разума, скрытые где-то глубоко в мозгу, как в
бетонном бункере во время атомной войны, продолжают бодрствовать. Они
чувствуют ударные волны взрывов и мечутся из угла в угол в поисках
спасения.
"Кто-то меня насилует, - думает она. - Какой-то толстопузый санитар
видит меня ночью одну в палате. Хихикает: смотрите-ка, какая мяконькая и
тепленькая... Пульс есть, и мамочке не нажалуется - чего еще надо?"
Снова молнией ударила боль, прожгла горячий след между ног, в живот,
до самой груди. Обрывки сознания в мозгу метались в поисках спасения:
скрыться от боли, которая преследует ее и...
...кажется, будто какой-то жирный самец загоняет в нее бутылку от
виски.
"Трахнул тебя Джек Дэниельс, и как звать не спросил, Розмари Сноу".
Теперь мучитель загоняет иглу в щеку до самых десен. Нажал. Игла со
скрежетом проталкивается между зубами и пронзает язык. Она кричит, но с губ
срывается только невнятное мычание.
"Толстый санитар с бутылкой виски..." На этот раз комок горячей боли
проталкивается вверх к лобковой кости, разрывая трубы, и лоно лопается, как
воздушный шар. Этому нет конца: огненный шар проходит по сосудам к плечам,
огонь течет в кончики пальцев; новые иглы втыкаются в лицо; левое колено со
скрежетом отпиливают пилой...
- ...Слышишь?.. Ты меня слышишь? Я сиделка. Ты в больнице. Ты меня
слышишь?
Значит, никто ее не мучил - доходит до обрывков сознания, забившихся в
уголок мозга. Эта боль просто означает, что она приходит в себя. Господи,
должно быть, после того прыжка она навсегда останется калекой. Валяется
теперь, как сломанная кукла, в какой-то безымянной больничке, вся в швах,
скобках, бинтах, и ее кормят через капельницы и питательные клизмы.
Она попыталась открыть глаза. С большим трудом чуть приподняла веки,
ожидая увидеть яркий свет и лицо сиделки.
Но увидела полумрак, низкую скошенную крышу над головой, маленькое
окошко на дальнем конце комнаты.
Пыль, пауки и разбросанный в беспорядке хлам. На столе гора елочных
игрушек, коробка со свечками, разорванный полиэтиленовый мешок, из которого
торчат уголки журналов.
Она не вертела головой, но изображение постоянно смещалось, как будто
кинооператор водил объективом камеры. Перед глазами вдруг возникли доски
пола, зеленый рюкзак; потом туалетный столик, лежащий на боку
велотренажер...
Розмари наконец поняла, что смотрит чужими глазами. Кажется, прежний
сон о погоне сменился другим: о ком-то, сидящем на захламленном чердаке.
Издалека чуть слышно донесся женский голос:
- Марк?.. Марк!.. Выключай компьютер. Давно пора спать.
Розмари снилось, что перед ней из полумрака серой рыбиной выплыла
рука. Так видишь собственную руку. Она видела, как эта рука развязала