"Артур Кларк, Джентри Ли. Рама II" - читать интересную книгу автора

инстинкту, подскочил. В приемную вошел тот же священник, что посетил его
вчера вечером, и с весьма озабоченным выражением на лице быстро потряс
руку О'Тула. Оба они через дверной проем могли видеть, что внутри кабинета
облаченный в белую сутану папа заканчивает разговор с кем-то из своих
сотрудников. Закончив беседу, Иоанн Павел V с приятной улыбкой на лице
вышел в приемную и протянул руку О'Тулу. Автоматически опустившись на одно
колено, космонавт приложился к папскому кольцу.
- Святой Отец, - пробормотал он, удивляясь тяжелым ударам сердца, -
благодарю вас за согласие встретиться со мной. Для меня это поистине
великая честь.
- И для меня тоже, - с легким акцентом ответил папа по-английски. - Я с
огромным вниманием следил за вашими трудами, за усилиями всей экспедиции.
Он жестом позвал за собой О'Тула, и американский генерал направился
следом за главой католической церкви в огромный кабинет с высоким
потолком. У одной из стен располагался громадный черного дерева стол, над
которым висел портрет Иоанна Павла IV во весь рост, портрет человека,
ставшего папой в самые темные дни Великого хаоса и одарившего церковь и
весь мир двадцатью годами энергичной и вдохновенной пастырской власти.
Богато одаренный Господом венесуэлец, тонкий поэт и вполне самостоятельный
историк, за двадцать лет (2139-2158) доказал миру, какой положительной
силой является церковь, тем более во времена, когда рушатся все
общественные институты, не способные более даровать покой встревоженным
массам.
Папа опустился на кушетку и пригласил О'Тула сесть рядом с ним.
Американский священник покинул комнату. Прямо перед О'Тулом и папой
оказались высокие окна, выходящие на балкон футах в двадцати над
Ватиканскими садами. Вдали О'Тул видел здания музеев Ватикана, где он и
провел предыдущий день.
- В своем письме вы сообщили, - начал Святой Отец без всяких памятных
записок, - что хотели бы обсудить со мной некоторые теологические аспекты.
Полагаю, они каким-то образом связаны с вашей миссией?
О'Тул глядел на семидесятилетнего испанца, являвшегося духовным главой
чуть ли не миллиарда католиков. Оливковая кожа, резкие черты лица, густые,
некогда черные волосы сильно поседели. Его мягкие карие глаза были чисты.
"Интересно, что папа не теряет попусту ни секунды", - подумал О'Тул,
припоминая статью в католическом журнале - один из кардиналов,
возглавлявших администрацию Ватикана, превозносил Иоанна Павла V за
эффективность правления.
- Да, Святой Отец, - ответил О'Тул, - как вам известно, я собираюсь
отбыть в экспедицию, имеющую важнейшее значение для всего человечества. Но
у меня, как у католика, назрел целый ряд вопросов, которые мне хотелось бы
обсудить с вами, - генерал на мгновение умолк. - Конечно, я не ожидаю, что
вы сможете дать на все исчерпывающий ответ. Но, быть может, вы, человек
огромной мудрости, хотя бы направите меня по верному пути.
Папа кивнул, ожидая продолжения слов О'Тула. Космонавт глубоко
вздохнул.
- Меня волнует вопрос об Искуплении, точнее, он лишь часть большего
вопроса: как согласовать существование раман с нашей верой?
Чело папы нахмурилось, и О'Тул понял, что не совсем понятно излагает
вопрос.