Глава 11 Большие кучи металлолома

Руководство немецкого флота было полностью удовлетворено результатами атак конвоев PQ-17 в июне и PQ-18 в сентябре. С тех пор немцы постоянно держали несколько подводных лодок на вероятных маршрутах конвоев за Полярным кругом. Они ждали, пока следующий конвой отправится в Россию, но ждать пришлось долго. Тысячи часов экипажи лодок провели под ударами ледяных полярных штормов в почти полном мраке. Весь октябрь, потом ноябрь и декабрь от них поступали однообразные донесения: ничего. Ничего не обнаружено. Так было до последних дней 1942 года.

РВМ уже было готово к появлению следующего конвоя и давно имело план действий. Была подготовлена операция « Regenbogen » (Радуга). Из немецких документов становится ясно, что противник заметил конвой JW-51А, хотя тот не был атакован. Как только было получено донесение Хершлеба о замеченном JW-51В, немцы назвали его PQ-20. Этот номер конвой имел бы в старой системе обозначений. В этом случае под номером PQ-19 шел бы JW-51А.

В распоряжении командования германского флота имелись «Хиппер», «Лютцов» и несколько эсминцев, стоящие в Альтен-фиорде, а также несколько кораблей, дислоцированных южнее. План «Регенбоген» предусматривал атаку силами «Хиппера», «Лютцова» и 6 эсминцев. Однако существовал и другой план «Аврора». В этом случае «Лютцов» должен был самостоятельно прорваться из Альтен-фиорда в Атлантику для действий против судоходства союзников. Как вариант этого плана предполагался прорыв после завершения операции «Регенбоген». Так как РВМ не знало, когда англичане отправят следующий конвой, то первой могла быть проведена операция «Аврора». В этом случае место «Лютцова» в плане «Регенбоген» занимал другой корабль.

И «Адмирал Хиппер», и «Лютцов» были мощными кораблями. Первый был тяжелым крейсером, вооруженным 8 - 203-мм орудиями в 4 башнях, 12 - 105-мм орудий и 12 - 37-мм автоматов дополняли артиллерийское вооружение. Крейсер также имел 12 торпедных аппаратов - 4 трехтрубные установки. 3 вала и турбозубчатые установки обеспечивали ему скорость 32 узла. Толщина броневого пояса составляла 80 мм, а толщина брони башен доходила до 160 мм. Это были действительно сильные корабли. «Хиппер» был спущен в 1937 году на верфи «Дойче Верке» в Киле. Свое название он получил в честь адмирала, командовавшего эскадрой линейных крейсеров в Ютландском бою.{Интересно отметить, что автор совершенно неправильно описывает конструкцию крейсера. 4 вала, дизеля для крейсерского хода, броня 127 мм, верфь «Блом и Фосс»… К 1958 году, когда была опубликована эта книга, англичане знали о немецких кораблях решительно все. Объяснить эти ошибки я не могу никак. Прим. пер .}

Его сопровождал карманный линкор «Лютцов», однотипный с «Графом Шпее», затопленном в 1939 году. Карманные линкоры, которые в германском флоте назывались panzerschiffe , или броненосцы, были крайне остроумным проектом. Это были первые корабли такого размера, корпуса которых были полностью сварными. И одновременно это были первые корабли с дизелями в качестве главных машин. Они были вооружены 6 - 280-мм орудиями, снаряды которых весили 300 кг. «Лютцов» имел максимальную скорость 26 узлов, а дальность плавания экономическим ходом составляла 20000 миль. Корабль имел броневой пояс толщиной 80 мм и броню башен до 140 мм.

«Лютцов» был спущен в Киле в мае 1931 года, но произошло это несколько преждевременно. Когда канцлер Брюнинг произносил долгую речь, в которой разъяснял значение этого корабля для Германии, корабль внезапно заскользил по стапелю к воде. Перевозбужденные рабочие слишком рано освободили его. Престарелый президент Гинденбург, который должен был спускать карманный линкор, поспешно схватил бутылку шампанского, подвешенную к форштевню, чтобы разбить ее, как полагается. Но бутылка оторвалась и упала на землю. Когда корабль входил в воду, Гинденбург прокричал вслед ему: «Нарекаю тебя «Дойчланд». Носи это имя с честью и прославляй Германию на всех морях!» Однако, как мы уже упоминали, во время войны Гитлер изменил это имя на «Лютцов». Смена названия всегда считалась дурным знаком, и корабль не сумел выполнить торопливого напутствия Гинденбурга.

Благодаря своей броне «Хиппер» и «Лютцов» были почти неуязвимы для снарядов калибром менее 203 мм, как показал бой у Ла-Платы. Поэтому они могли не опасаться орудий британских эсминцев, которые сопровождали русские конвои, ведь их калибр не превышал 120 мм. Единственной серьезной угрозой оставались британские торпеды.

Тяжелые корабли должны были сопровождать 6 эсминцев: Z-29, Z-30 и Z-31, каждый из которых был вооружен 4 - 150-мм орудиями, а также «Рихард Бейтцен», «Теодор Ридель» и «Фридрих Экольдт», вооруженные 5 - 127 мм орудиями. Все германские эсминцы имели по 8 торпедных аппаратов и развивали скорость более 35 узлов. Поэтому каждый немецкий эсминец был значительно сильнее любого английского эсминца, не говоря уже об эскортных миноносцах. Все эти корабли стояли в засаде в Альтен-фиорде, ожидая появления английского конвоя.

А теперь мы должны обратиться к одному обстоятельству, которое на первый взгляд не имело прямого отношения к конвою JW-51В, хотя на самом деле все обстояло иначе. Это было одно из важнейших звеньев в цепи событий, которые привели Гитлера к его роковому решению.

Несколько недель назад разгорелась склока между Редером и Герингом по вопросам использования транспортных судов на Средиземном море. Это был один из многочисленных споров между видами вооруженных сил, которые характеризовали противоречия между флотом и Люфтваффе и были следствием взаимной неприязни между их главнокомандующими.

Хотя обстоятельства были запутанными, сама ситуация оказалась предельно простой. До сих пор транспортные суда находились под контролем представителей флота, которые действовали в сотрудничестве с командующим Группой «Юг» генералом Кессельрингом и Верховным командованием итальянского флота - Супермариной. Такая организация была ортодоксальной и простой.

В декабре 1942 года союзники высадились в Северной Африке. Теперь они с боями продвигались к Тунису, тогда как генерал Монтгомери вместе со своей 8-й Армией наступал на Тунис с противоположного направления. Главной проблемой немцев было - наладить снабжение войск Роммеля в Африке, которым приходилось сражаться на два фронта.

Однако контроль над транспортами не принадлежал одному только флоту. Честолюбивый главнокомандующий Люфтваффе Геринг наложил на них свою лапу. Это было следствием того, что в мирное время торговые суда контролировало министерство транспорта рейха. В военное время это министерство подчинялось Герингу как уполномоченному по Четырехлетнему плану. Чтобы не заниматься лишними делами, он назначил гаулейтера Кайфмана комиссаром рейха по судоходству.

В начале декабря, после высадки союзников в Северной Африке, два человека были отправлены в инспекционную поездку по Италии. В результате появилась должность «уполномоченного по германскому морскому транспорту на Средиземном море», который имел самые широкие полномочия. Эти полномочия оказались настолько широки, что к новому году флот обнаружил, что потерял контроль над всеми транспортами, и более того - над капитанами портов в Тунисе. В распоряжении флота остался только технический и ремонтный персонал, обслуживающий подводные лодки и военные корабли в Италии.

В штаб РВМ в Берлин полетела «особо срочная» депеша от командующего морскими силами в Италии, который предупреждал: «Это значительно ограничивает власть и ответственность РВМ в Италии и, в конце концов, полностью ликвидирует их». Рапорт завершался словами: «Я считаю необходимым сообщить, что исполнение приказов Геринга не ликвидирует существующие проблемы. Наоборот, оно их еще больше усугубляет».

В то же время Кессельринг забеспокоился, что Редер начнет вмешиваться. Один из офицеров его штаба позвонил в Берлин в РВМ и предупредил: «Главнокомандующий арестует любого адмирала, который не исполнит его приказ».

Обстановка накалилась до предела. Но, когда адмирал Кранке доложил об этом в Вольфшанце, никаких результатов это не возымело. Тогда он заметил, что такое положение будет иметь печальные последствия. 28 декабря Редер встретился с Кранке и другими штабными офицерами, чтобы обсудить положение. Они согласились, что корнем зла являются Геринг и Кауфман. «Можно было сделать вывод, что фюрер перестал понимать ситуацию».

Для пользы дела Редер был готов забыть о своей личной неприязни, однако оставался один вопрос. Как все это изложить фюреру?

На донесении кто-то сделал карандашную приписку: «Вице-адмирал Кранке получит «миссию Криппса» и будет должен обсудить этот вопрос в ставке как можно скорее».{В тот момент, когда японцы стояли на пороге Индии, в партии Индийский национальный конгресс вдруг начались раздоры. Ганди хотел, чтобы страна оставалась нейтральной. Тогда в Индию был послан сэр Стаффорд Криппс, который должен был постараться спасти положение, добившись создания конституционной ассамблеи из представителей всех партий и религиозных движений. Он имел право обещать полную независимость Индии после войны, если ассамблея будет на этом настаивать. Так родился термин «миссия Криппса».}

Вице- адмирал Кранке взялся за «миссию Криппса» в среду, 30 декабря 1942 года, как раз в то время, когда U-354 лейтенанта Хершлеба заметила конвой. Гитлер в течение дня обычно проводил 3 совещания по «текущим вопросам» -утром, днем и вечером. Кранке решил выступить на утреннем, чтобы попытаться умерить аппетиты Геринга.

Внутри бункеров Вольфшанце витала атмосфера какой-то нереальности. Это впечатление усугублял постоянный свет электрических ламп и полное отсутствие солнца. Непрерывно жужжали кондиционеры. «Смесь монастыря и концлагеря» - так назвал бункер часто бывавший там Йодль. Наверху толстый слой снега покрывал землю, деревья тоже были укутаны снежными шубами. Гитлер крайне редко поднимался наверх, на свежий воздух. Он утверждал, что в лесу слишком темно и мрачно, хотя летом он изредка прогуливался под деревьями со своей овчаркой Блонди. (Для Гитлера эта собака и Ева Браун были единственными существами, которые понимали его.)

Его командирам и иностранным гостям приходилось добираться до Растенбурга, чтобы встретиться с ним. Обычно они прилетали на соседний аэродром, а затем на автомобиле преодолевали три концентрических кольца колючей проволоки, каждое из которых имело свою охрану. Внутри находились замаскированные деревянные домики и бетонные бункера, которые, собственно, и составляли Вольфшанце.

К своему неудовольствию, Кранке обнаружил, что совершенно неожиданно прилетел Геринг. Он присутствовал на совещании, а с Гитлером были его адъютанты. Представители армии и Люфтваффе доложили о положении на фронтах. Как всегда, дольше всего обсуждались вопросы Восточного фронта. Гитлер хотел знать все детали передвижений русских и немецких войск и постоянно давал какие-то указания Кейтелю.

Когда с этим было покончено, совещание перешло к положению с транспортными судами на Средиземном море. Первым изложил свои взгляды Геринг. Его жирное лицо, несколько подбородков, внушительный живот и шикарный мундир в сочетании с духами, которыми он себя обильно поливал, создавали впечатление дегенерата. Он скорее напоминал какого-нибудь восточного деспота, но никак не главнокомандующего Люфтваффе и преемника Гитлера.

Потом Кранке изложил точку зрения флота. Гитлер молча выслушал его, а когда адмирал закончил, фюрер заговорил раздраженно.

Однако не о транспортах, которые стали причиной спора, и не о застарелой вражде между Редером и Герингом. Вместо этого Гитлер завел речь о превосходстве британского флота. Он саркастически заметил, что англичане «могут пройти все Средиземное море, не обращая внимания на итальянский флот и авиацию Оси».

Кранке, немного сбитый с толка внезапной сменой темы разговора и яростью в голосе Гитлера, позднее сказал в РВМ: «При этом присутствовало много людей, и никто не поддержал меня».

А Гитлер и не собирался заканчивать. «Наш собственный флот - жалкая копия британского. Корабли ничего не делают. Они бестолку стоят в фиордах, совершенно бесполезные, как большие кучи металлолома».

Кранке решил, что с его стороны будет разумнее промолчать, чтобы не провоцировать фюрера на новые тирады. Но, как только кто-то из присутствующих заметил, что британские конвои перестали ходить в Мурманск, Кранке сразу достал листок бумаги из папки и сказал: «Я только что получил сообщение из оперативного отдела РВМ».

Красная полоса и грозный заголовок «Секретно! Только для командования!» производили впечатление. Донесение было помечено временем 13.45. Кранке прочитал:

«Подводная лодка кратко сообщает, что видит конвой в 50 милях южнее острова Медвежий, курс 70є, скорость 12 узлов. Конвой состоит из 6 судов. Слабый эскорт. Вице-адмирал Кранке должен сообщить фюреру, что главнокомандующий флотом в принципе утвердил использование «Хиппера», «Лютцова» и эсминцев. Исполнение в соответствии с решением Группы ВМФ «Север» будет зависеть от информации о том, будет ли эскорт конвоя превосходить наши силы» .

Гитлер сразу заинтересовался.

«Могут наши корабли прибыть вовремя и обнаружить конвой?»

Кранке ответил: «Это вполне возможно, мой фюрер». Далее он начал рассказывать, какие расстояния придется пройти кораблям из Альтен-фиорда при различной скорости, как далеко может оказаться конвой на своем курсе. «После этого все предыдущие замечания фюрера были тут же забыты», - отметил Кранке.

Цепь командования в операции «Регенбоген» была довольно длинной. Она тянулась из РВМ в его оперативный отдел (I/SKL), оттуда к Группе ВМФ «Север» под командованием адмирала Карлса. Его штаб находился в Киле. Затем эта цепь шла к командующему силами ВМФ в Северных водах адмиралу Клюберу, штаб которого находился в Нарвике, и замыкал ее командующий крейсерскими силами адмирал Кумметц на «Хиппере». Карманным линкором «Лютцов» командовал капитан 1 ранга Штанге.

Как только было получено сообщение Хершлеба, помеченное 12.42, оперативный отдел и штаб Группы ВМФ «Север» немедленно приступили к работе. В Берлине РВМ сразу предупредило адмирала Редера, что он должен получить разрешение Гитлера на выход кораблей в море.

Пока происходило все это, начальник оперативного отдела Группы ВМФ «Север» связался с адмиралом Карлсом. На большой карте в помещении оперативного отдела были отмечены координаты конвоя. Там же был нанесен курс, указанный Хершлебом. На этой линии были нанесены отметки, показывающие, где может оказаться конвой через 24 часа. Если исходить из его теперешней позиции и пункта назначения, вероятность изменения курса была минимальной.

Оперативный отдел подсчитал, что «Хиппер» с «Лютцовом» могут покинуть Альтен-фиорд через 5 часов. Еще 16 часов потребуется им, чтобы выйти в точку, в которой конвой окажется к 9.00 на следующий день. Это позволило бы провести атаку в недолгие часы полярного то ли дня, то ли сумерек…

Адмирал Карлс передал приказ адмиралу Клюберу, который в это время тоже находился в Альтен-фиорде, а не в Нарвике, и адмиралу Кумметцу на «Хиппер»: «Командующему крейсерами вместе с 6 эсминцами немедленно приготовиться к операции «Регенбоген» .

Адмирал Клюбер уже получил сообщение U-354 и предположил, что будет приведен в действие план «Регенбоген». Через несколько минут он радировал с борта крейсера «Кельн», своего флагманского корабля, через фиорд адмиралу Кумметцу на «Хиппер»: «Хипперу» и 6 эсминцам - трехчасовая готовность» .

После этой радиограммы на «Хиппере» поднялась суматоха, словно кто-то разворошил осиное гнездо. Сразу после ее получения адмирал Кумметц приказал стоящим рядом «Лютцову» и эсминцам готовиться к походу.

Пейзаж вокруг был живописным, но каким-то промороженным насквозь. Фиорд окружали крутые горные пики: Каавен, Лассефьельд, Стове Хадде. Они были покрыты толстым слоем снега. Хвойные рощи у подножья гор казались палочками, воткнутыми в сахарную вату. Величественные и мрачные горные кряжи, холодная серо-голубая вода широкого фиорда превращали два больших корабля в крошечных карликов. Эсминцы вообще казались игрушечными моделями, совершенно непригодными, чтобы выходить на них в море и уж тем более сражаться.

На борту всех кораблей начался практически неконтролируемый переполох. Подготовка к выходу в море была для команд тяжелых кораблей чем-то совершенно необычным, и они испытывали смешанные чувства. Для британских линкоров в это время любой поход был чем-то рутинным и давно надоевшим. Моряки имели более чем достаточно выходов в море, чтобы волноваться из-за такой ерунды. Но на германских кораблях все обстояло иначе. Они проводили недели и месяцы, стоя на якоре в фиордах, даже не видя открытого моря. Перед глазами моряков торчали надоевшие рыбацкие деревеньки на берегу, в которых жили ненавидящие немцев люди. Радио доносило слащавые звуки «Лили Марлен» и военные сводки. В них рассказывалось о героизме солдат на Восточном фронте, в Африке, о подвигах подводников… и никаких новостей о них самих.

Затянувшееся стояние на якоре вызывает у большинства экипажа странную психологическую реакцию. Сначала они теряют всякое желание снова выходить в море. Море и противник становятся чем-то неопределенным и жутким. Начинают крепнуть внутренние страхи, смутные и расплывчатые. Примерно так ребенок боится темноты и того невидимого, что может в ней таиться. Моральный дух катится вниз. Даже наиболее опытные офицеры ощущают это разлагающее влияние безделья и становятся неспособны что-либо предпринимать, даже в тех случаях, когда сами сознают необходимость действовать. Единственным противоядием от этого является поход. Но преувеличенная осторожность Гитлера мешала этому.

Однако теперь, получив приказ адмирала Клюбера, команды все-таки начали готовить корабли к выходу в море. Штурманы принялись рыться в огромных стопках карт. Механики разожгли котлы и стали готовить к запуску дизеля. Полетели приказы буксирам подготовиться помочь «Хипперу» и «Лютцову» выйти в море. Тральщики были отправлены проверить выход из Альтен-фиорда. Началась подготовка к уборке противоторпедных сетей, которые окружали корабли.

Через несколько минут после того как «Хиппер» получил приказ адмирала Клюбера, прибыла радиограмма из штаба Группы ВМФ «Север». На ней стояло время 12.45 - через 5 минут после получения радиограммы Хершлеба с U-354. К 12.50 эти приказы были переданы на «Лютцов» и эсминцы в более короткой и резкой форме: «Готовность к немедленному выходу» .

А еще через 10 минут Клюбер отдал новый приказ Кумметцу: «Хиппер», «Лютцов» и 6 эсминцев немедленно подготовить к выходу в море. Сообщить, когда будете готовы» .

Перед механиками встала необходимость совершить чудо. Корабельные машины надо прогреть, независимо от того, что это - котлы и турбины или более экономичные дизеля. И все это требует времени. После нескольких месяцев безделья подобные требования всегда вызывают у механиков что-то вроде нервного припадка. Можно смело биться об заклад, что в машинных отделениях все встало вверх дном.

Пока извлекались карты и разжигались котлы, командиры с нетерпением ждали приказов от Кумметца. Те, кто мог выкроить свободную минутку, торопливо писали письма домой, хотя любое упоминание о выходе в море наверняка будет вычеркнуто цензором на берегу. Но Кумметц только предупредил, чтобы все приготовились к выполнению плана «Регенбоген». До сих пор еще не было точно известно, состоится ли атака конвоя.

Теоретически решение должны были принять РВМ и адмирал Редер. Но теперь адмирал на всякий случай предпочел убедиться, что фюрер знает о готовящейся операции, чтобы иметь возможность проявить свою власть как верховный главнокомандующий. Поэтому Редер немедленно отправил сообщение адмиралу Кранке в ставку Гитлера.

Когда Редер и РВМ обсуждали детали предстоящей атаки JW-51В, они с удовольствием узнали, что конвой находится довольно близко к Альтен-фиорду. Это означало, что англичане вряд ли сумеют отрезать немецким кораблям пути отхода. Кроме того, за конвоем следили U-354 и U-626, которые в случае необходимости могли быстро появиться на сцене.

С другой стороны, адмиралы не могли не считаться с теми страхами, которые обуревали Гитлера. Ознакомившись с планами командования флота, он вполне мог наложить вето. Однако запрета не поступило, и Редер решил начать операцию. Он передал адмиралу Карлсу в Киль:

«С учетом кратких донесений подводных лодок РВМ согласен в принципе с операцией «Регенбоген». Кроме того, рассмотрите возможность самостоятельных действий «Лютцова».

Тем временем адмирал Карлс подготовил собственные приказы Кумметцу и Клюберу. Они гласили:

1. Командующий крейсерскими силами вместе с «Хиппером», «Лютцовом» и 6 эсминцами должен действовать против конвоя JW-51В. Оперативное руководство лежит на адмирале Клюбере.

2. Кодовое наименование «Регенбоген». Выйти как можно быстрее. Сообщить время.

3. Скорость JW-51В составляет от 7 до 12 узлов. Координаты конвоя на полночь 31 декабря - между 75є30ў и 71є30ў N, между 36є и 43є Щ.

4. Желательно захватить хотя бы одно судно. Не тратить время на спасение вражеских экипажей. Оправдан лишь захват нескольких капитанов и других пленных для дальнейших допросов. Спасение вражеских моряков кораблями противника нежелательно.

5. Кораблям запрещается заходить за параллель 70є N.

6. Адмирал Клюбер должен поддерживать контакт с Люфтваффе.

В 14.10 Кумметц сообщил Клюберу: « Намереваюсь пройти сетевое заграждение в Каа-фиорде в 17.00. Сообщите дислокацию подводных лодок ».

В 14.30 катер с Клюбером и его штабом прошел через противоторпедные сети, окружавшие «Хиппер». Поддерживающие сеть поплавки напоминали странную нитку исполинских бус, плавающую на воде. На крейсере сыграли «захождение», чтобы встретить прибывшего адмирала, и Кумметц проводил его в свою каюту, где на столе уже стояли напитки.

Клюбер знал командира «Хиппера» капитана 1 ранга Ганса Хартманна, встречался почти со всеми офицерами штаба Кумметца, разумеется, он был знаком с командиром «Лютцова» капитаном 1 ранга Штанге, который также прибыл на совещание. Поэтому церемонии были краткими и формальными. Клюбер привез приказы с собой и сразу ознакомил с ними Кумметца, Хартманна и Штанге. Приказы гласили:

«Задача: уничтожить JW-51В.

Согласно последнему донесению U-354, конвой имеет не слишком сильный эскорт. Предполагается, что 2 английских крейсера и эсминцы, которые покинули 27 декабря Кольский залив, находятся вместе с конвоем. В море находятся 3 или 4 вражеские подводные лодки.

Действия при встрече с противником: уклоняться от превосходящих сил, все остальные уничтожать в зависимости от ситуации.U-354 и U-626 находятся рядом с конвоем».

Клюбер сказал, что в основе операции будет его собственный боевой приказ, который он только что зачитал. Его дополняют приказ Группы ВМФ «Север» и приказы адмирала Кумметца. Обрисовав ситуацию, с которой, по его мнению, столкнутся Кумметц и Штанге, Клюбер добавил, что непродолжительность светлого времени суток делает необходимым с максимальной эффективностью использовать артиллерию. Торпеды следует пускать в ход лишь при определенных обстоятельствах, когда попадание гарантировано, и для потопления транспортов.

Адмирал подчеркнул, что сами «Хиппер» и «Лютцов» должны особенно опасаться торпед британских эсминцев, потому что их крайне трудно заметить в полутьме.

Затем Клюбер передал слово Кумметцу, а сам уселся, чтобы послушать, какой тактический план будет предложен.

Кумметц сказал, что конвой будет двигаться на восток, и предложил разделить свое соединение на две части: «Хиппер» (флагман) вместе с эсминцами «Фридрих Экольдт», «Рихард Бейтцен» и Z-29 - и «Лютцов» в сопровождении эсминцев Z-30, Z-31 и «Теодор Ридель».

Все соединение должно было выйти из Альтен-фиорда, однако ночью ему следовало разделиться. В результате обе группы получали возможность атаковать конвой с противоположных направлений. К 8.00 «Лютцов» со своими эсминцами должен был оказаться в 75 милях прямо на юг от «Хиппера». После этого оба корабля должны были повернуть на восток и начать поиск конвоя. Эсминцы предполагалось выдвинуть на 15 миль вперед и развернуть строем фронта с интервалами также 15 миль. Немцы планировали обнаружить конвой вскоре после рассвета, ведь они довольно точно знали его координаты от своих подводных лодок. «Хиппер» должен был атаковать первым с севера. Это должно было отвлечь эскортные корабли и «вынудить конвой повернуть на юг. Таким образом он, лишенный защиты, пошел бы прямо навстречу «Лютцову», который со своими эсминцами выдвигался бы с этого направления». После успешного выполнения плана «Регенбоген» «Лютцов» должен отпустить свои эсминцы и самостоятельно приступить к выполнению плана «Аврора», закончил Куметц.

Таковы были планы.

Для нас наиболее интересно отметить одно предложение в приказе адмирала Клюбера: « Действия после обнаружения противника: уклониться от превосходящих сил; остальные уничтожить в зависимости от тактической ситуации ».

Оно очень четко показывает предельную осторожность РВМ и Группы ВМФ «Север», которую они проявляли в результате опасений Гитлера за судьбу тяжелых кораблей. В морской войне, как нигде, правильна старая пословица: «Кто не рискует, тот не выигрывает». Вероятная потеря карманного линкора в обмен на уничтожение небольшого конвоя, следующего в Россию, была бы не оправданной. Однако уже сам выход кораблей в море несет в себе элемент риска. Переброска карманного линкора из Альтен-фиорда в Германию для текущего ремонта может привести к подрыву на английских минах, его может торпедировать подводная лодка, он может попасть под воздушную атаку.

Ни один командир, участвующий в операции, подобной атаке конвоя JW-51В, не должен без необходимости рисковать своим кораблем. Это совершенно очевидно. Однако сыграл свою роль внутренний настрой немецких капитанов. Кумметцу и Штанге так долго и так убедительно внушали, что они не должны вступать в бой с превосходящими силами, что они стали слишком осторожными.

В истории морских войн есть немало примеров, к чему может привести повышенная осторожность адмирала. Примерно 200 лет назад английский адмирал Бинг был отдан под суд за то, что «отступил и не сделал всего возможного, чтобы захватить и уничтожить корабли короля Франции, вступить в бой с которыми ему предписывал долг…» Адмирала расстреляли. Правильно или нет - это нас уже не интересует. Гитлер больше всего боялся, что его корабли могут вступить в бой с превосходящими силами англичан и погибнут, не сумев оторваться от противника. Капитаны знали, что если такое произойдет, вся ответственность ляжет на них. При этом следует учесть, что приказ «не вступать в бой с превосходящими силами» выполним далеко не всегда. Очень часто это решает командир «превосходящих сил», а не командир более слабой эскадры.

Однако Кумметц и Штанге вскоре получили еще более роковые по своим последствиям предписания.