"Владимир Чунихин. Рихард Зорге - заметки на полях легенды " - читать интересную книгу автора

вышестоящих. Мы видим, как 26 апреля 1938 года он просит директора об
отзыве: "Вы уже знакомы с причинами моего настоятельного желания вернуться
домой. Вы знаете, что я здесь работаю уже пятый год, и знаете, как это
трудно". В этом письме сквозит раздражительный тон, противоречащий
общепризнанному облику храброго и преданного разведчика. Хотя Зорге был
именно таким, его переписка с Центром показывает, что он не всегда стискивал
зубы и переносил трудности с твердостью, ожидаемой от элитного офицера
Красной Армии.

Примечательно время написания этого послания. В предыдущем году Зорге
отказался выполнять приказ и возвращаться в Москву, а в ноябре 1937 года
просил Айно передать директору, что он "не может вернуться до следующего
апреля". Мы можем только гадать, отчего Зорге предпочел оставаться в Японии
до апреля. Были ли у него некие причины считать, что к тому времени
опасность быть ликвидированным исчезнет?

Сталинские кровавые чистки продолжались и весной 1938 года, ходя худшее
было уже позади. (Его друг с коминтерновских времен, Ниило Виртанен,
которому он открыл свои сомнения летом 1935 года, в тот год был расстрелян.)
Зорге подозревали по двум направлениям: во-первых, он был протеже Яна
Берзина, устраненного директора Четвертого Управления, и потому
ассоциировался с троцкистами: во-вторых, он был иностранцем и,
предположительно, агентом-двойником, работающим на Германию. Он вполне мог
это знать, а также знать и то, что, вернувшись, придется платить большую
цену за два эти "преступления". То, что он неоднократно просил об отзыве,
вызывает удивление. Однако не было ли это тем странным русским страстным
стремлением к дому, приведшим столь многих сталинских агентов к их
трагическому концу?..."

Теперь снова Роберт Ваймант, о днях, непосредственно предшествовавших
аресту Зорге:

"...ЧЕТВЕРГ 9 ОКТЯБРЯ (1941 года - В.Ч.)...
...Возможно, именно в тот день Зорге сделал свое поразительное
признание. Не веря своим ушам, Вукелич слушал, как его "босс" признавался в
том, что боится возвращаться на свою родину. Блестящий теоретик
Коммунистической партии Николай Бухарин и другие значительные большевистские
лидеры были уничтожены. В какой-то момент и его собственная жизнь также
находилась под угрозой. Даже сейчас он колебался - стоит ли возвращаться?
Где-то через два месяцы Вукелич суммировал сказанное ему Зорге так:
"Он сказал мне, что хотел бы вернуться в Москву, если ему это разрешат.
Однако там он чувствовал бы себя одиноко, поскольку в Москве не осталось
никого из прежней "ленинской группы". Вернувшись, он стал бы ее последним
членом. Он сказал также, что именно пребывание в Японии спасло его от
превращения в жертву чисток" (ГС 4-348-9)[9].

Мы можем себе представить, какое впечатление это признание произвело на
Вукелича. За семь лет, которые они проработали вместе, вера Зорге в
советское руководство казалась непоколебимой. Во время частых политических
дискуссий Зорге всегда выступал как истово верующий, всегда защищавший и