"Ада Артемьевна Чумаченко. Человек с луны (Миклухо-Маклай) " - читать интересную книгу автора

И Туй гордо посмотрел на Маклая.
Но Маклай уже не слушал его. Он внимательно осматривал страшную,
гноящуюся рану папуаса. Под коленом была опухоль. Маклай легонько надавил
ее. Папуас скрипнул зубами и задрожал.
- Ульсон! - крикнул Маклай. - Дайте мне карболовой воды и бинтов.
- Ты хочешь ему сделать новую кожу? - спросил Туй. - Новая кожа - это
хорошо. Ауэ!
Маклай промыл рану и перевязал ее марлей.
- У кого еще есть раны? - спросил он.
Один из папуасов подтолкнул вперед своего сына. Мальчик упирался и
отворачивался от Маклая. Ноги, искусанные насекомыми и исцарапанные о
колючки, сочились гноем и кровью.
Мальчик закатывал глаза и жалобно хныкал.
Маклай потрепал его по голове и сунул ему в рот карамельку, случайно
завалявшуюся у него в кармане. Желтенькая бумажка с надписью: "Лимонная.
Жорж Борман" - слетела с крыльца и, покружившись, села на ветку куста.
Мальчик сосал карамельку и следил за полетом бумажки, похожей на бабочку. Он
успокоился. Забинтованным ногам сразу стало легче. Мальчик потянул отца за
руку и улыбнулся. Отец громко засмеялся. Он положил руку на плечо Маклая и
приблизил свое лицо вплотную к его лицу.
- Ауэ! Ауэ! - выкрикивал он. - Человек с луны делает хорошо! Человек с
луны - хороший человек.
- Ауэ! Ауэ! - вторили ему и другие папуасы. Отец мальчика оглянулся
вокруг. Потом вдруг
решительным жестом он снял с шеи ожерелье и быстро надел его на шею
Маклаю.
Одобрительный гул прокатился по толпе папуасов.
- Поздравляю, - сказал сзади Ульсон. - Вот теперь и вы вроде папуаса.
Но Маклай не смеялся. Он смотрел в глаза папуаса и чувствовал, что
смотрит в глаза друга.


ЛИХОРАДКА

Маклай зажег лампу. Струйка копоти потянулась вверх над маленьким
красным язычком. Стекло шаталось из стороны в сторону и не попадало в гнездо
горелки.
Маклай недовольно положил стекло на стол и вытянул руку вперед. Рука
дрожала крупной непрерывной дрожью. Маклаю казалось, что она просто прыгает.
- Из-за этой лихорадки скоро ничего нельзя будет делать, - сердито
проворчал Маклай. - А ну-ка, без глупостей! - Он снова взял стекло. - Да не
дрожи же так! - скомандовал он сам себе. - Стекло должно быть надето, и я
его надену.
И стекло, звякнув, стало на место. Огонек сразу сделался ровным и
спокойным, и ночь - еще чернее.
Темные деревья как будто придвинулись к хижине.
Они положили свой ветки, как руки, на перила крыльца и заглянули на
крохотную веранду.
"Ты все еще не сдаешься? - как будто спросили они. - Ты все еще
борешься?"