"С.Чумаков. Видимость - "ноль" (Повесть) (про войну)" - читать интересную книгу автора

можно "атлантический вал" увидеть. На Англию падают бомбы. А здесь воздушной
тревоги не знают. Я вас прошу: предпринимайте любые меры, но не отставайте
от конвоя. Немцы в первую очередь атакуют суда, вышедшие из ордера. Волчья
стая и действует по-волчьи: нападает на отставших.
Как только Веронд перешагнул порог, раздалась команда всем встать.
Коммодор конвоя, американский контр-адмирал, торжественно произнес:
- Господа! Я вопросил вас подняться с мест для того, чтобы
приветствовать героического капитана русского транспорта и поздравить его с
победой над немецкой субмариной. Этот факт исследован и подтвержден
авторитетной комиссией. Кроме того, по данным английского адмиралтейства,
штаб Деница с 20 января считает лодку U-553 пропавшей без вести, как
исчерпавшую срок автономности. Лодка исчезла в Северной Атлантике. Мы ее не
топили. Это мог сделать только русский пароход. Еще раз поздравляю. Считаю
для себя честью, что "Ванцетти" будет идти в моем конвое. Как все моряки, я
немного суеверен и думаю, что присутствие в ордере героического парохода
принесет удачу. Прошу сесть. Приступим к делу.
Наконец и капитаны узнали время выхода. Затем была объявлена скорость
каравана: восемь узлов.
- Капитан, вас удовлетворяет такая скорость? - обратился адмирал к
Веронду. Как неловко и трудно после всех лестных слов сознаваться:
- Нет... Максимум, на что способно судно - семь узлов.
Приветливая улыбка сменилась гримасой зубной боли. Адмирал стал
совещаться с коллегами, потом сообщил, но уже без подъема:
- Я не отступаю от своих слов. Вы пойдете с нами. Я решил снизить
скорость до семи узлов.
За спиной послышался шумок недовольства. Понятно, всем желательно
проскочить скорее проклятую Атлантику, а вместо этого сбавляй скорость. Но
открыто никто возражать не стал. Пусть недовольное, но все же согласие
капитанов увеличить степень риска ради "Ванцетти" взволновало Веронда
больше, чем комплименты коммодора. Веронд встал, повернулся так, чтобы
обращаться не только к командованию конвоем, но и ко всему залу:
- Я глубоко благодарен вам всем, господа. Я понимаю цену вашего
согласия. Обязательно сообщу о вашей жертве команде. Это даст моим людям
новый заряд бодрости и уверенности. Вижу в этом прекрасный пример исполнения
союзнического долга.
По окончании конференции Пантелеев от души пожал руку Веронда.
- Рад за вас. Как все прекрасно получилось!
- Теоретически - да, но практически... Я не смогу долго выдержать эти
семь узлов. А отстать - это, поверьте, куда труднее, чем с самого начала
идти в одиночку.
- Но я надеюсь, что коммодор не оставит вас в одиночестве. Кораблей
охранения достаточно, выделит что-нибудь на вашу долю...
- Да-а, - протянул Веронд. - Не посчитайте за резкость, но вашими
устами, как говорится, мед пить.
Некоторое время шли молча. Капитан третьего ранга Пантелеев уже полтора
года сидел в Рейкьявике, знал судьбы всех конвоев, всех судов, понимал, что
Веронд, пожалуй, прав. Сколько раз уже было так: английское или американское
судно еще на плаву, еще может двигаться вперед, а команда уже перебирается
на корабль охранения, и тот топит раненое судно, чтобы не досталось врагу.
Но язык не поворачивался говорить об этом. Суховато сказал совсем иное: