"Александр Чуманов. Иван родил девчонку (рассказы-притчи) " - читать интересную книгу автора

пойти посмотреть поближе. Да так и замерли от изумления.
Ничего похожего они никогда в жизни не видели. Вернее сказать, замерли
от изумления те, кому было доступно чувство прекрасного. А те, кому это
чувство было чуждо, замерли от возмущения. Словом, у забора с утра скопилась
небольшая толпа и возник разноголосый шум.
Надо сказать, что Геля уже давно тайком занимался раскрашиванием
забора. И уже раз на сто перекрасил его изнутри. Потому что стеснялся.
Конечно, все знакомые, да и не очень знакомые, об этом Гелином увлечении
знали. И беззлобно посмеивались. Считалось, что Геля с приветом. Его из-за
этого увлечения и на работе никто всерьез не принимал. Стоило ему на
собрании начать разговор о каких-нибудь недостатках, как тотчас критикуемый
говорил ему: "А ты забор красишь!" И Геля терялся, краснел и забывал, ради
чего поднялся на трибуну. Вот так сильно стеснялся человек своего
безобидного увлечения.
Однако вернемся к забору.
- Гениально! - кричали те, у кого было чувство прекрасного.
- На каком основании?! - возмущались те, у кого чувства не было.
Особенно возмущался гражданин, живший по соседству справа, которого в
дальнейшем, для краткости, так и договоримся называть: Правый Сосед.
- Ты чего хотел сказать этим своим забором? - кричал он, хватая Гелю за
грудки.
- Ну, чего, чего,- отвечал Геля, волнуясь,- ну, что жить хорошо, хотел
сказать, что солнце вон, небо...
- Плохой забор, никудышный, вызывающий забор у тебя получился! - не
унимался и не слушал объяснения Правый Сосед.
- Ну, откуда вы можете знать,- слабо сопротивлялся Геля.- Ведь ты
никогда в жизни не красил заборов!
- Каждый лезет со свиным рылом! - вдохновенно орал Правый Сосед.
Их разнял участковый, не нашедший, однако, оснований для протокола.
- Споры об искусстве в нашу компетенцию не входят,- сухо сказал
милиционер. Толпа неохотно разошлась.
А на другой день фотографию Гелиного забора напечатали в местной
газете. И хотя снимок был черно-белым и не очень четким, все равно было
видно - это не какой-нибудь ординарный забор, это нечто более значительное.
Скоро Гелю записали в районную секцию заборописцев. Потом пригласили на
областной слет. И там выступил известный критик, признанный специалист
заборописи. Он сказал:
- Автор и сам вряд ли представляет, что он сделал. Это весьма редкий
случай - такой профессионализм у такого юного дарования. Интимно-родственная
интонация, которую Гелий подсознательно использовал при создании вещи,
выдержанная от начала и до конца без досадных сбоев, которыми так часто
грешат молодые заборописцы, вызывает безграничное доверие к подлинности
чувств автора. Я смотрю на этот забор цвета морской волны, и мне до слез
обидно, что я далеко не белый пароход, для которого так достоверно и
бескорыстно распахнута эта зелено-голубая даль.
Расчувствовавшийся Гелий едва удержался, чтобы не всплакнуть от этих,
так давно, между нами говоря, ожидаемых слов.
Но чем дальше уходил Тюрин по дороге славы, тем прохладней становились
его отношения с начальством, да и с товарищами по работе.
- Ну, что, брат, новые заборы обдумываешь?- то и дело подковыривали его