"Корней Чуковский. Мой Уитмен" - читать интересную книгу автора

вдоль твоих рек, Америка, на прибрежьях
великих озер и среди прерий твоих,
Я создам города, каких никому не разъять, так крепко они обнимут друг
друга,
Сплоченные любовью товарищей.
Дерзновенной любовью товарищей.
("Для тебя, демократия")
Чуть только укоренится в народе эта неизбежная дружба-любовь, его не
победят никакие враги.
Приснился мне город, который нельзя одолеть, хотя бы напали на него все
страны вселенной,
Мне снилось, что это был город Друзей, какого еще никогда не бывало.
И превыше всего в этом городе крепкая ценилась любовь...
("Приснился мне город")
Влечение Уитмена к этой самоотверженной демократической дружбе не было
ограничено национальными рамками. В том-то и сказывается величие Уитмена,
что в ту пору, когда заносчивое бахвальство перед всеми другими народами
было свойственно многим слоям американского общества, он, Уитмен, включил,
так сказать, в орбиту своей "магнетической дружбы" и русских, и японцев, и
немцев, отделенных от него океанами. Они, писал он, говорят на других
языках, -
Но мне чудится, что. если б я мог познакомиться с ними, я бы полюбил их
не меньше, чем своих соплеменников.
О. я знаю, мы были бы братьями, мы бы влюбились друг в друга,
Я знаю, с ними я был бы счастлив.
("В тоске и раздумье")
Недавно найдены черновые наброски поэта, заготовки для задуманных
стихов, среди них есть листок, где каждая строка - о России. Там же рукою
Уитмена записано - английскими буквами - несколько русских слов. "Так как
заветнейшая моя мечта, - писал он одному незнакомцу, пожелавшему перевести
его на русский язык, - заключается в том, чтобы поэмы и поэты стали
интернациональны и объединяли все страны земного шара теснее и крепче, чем
любые договоры и дипломаты, так как подспудная идея моей книги - задушевное
содружество людей (сначала отдельных людей, а потом, в конечном итоге, всех
народов земли), я буду счастлив, что меня услышат, что со мною войдут в
эмоциональный контакт великие народы России".
Цель своей поэзии, ее миссию, ее основную задачу Уитмен видел в этой
проповеди интернационального братства, которое может осуществиться лишь при
том непременном условии, что люди научатся любить друг друга восторженной,
нежной и бурной любовью, без которой самая лучшая демократия в мире, по его
ощущению, мертва. Можно изобретать превосходные планы переустройства жизни,
но все они, по мысли поэта, останутся бесплодными утопиями, если мы раньше
всего не внедрим в наши нравы пылкую дружбу-любовь. Это небывалое чувство он
ценил в себе больше всего:
Напечатайте имя мое и портрет мой повесьте повыше, ибо имя мое - это
имя того, кто умел так нежно любить...
Того, кто не песнями своими гордился, но безграничным в себе океаном
любви,
кто изливал его щедро на всех...
("Летописцы будущих веков")