"Феликс Чуев. Сто сорок бесед с Молотовым " - читать интересную книгу автора

высокие посты в партии и правительстве, вел нашу внешнюю политику,
встречался едва ли не со всеми крупными деятелями XX века.
Суждения его субъективны, во многом идут вразрез с тем, что сейчас
публикуется и утверждается как истина, но за 17 лет постоянного общения я
имел возможность в какой-то мере изучить этого человека, с юности отдавшего
себя служению идее. Безусловно, многое из того, что он рассказал, знал
только он, и сейчас трудно уточнить и проверить. Поэтому я буду приводить
его высказывания, стараясь не комментировать их. Темы бесед с Молотовым были
весьма разнообразны, они касались самых напряженных моментов
послеоктябрьской истории нашей страны. Это - краткий конспект встреч с
Молотовым, дневниковые записи наших бесед. Здесь небольшая часть моего
"молотовского дневника", составляющего свыше 5 тысяч страниц на машинке. Да,
все эти годы я постоянно вел отдельный дневник, детально записывая каждую
беседу, каждое высказывание, а в последующие встречи переспрашивая,
уточняя...
То, что вошло в эту книгу, не мемуары Молотова, а живой разговор.
Молотов рассказывал, а не надиктовывал. Многие суждения "вытащить" из него
было весьма непросто, особенно в первый период нашего знакомства. Некоторые
эпизоды Молотов с первого раза не раскрывал, и приходилось возвращаться к
йим через 5,10,15 лет...
Его видение событий оставалось неизменным. Он был сам себе цензурой.
Менялся угол вопроса, но степень ответа оставалась прежней. Поэтому под
одним отрывком в книге нередко стоят несколько дат.
Идти к нему надо было всегда подготовленным - кое-что знать о том, о
чем собираешься спрашивать, помнить документы. И еще: я с ним встречался
долго и часто, но каждый раз не забывал, что это - Молотов.
...Поражала завидная быстрота его реакции, когда он отвечал на вопросы.
Обычно в начале беседы он говорил мало, больше слушал и сам спрашивал. А во
второй половине встречи начинал рассказывать то, что нигде и ни от кого не
услышишь. Щеки его розовеют, глаза, щурясь, по-юношески блестят.
Иногда Молотов словно волновался от давних воспоминаний и начинал
слегка заикаться, причем спотыкался не на согласном звуке, а раза два-три
повторял первый слог неподдающегося слова или все слово, если оно
односложное. Он обладал чувством юмора, но анекдотов, по-моему, не любил,
хотя иногда рассказывал. Чувствовал поэзию, помнил народные частушки,
волжские песни. А с первого взгляда мог показаться суховатым. Однако умел
общаться с людьми разного уровня развития и образованности.
Разговаривая с ним, я невольно следил за своей мыслью и речью,
приучался к дисциплине беседы, краткости, сжатости -ни он, ни его учителя не
терпели длиннот. Молотов был точен в формулировках и порой придирался,
казалось бы, к незначительным мелочам. Любил докопаться до сути, был упрям и
последователен в беседе. О себе говорил мало.
- Вы сидели во всех тюрьмах царской империи?
- Во всех основных, - тут же уточняет.
В 1985 году я написал о нем очерк, - не обходя ничего острого. Он
прочитал, в целом одобрил, сделал совсем немного замечаний. Я давал его в
"Правду", но мне ответили, что они не публикуют материалы о своих бывших
сотрудниках. Действительно, 22 апреля 1912 года Молотов участвовал в выпуске
первого номера "Правды"...
Он понимал, что я буду писать о нем книгу. Сам он не оставил мемуаров.