"Елена Чудинова. Гардарика (историческая сказка) " - читать интересную книгу автора

широкогрудые кони ступали неспешно. Мышцы могучих животных говорили о
напряжении всех сил. Даже люди, идущие вверх налегке, порой останавливались,
чтобы отереть лоб и перевести дыхание. Вниз же шагалось быстро, почти бегом.
С обеих сторон обступившие Боричев дома стояли тесно, да не вровень. Каждый
хозяин мог при желаньи полюбопытствовать, глядя в боковое верхнее окошко:
хорошо ли настлана крыша соседа слева? Однако ж стоило погодить бранить
работу, ведь столь же придирчиво мог обозреть и твою крышу сосед справа.
Крутой спуск был длинен, обрываясь вдали тем, что с первого взгляду
показалось мне пересохшим лесом. Высоченные голые стволы - куда ни кинь
взгляд. Хорошо, что я удержался от глупого вопроса, отчего сухостой не
вырублен? Сперва мне сделалось ясным, что с его стороны гуще доносится
людской шум. Некоторые из стволов двигались.
- Вот так пристань!!
Да уж, не стыдно было мне призваться перед доброжелательно довольным
княжичем, что ничего подобного я не видал отродясь. Редко задерживалось в
нашем скромном Ведове у причалов более полудюжины больших ладей. Здесь же
таковых - под высокими парусами, большею частью спущенными, с рядами гребцов
на огромных веслах, толкалось на серебристо серой воде не меньше, чем людей
на берегу! Ну, допустим, все же меньше. Однако же берег был весь полон
людьми, суетившимися около судов, а Днепр сиял по стремнине своей светлым
простором.
Смешенье языков здесь стояло такое, словно строили Вавилонскую башню.
Ему вторило разнообразье одежд. Одеянья изобличали чужеземцев, даже когда те
молчали. Кого тут только не было! И разодетые в слишком тонкие, слишком
яркие ткани смуглые люди с Востока, и беловолосые варяги, не отставшие от
обычая носить на плечах волчьи и медвежьи шкуры, зверьей мордою на правое
плечо. Волки и медведи глядят самоцветами вместо глаз. Самоцветы в рукоятях
двуручных мечей. У варяг вид не торговый.
- Гаральдова дружина, - пояснил Всеволод. Будучи старше меня, он тем не
менее держался со мною не на равных, но как подобает княжичу с князем, даже
коли князь под рукою его собственного отца. Я догадывался отчего-то, что не
только одна благовоспитанность им руководила. Ученому юноше, поди, скучно и
с ровесниками, не то, что с младшими. Долг гостеприимства - одно дело, а
дружиться Всеволод не хотел. Невелика печаль! Настоящего друга, друга на всю
жизнь, я уж обрел. Мне ж лучше, не проговорюсь ненароком например в том, что
уж слыхал о прибытии Гаральда.
- Тот самый герой, князь Гаральд Гардрад? Неужто он в Киеве?
- Прибыл князь к старшей сестре моей, Елизавете. Третий раз свататься
будет, и, все чают, на сей раз дело промеж ними сладится. Он воротил себе
стол, так что у отца нету боле причин отказывать храбрецу в руке дочери.
- А я слыхал, будто Елизавета Ярославна столь горда, что иначе
отказывалась идти за Гаральда, - молвил было я, и тут же пожалел о своей
невежливости.
Но Всеволод Ярославич не обиделся.
- Пустой толк, - он пренебрежительно махнул рукою. - Неужто сестра
язычница, чтобы так предаваться гордости? Ведь это грех. Они полюбили друг
дружку еще когда Гаральд Гардрад был нищим изгнанником. Представь, князь,
Гаральд несколько лет, где б он ни был, в каких бы сечах ни бился, каждый
день сочинял стихи, прославляющие красоту нашей Елизаветы Ярославны! Людская
молва разносила их повсюду и отовсюду приносила в Киев. Но ведь и отец прав.