"Владимир Черносвитов "Мелкое" дело " - читать интересную книгу автора

языке", - согласился Гаркуша.
- Ну вот, собственно, и всё. Но факт остаётся фактом, и дело может
кончиться для него плохо. Как посмотрят. А ведь, по правде говоря, жаль
его... Когда о деле думаешь - не жаль, а когда просто о нём - жалко как-то.
А вам?
Полковник, казалось, не слышал вопроса. Склонясь, он время от времени
раскрывал сжатые в кулак пальцы правой, здоровой, руки и смотрел на
маленький тёмный предмет, лежащий на ладони. Острым глазом Сидоренко
разглядел: это была извлеченная откуда-то деформированная после выстрела
пуля небольшого калибра для пистолета иностранной марки. Привыкший не
задавать вопросов старшим начальникам, следователь выжидательно молчал.
Гаркуша вздохнул и вдруг поднялся.
- Абстрактной жалости нет и быть не может, - строго и громко сказал он
и, заметив взгляд Сидоренко, сжал пальцы и бережно спрятал кусочек металла в
левый карман кителя. - Отдыхайте, капитан. Спокойной ночи.
Полковник тяжело вышел из дома в темноту ночи.
"Что бы это значило?" - тревожно подумал Сидоренко.
За внешне спокойным видом полковника он всё время чувствовал какую-то
его тяжёлую внутреннюю напряжённость.
На столе запел зуммер телефона. Сидоренко взял трубку. Узнав полос
генерала, он тут же весь подтянулся и даже поправил ремень. Лично к нему
генерал ещё ни разу не звонил.
- Это я - семнадцатый. Игнат Васильевич у вас?
- Так точно, товарищ семнадцатый. Только что был зд...
- Ну, наконец-то нашёлся, - как-то уж очень тепло, по-житейски,
прозвучал голос генерала. - Он, наверное, сейчас сидит и о делах рассуждает?
Так вы не очень-то... о делах... И проводите его обязательно, - голос
генерали дрогнул и стал сердитым и строгим: - Его сын, не приходя в
сознание, умер при нём на операционном столе...
Захлопнув за собою дверь, Сидоренко окунулся в ночь, как в банку с
тушью. "Какой человек, какая воля! Так вот оно к чему: "Нельзя распускать
себя, нельзя". А я-то, болван, лез к нему с этим Петровым..." - думал
капитан на ходу. Глаза привыкли к темноте. Пройдя ещё немного, Сидоренко
остановился: уткнув лицо в сгиб локтя, прислонясь к дереву, стоял старый
большевик. Прошло несколько секунд. Полковник со стоном скрипнул зубами и,
резко выпрямившись, пошёл дальше. Не нарушая его одиночества, Сидоренко
последовал за ним.
- Стой! Кто идёт? - послышался оклик солдата комендантского
подразделения.
- Свой, - продолжая идти, ответил полковник.
- Стой, стрелять буду! Пропуск? - властно скомандовал часовой.
Полковник остановился и негромко сказал:
- Чека.
- Чита, - ещё тише отозвался солдат и мигнул фонариком: - Товарищ
полковник! - смутился он. - Извините, не узнал в потёмках.
- Чего ж извиняться, молодцом. Хорошо несёте службу... А вы что позади
топчетесь, товарищ капитан? - неожиданно повернулся он к следователю, также
обнаруженному лучом фонарика.
- Я, товарищ полковник, так, пройтись перед сном...
- Неубедительно. Отправляйтесь спать. И... - в темноте прозвучали