"Владимир Черносвитов "Мелкое" дело " - читать интересную книгу автора

комбат, не то ПНШ-первый, майор Петунии. Не помните?
- Нет, помначштаба у нас был подполковник Слёзкин, а комбатами - майоры
Павлов, Рыбкин, Юрович и ещё не помню какие, но не Петунины. Может, уже
после моего выпуска.
- Возможно. Он недавно туда уехал. Ну, как вы сейчас?
- Да ничего, товарищ капитан, воюю. Даже спокойнее - ответственности
меньше.
- Да-а... А всё-таки нехорошо получилось. Родителям, небось, не писали?
При упоминании о родителях Петров нахмурился:
- Нет у меня родителей. Погибли...
Сидоренко выяснил: Петров действительно запрашивал Староукраинск и
получил ответ.
Обстоятельства складывались так, что Петров был, пожалуй, прав. Всё, на
чём следователь хотел проверить его, только подтверждало правдивость
разжалованного. Пластинка - не улика, все фамилии и данные, относящиеся к
училищу, точно совпадали с радиотелеграммой из Мучковска; представленные
Петровым справки из госпиталя с указанием места и характера ранения, а также
даты были совершенно тождественны с полученными выписками из истории болезни
и даже несчастье с родными - всё, абсолютно всё находило своё подтверждение.
"Кажется, я толку воду в ступе. Всё правильно, всё подтверждается, а я
всё что-то выискиваю. Тоже мне - хитрый Пинкертон", - язвительно заключил
Сидоренко.
Но чем меньше было подтверждений, тем настойчивей он искал другие пути.
"Чёрт возьми! Неужели у нас в подразделениях никого нет из земляков
Петрова или соучеников?" - спросил себя следователь и немедленно связался с
отделом кадров.
Оказалось, что земляк один есть, но толку от него было для следователя
мало: староукраинец наотрез отказался опознавать через много лет бывшего
мальчишку, да ещё жившего на другом конце хоть и маленького, но всё же
города.
Неожиданно значительным стал вопрос о соучениках. Из Мучковского
училища в дивизию попало двое молодых офицеров. Один прибыл раньше Петрова,
другой, лейтенант Гаркуша, сын начальника политотдела, - позже. Оба погибли
в боях. Первый - недели две спустя после прибытия Петрова, а лейтенант
Гаркуша был смертельно ранен в первом же своём бою, на следующий день после
зачисления в полк, в ту самую ночь, которая так плачевно кончилась для
Петрова.
Передавший эти сведения офицер штаба заметил, как глаза Сидоренко
сузились и потемнели.
Вернувшись к себе, Сидоренко походил по маленькой хате, потом сел за
стол и принялся за вычерчивание табеля статотчётности.
Глубокая сосредоточенность, с которой он делал эту механическую работу,
настолько поразила ординарца, сунувшегося было с каким-то вопросом, что тот
тихонько удалился, не дождавшись ответа. Однако, не доведя какую-то линию до
конца, капитан вдруг бросил карандаш и линейку. Вынул из походного ящика
госпитальные документы Петрова и уставился в них, будто видел впервые. Рука
следователя сначала медленно, потом быстро и решительно потянулась к
телефону.
- Связь с "Мимозой" есть? Соедините! "Мимоза"? Включите Купчина.
На другом конце провода послышался густой баритон: