"Михаил Черненко. Чужие и свои " - читать интересную книгу автора

смысле слова. Из "товаров" на базаре хорошо помню те самые какао-бобы, что
разграбили пред уходом Красной Армии с кондитерской фабрики. Их было чуть не
изобилие, во всяком случае, больше предлагали, чем спрашивали. На вкус они
горькие и маслянистые. Только нам было не до шоколада... Еще хозяйственное
мыло - у кого-то, наверное, оно сохранилось, но чаще всего у продавца был
только один кусок. Уже упоминавшаяся макуха, подсолнечные жмыхи. И еще там
продавали - совершенно уже из-под полы, потому что за такими продавцами
охотились полицаи, "немецкий хлеб" - буханки кирпичиком, которые получали
немецкие солдаты и офицеры. И сало - в небольших кусках, грамм, наверное, по
двести или триста, чтобы продавец и покупатель, если кого-то из них
прихватит полицай, отделались малым...
Постепенно как бы вернулись советские деньги. Солдатский хлеб стоил на
базаре триста или четыреста рублей буханка. (Перед войной зарплата в
шестьсот рублей считалась неплохой.) Еще ходили оккупационные марки -
немецкие деньги, но народ хорошо понимал, что они ненастоящие, их старались
не брать. А настоящих немецких денег в тогдашнем обороте, насколько я могу
судить, не было.
Добытое в деревне зерно толкли в ступе и варили из него кашу. Потом
появились самодельные ручные мельницы наподобие нынешних кофемолок. Два
куска жести, на них выбито [22] множество дырочек с заусеницами от гвоздя.
Один прикреплен к деревянному конусу или цилиндру, другой - внутри корпуса
"мельницы". Одно в другом надо чем-то крутить, тереть. Самодельные эти
мельницы были большой ценностью, у нас дома такой не было, одалживались у
соседей. Из размолотых в такой штуке зерен пшеницы, ржи или ячменя
получалось что-то вроде крупы или даже грубой муки; из нее варили болтушку
или замешивали некое подобие теста, пытались печь лепешки.
У кого-то в подвале осталась картошка, расходовали ее по штуке или две,
очистки тоже пекли на раскаленной железной поверхности печки-буржуйки или
плиты. Они, картофельные очистки, превращались в нечто приятно пахнущее и
аппетитное, только очень уж уменьшались в размерах, и сытости от них не
получалось никакой. Пробовали смазывать сковородку или противень свечкой.
Ничего не получалось: стеарин сразу застывал, превращая продукт в
несъедобный. А вот воск, у кого был для натирки пола, для этого вполне
годился. Лепешка или оладья, испеченная на воске, была очень вкусной...
Чтобы затопить печку, надо раздобыть хоть какие-то доски или палки.
Везде, где еще оставались деревянные заборы, их сломали и растащили. Мебель
и книги мы решили не жечь, что бы там ни было. Если же удавалось найти хоть
какие-то обломки дерева, то натопить комнату все равно было невозможно, и
дома у нас был мороз. Воды в водопроводе по-прежнему не было, и,
соответственно, канализации как бы не существовало, она замерзла. По утрам
жильцы выносили ведра, и во дворе пятиэтажного дома росла гора из смерзшихся
нечистот.
Так весь город.

Не знаю, везде ли, а в Харькове адвокаты были по большей части людьми
беспартийными. Наверное, поэтому немцы старались вовлечь кого-то из них во
власть. Однажды отец пришел домой в ужасе - защитник служит районным
бургомистром и затеял "проверку" коллег: полицаи приводят к нему бывших
сослуживцев и он их самолично "обследует" в своем кабинете.
Отец попытался заработать на пропитание подушечками, это такие