"Иван Черных. Иду на перехват " - читать интересную книгу автора

комнате, спокойный, до флегматичности, летчик. - Сядет, - равнодушно
заключил он, пуская в морозный воздух кольца папиросного дыма.
Все с напряжением вслушивались в доносившийся из репродуктора далекий
голос Мельникова:
- Не помогает. Обороты прежние...
- Снижайтесь до двух тысяч, - скомандовал Макелян, командир третьей
эскадрильи, руководивший полетами. - Видимо, катапультироваться надо,
командир.
- Буду садиться. Обеспечь полосу, - спокойно, но властно приказал
Мельников. [353]
Посадить истребитель с отказавшим управлением двигателя - дело трудное
и рискованное. При снижении произойдет разгон скорости. Надо точно
рассчитать, где отсечь двигатель стоп-краном, то есть выключить его. Если
произойдет недолет или перелет, исправить положение почти невозможно. А
кругом сопки.
Мельникова все знают как опытнейшего летчика. Но бывает, бьются и асы.
Все, кто был на аэродроме, затаив дыхание, следили за опасной попыткой
командира спасти непослушную машину. Мельников имел право
катапультироваться. Но он не делает этого. И другой летчик на его месте,
пожалуй, поступил бы так же. Самолет бросают в крайнем случае, когда нет ни
одного шанса посадить его. А здесь есть. Правда, шанс очень незначительный.
Истребитель пронесся над аэродромом со звоном и свистом, как пущенная
стрела, и исчез в сероватой морозной дымке.
- Как с топливом? - запросил Макелян.
- На пределе, - ответил Мельников. - Буду садиться.
Круг он сделал маленький и направил истребитель к взлетно-посадочной
полосе. Даже невозмутимый Кочетков застыл с папиросой во рту, не отрывая
взгляда от дальней приводной радиостанции, откуда стремительно несся
истребитель. Посадить его мог только ас, человек, обладающий высоким летным
искусством и железной выдержкой.
Обладает ли этими качествами Мельников? За четыре месяца пребывания в
полку я убедился, что летает он превосходно, знал, что он участник Великой
Отечественной войны, сбил в воздушных боях тринадцать фашистских самолетов,
и все же волновался.
Истребитель рос на глазах. Донесся его свистящий гул и тут же
оборвался. Кто-то вздохнул, и вздох этот был похож на стон. Я глянул в ту
сторону и увидел бледное лицо инженера полка. Он переживает вдвойне: и за
Мельникова - друга, с которым вместе воевали на фронте, и за то, что
выпустил в полет неисправную машину.
Двигатель смолк слишком рано. Это поняли не только летчики, но и
авиаспециалисты.
- Кончилось топливо, - высказал кто-то предположение.
Теперь истребитель "посыплется" вниз и ничем [354] ему уже не помочь.
Надо немедленно катапультироваться, пока есть высота.
Но Мельников не катапультировался, истребитель не "сыпался", а
планировал прямо к посадочному знаку. Вот он опустил хвост, выровнялся и
чиркнул колесами по бетону.
Испуг на лицах наблюдавших сменился восторгом.
Истребитель остановился на середине взлетно-посадочной полосы.
Мельников вылез из кабины и направился по снегу напрямую к стартовому