"Джон Кристофер. Долгая зима " - читать интересную книгу автора

каштановые волосы, голубые глаза, чистая кожа, тронутая румянцем, а черты
лица не только отличались правильностью и соразмерностью, но и сулили
мужчине довольство и покой. Последнее впечатление оказалось обманчивым: в
ее натуре обнаружилось куда больше эгоизма и лени, нежели великодушия.
Однако ее пороки не выходили за пределы терпимого, жизнь с нею не
становилась из-за них труднее.
Кэрол брала простотой и естественностью, не изменявшими ей ни в
кризисные моменты, ни при обычных осложнениях, какими изобилует семейная
жизнь. Эндрю справедливо полагал, что все это с лихвой компенсирует ее
недостатки. Его влекло к жене, ее тело по-прежнему его возбуждало. Самое
главное, Эндрю гордился ее красотой, самим ее присутствием рядом с ним, и
даже спустя одиннадцать лет не переставал удивляться своему семейному
счастью. Он никогда, даже на мгновение, не сожалел о сделанном выборе,
никогда не чувствовал к другим женщинам ничего, кроме мимолетного желания К
сыновьям Эндрю относился с непредубежденной, трезвой привязанностью.
Старший, Робин, был агрессивным, непоседливым ребенком, способным на
блестящие результаты в учебе при условии, что предмет ему интересен. Робин
внешне был похож на отца: высокий, худой, слегка сутулый. Эндрю замечал,
что Робин чувствует себя одиноким, однако не решался прийти к нему на
помощь из опасения, что потерпит неудачу.
Джерими был совсем другим: широким в плечах, с замедленными
движениями, целеустремленным, добродушным и немного вялым. У него были
глаза и лоб Кэрол, а волосы каждое лето выгорали добела. Он нравился
взрослым, а мальчишки его возраста автоматически признавали в нем лидера.
Оба учились в интернате. Эндрю всегда заранее предвкушал их
возвращение домой в конце триместра, а потом на протяжении нескольких дней
после их отъезда с трудом привыкал к порядку и тишине в доме; однако все
остальное время он чувствовал себя вполне счастливым, погрузившись в
обычную работу на телевидении и общение с друзьями.
Кэрол писала детям каждую неделю; Эндрю иногда приписывал что-нибудь
от себя.
Спустя неделю после отъезда мальчиков на Михайлов триместр <Осенний
триместр, названный по Михайлову дню - 29 сентября. - Здесь и далее примеч.
пер.> Мак-Кей, главный редактор, зашел в кабинет Эндрю, когда тот что-то
диктовал секретарше. Мак-Кей был щуплым рыжеволосым человечком с личиком
хорька и белесыми ресницами; у него была напористая манера разговора,
призванная, по всей видимости, компенсировать недостатки внешности, в
остальном же он был вполне приветлив. Эндрю легче работалось с ним, чем с
прежним телевизионным начальством, так как он умел быстро принимать решения
и в дальнейшем старался не вмешиваться в служебную деятельность
подчиненных.
- Ничего, если я прерву вас? - спросил Мак-Кей. - Что-нибудь важное?
- История в Торпли, - ответил Эндрю.
Так называлась деревушка в графстве Суффолк, где разгорелся скандал с
канализацией, которым собиралась заняться их программа: две тамошние
коммунальные службы спихивали друг на друга ответственность и отказывались
что-либо предпринимать. Тем временем некоторых местных жителей успели
выселить в лачуги на окраине.
- Мы все равно не сможем воспользоваться этим материалом на текущей
неделе - слишком мало прошло времени после Литтл-Шиптона. Ладно, Сью,