"Приключения в капле воды" - читать интересную книгу автора (Афонькин Сергей Юрьевич)

ГЛАВА 6

Пифа, задремавшая во время рассказа, стремительно вскочила и заметалась в растерянности. Сперва со страху она вильнула за камень, но тут же развернулась, кинулась к хозяйке и наконец, схватив зубами ласту, начала пятиться задом, оттаскивая её в сторону — под песчинку. Сандра подхватила другую — надевать уже не было времени — и тоже схоронилась как смогла за выступом валуна.

Дирижабль быстро приближался. Сандра видела несколько раз дирижабли в кино. Они ей казались огромными неповоротливыми огурцами, медленно проплывавшими невысоко над землёй. А этот двигался быстро, уверенно и при этом ещё и крутился, ввинчиваясь в воду. На близком расстоянии теперь было видно, что по его поверхности, словно по полю зрелой пшеницы под ветром, пробегают ряды волн. С ходу он врезался в край капли над головой у притихших исследователей и на секунду остановился. Волны исчезли, и вместо них Сандра увидела шевелящийся лес длинных тонких отростков. Ещё через мгновение все они снова заработали слаженно — начали дружно сгибаться и выпрямляться, словно отталкивали от себя воду. По телу гиганта вновь побежали волны, только в обратную сторону, и он дал задний ход. Отъехав немного назад, дирижабль опять притормозил, раскачиваясь из стороны в сторону, описал передним концом несколько кругов, вновь поплыл вперёд уже в другом направлении и быстро скрылся из виду. Несколько придя в себя, Сандра выбралась из-под камня, нашарила рукой ласту и стала поспешно натягивать её на левую ногу. У неё не было никакой уверенности, что ЭТОТ не появится снова с минуты на минуту.

— Кто это был? — поспешно выпалила она.

— Крупная инфузория, наливочное животное. Одно из первых одноклеточных существ, которые увидел человек.

— В него что-нибудь наливают, чтобы оно так быстро плавало? — удивилась Сандра.

— Ничего в него не наливают, хотя само название «инфузория» на языке древних римлян, латыни, означает «наливать», «настаивать». Почему так случилось, я сейчас объясню, а ты пока можешь попытаться поискать эту или другую инфузорию и ещё раз понаблюдать, как она двигается.

— Это опасно? — засомневалась Сандра, уже наученная горьким опытом изучения движения амёб.

— Абсолютно безопасно! Не обращай внимания на крупные размеры — она, как кит, питается разной мелюзгой. Ты для неё крупновата.

Немного успокоенная Сандра двинулась на поиски, внимательно оглядывая заросли и стараясь одновременно ничего не пропустить из папиных разъяснений.

— Помнишь, я рассказывал тебе об изобретателе и исследователе Роберте Гуке? — начал он с вопроса. — Примерно в то же время жил в голландском городе Дельфте мальчик. Звали его Антоний ван Левенгук. Дед и отец маленького Антония были пивоварами. Наверное, и он, когда подрос, тоже стал бы варить пиво, но мать послала его учиться в Амстердам. Правда, закончить учёбу Антонию не довелось — отец к тому времени умер, да и сухая зубрёжка была не по сердцу, вот и пришлось начинать самостоятельную жизнь. Он служил кассиром, потом бухгалтером, на заработанные деньги купил в конце концов в родном городке Дельфте суконную лавку и стал торговать тканями. Дела у него пошли неплохо — ведь он покупал для продажи сукно только самого лучшего качества. А чтобы проверить добротность работы, рассматривал ткань через лупу.

С этого-то всё и началось. Увеличительные стёкла, которыми он пользовался, казались ему слишком маломощными, и Антоний взялся за их изготовление сам. Это занятие настолько увлекло его, что он стал отдавать любимому делу всё свободное время. Вскоре он научился изготавливать из расплавленных капелек стекла крошечные, но очень сильные линзы, которые увеличивали в двести и более раз. Работать с ними было неудобно — линзочки приходилось вставлять между металлическими пластинами и подносить к самому глазу. Зато какой дивный и неизведанный мир открылся перед его взором! В капле дождевой воды из старой бочки он увидел сотни без устали снующих крошечных живых существ. Это были, как ты теперь понимаешь, одноклеточные организмы. Но Левенгук не знал этого и назвал их «зверушками» — «анималькулями» на латыни.

Много лет потратил он, наблюдая этих удивительных созданий. Ведь до него никто из людей не видел ничего подобного! Он находил их повсюду и научился разводить на настоях трав. Отсюда-то и пошло их второе название настоечные, наливочные животные. Множество их он описал и зарисовал в письмах Лондонскому королевскому обществу естествоиспытателей — первому и высшему научному собранию людей той эпохи, и был принят в него почётным членом!

На своём веку Левенгук сделал множество других удивительных открытий. Подивиться на его чудесные микроскопы в Дельфт приезжал из России Пётр Первый — так велика была слава удивительного исследователя — сына и внука пивоваров ван Левенгуков!

— И инфузорию-дирижабль тоже он первый увидел? — спросила Сандра.

— Трудно сказать. Ты видела, если я не ошибаюсь, инфузорию-туфельку. Её форма действительно немного напоминает туфлю, башмак или шлёпанец, но зарисовали её позже, а вот твоего старого знакомого — вольвокса, действительно первым описал Левенгук. Но он наверняка видел и других инфузорий. Все они немного похожи друг на друга.

— Чем?

— Тем же, чем схожи жгутиконосцы — способом плаванья и теми приспособлениями, которые они для этого используют, — пояснил папа. — Смотри, смотри! — воскликнул вдруг он. — Опять она!

Впереди, пересекая Сандре дорогу, вновь быстро проплыл элегантный дирижабль — туфелька. Издали колыхавшиеся как под ветром отростки виделись тонкими волосками.

— Их называют ресничками, — пояснил папа. — Но ресницы твоего глаза они напоминают только по форме, а на самом деле это те же жгутики, что и у жгутиконосцев, только реснички, пожалуй, покороче.

— Как их много! — изумилась Сандра. — Зачем столько? И откуда инфузории их взяли?

— Я тебе рассказывал, что с одним или двумя жгутиками далеко не уплывёшь — ведь и на лодке только с двумя вёслами не переплыть море. Вот предки нынешних инфузорий и стали увеличивать их количество. Так, кстати, поступали и люди древности, когда учились плавать на большие расстояния. Вёсел у кораблей становилось всё больше и больше, сначала один ряд слева и справа по борту, а потом несколько — в два или даже в три яруса. Такие корабли у греков и римлян назывались галерами. Грести с утра и до вечера огромным веслом, с которым справиться могли лишь несколько человек, было тяжким трудом. Поэтому-то к ним приковывали цепями пленных воинов-рабов, а чтобы все вёсла опускались в воду одновременно, приставляли надсмотрщика, бившего в барабан. На многовёсельных кораблях можно было плавать по Средиземному морю и добираться до Чёрного. Инфузории пошли тем же путём, только вёсла-реснички тянутся у них не в один-два ряда, а по всему телу. Они ритмически изгибаются — бьют по воде, и инфузория движется вперёд.

— А кто же бьёт в барабан?

— Ты хотела спросить, почему они работают не как попало, а согласованно, почему по телу инфузории пробегают настоящие волны сгибающихся ресничек — ты это прекрасно видела, — растолковал папа вопрос Сандры. — Честно говоря, ещё никто из людей не может ответить на этот вопрос. Это одна из загадок инфузории-туфельки, хотя много секретов этого удивительного существа люди уже успели раскрыть. Инфузорий, словно крыс или кроликов, учёные разводят в своих лабораториях, их внимательно исследуют, ставят различные опыты, эксперименты.

— Зачем? — удивилась Сандра. — Кому они нужны, эти тапочки?

— Туфельки! Видишь ли, они ведь тоже клетки, одноклеточные существа, и значит, похожи немного на наши с тобой клетки, а изучать их легче. Достаточно сказать, что у тебя в носу, например, есть клетки почти с такими же ресничками, как у инфузорий. Если они будут плохо работать — беда! Некому будет выталкивать грязь и сор наружу. Поэтому очень важно знать, как работают реснички. Вдруг кому-нибудь из людей потребуется их починка. Вот учёные и исследуют, как работают реснички у инфузорий. Не лезть же для этого каждый раз человеку в нос! Щекотно, неприятно и неудобно.

Сандра с симпатией посмотрела на плавающую вдалеке инфузорию: «Так вот она какая, туфелька! Красивая!»

Действительно, движения массивного дирижабля-инфузории были легки и грациозны. Она то двигалась вперёд, то описывала длинные дуги, быстро и плавно поворачивала, останавливалась, плыла в обратном направлении и при этом всё время вращалась.

«Как только голова не закружится! — подумала Сандра. И тут же усмехнулась: — Что же я такое выдумываю! Ведь у неё нет ни головы, ни рук, ни ног. Она же клетка!» А вслух спросила:

— Что у неё за углубление посередине тела?

— Это самый настоящий рот, ведущий в глотку, но на твой рот он не похож — там нет ни зубов, ни языка, одни реснички. Зато работают они так, чтобы токами воды загонять мельчайшие частицы пищи прямо в глотку. Надо сказать, что у инфузорий на поверхности тела кроме ресничек почти ничего и нет, но зато с их помощью наливочные животные могут многое — и двигаются, и питание добывают, и даже бегают — ползают по дну. Не зря их ещё называют ресничными.

В это время Пифа, сновавшая то и дело по сторонам, вдруг прижалась к Сандре и зарычала, обнажив два ряда белых зубов. Навстречу инфузории-туфельке мчался другой дирижабль. Тело его напоминало огромную бочку, охваченную, как обручами, двумя рядами ресничек, работавших в бешеном ритме. Передний конец тела незнакомца был вытянут в короткий конусообразный отросток, похожий на кончик огромного шила, которым он явно целил в грациозную туфельку. Вид у бочонка, несмотря на меньшие размеры, был коварный, подозрительный и не сулящий ничего хорошего.

«Ну что же ты, глупая! — хотелось крикнуть Сандре. — Спасайся, пока не поздно!» У неё внутри все даже похолодело от нехорошего предчувствия. И точно. Через секунду бочонок с ходу врезался в туфельку, тупо и мощно ткнув её в бок своим отростком.

Та судорожно дёрнулась. Сандра разглядела, как с поверхности туфельки взвились какие-то тонкие стрелы и вонзились в тело бочонка. «Отстреливается! Молодец!» — подумала Сандра. Но судьба туфельки была предрешена. Бочонок насел, глубже вонзаясь в бок своей жертвы. Его отросток, которым он совершил таран, начал вдруг раскрываться чашечкой хищного цветка. На минуту противники замерли, прошла ещё секунда, и бочонок вдруг начал на глазах поражённой Сандры заглатывать свою жертву. Действовал он уверенно: видно было — разбойничал не в первый раз, но Сандра до последней минуты не могла поверить, что он справится с добычей, превышавшей его по размерам в два раза. А бочонок ещё шире распахнул свой зев, крутанул, подсасывая, несчастную туфельку, и стал как бы наползать на неё, распухая и раздуваясь на глазах. Через мгновение кончик тела туфельки скрылся в чудовищной утробе. Всё было кончено. Невероятно раздувшийся бочонок медленно уплывал прочь.

— Ненасытный проглот! — крикнула ему вслед Сандра.

— Да… — протянул наверху папа. — Дидиниум, похожий на бочонок, неутомимый охотник. В мире одноклеточных существ постоянно разыгрываются такие трагедии. Здесь свои хищники и свои жертвы, борьба, преследования, охотничьи повадки, уловки, атаки, погони, гибель и спасение. Как и в большом мире, тут каждый ищет себе пропитание. Одни поглощают всевозможную мелочь, как усатые киты крошечных рачков, другие — зелёные, растут под солнцем наподобие травы, а третьи — хищники, ими питаются. Есть и самые настоящие травоядные, только едят они, конечно, не траву, а крошечные водоросли. Погляди, например, вон на ту симпатичную компанию вегетарианцев!

Прямо перед путешественниками несколько не слишком крупных инфузорий лихо уплетали длинные нити водорослей. Через полупрозрачные тела гурманов было видно, как тонкая синевато-зеленоватая трубочка, кончик которой был заглочен через небольшое ротовое отверстие, аккуратно заворачивалась внутри спиралью. «Словно макароны заглатывают!» — подумала Сандра. Она уже собиралась расспросить о них папу поподробнее, но вдруг заметила, что Пифа опять куда-то запропастилась. Сандра свистнула раз, другой и забеспокоилась всерьёз. В чаще канатов-водорослей ничего не стоило затеряться, а кругом было столько опасностей! Ни секунды не медля, она ринулась на поиски. Настороженно поглядывая по сторонам, она поплыла вдоль длинной зеленоватой трубы, уходящей в настоящий клубок переплетённых, перепутанных нитей. Вскоре её внимание привлёк чёрный тонкий прутик, торчащий как бы прямо из стенки трубы. Судя по тому, как энергично он болтался из стороны в сторону, это был Пифин хвост.

— Вот ты где, черноносая! — воскликнула она, устремляясь вперёд. — Конечно же, и тут нашла себе какую-то дыру или нору!

И действительно. В одной из клеток водоросли было проделано большое круглое отверстие. Внутри детки-цистерны было пусто, и Пифа энергично шныряла по углам помещения. Впереди ещё несколько цистерн было аккуратно попорчено неизвестным взломщиком.

— И тут потрудились инфузории? — засунула Сандра голову в дыру, осматривая её голые стены.

— Нет, эти следы оставила амёбы. Есть и среди них любительницы растительной пищи. Их называют вампиреллами. Как вампиры из сказок, они нападают на свою жертву, проделывают дыру и толстой ложноножкой высасывают-выедают всё содержимое. Остаются только пустые стенки.

— Скорее внутрь! — вдруг крикнул папа.

Сандра, не задумываясь, влетела через дыру в пустую оболочку клетки, развернулась и с опаской выглянула наружу. Пифа просунула свой длинный нос у неё под рукой.

— Ещё один хищник! Смотри, Сандра, это инфузория Гусёк.

Перед стеной их убежища проплывало длинное чудище. Его вытянутое тело заканчивалось толстым гибким отростком, похожим на слоновий хобот.

— Гуськом её прозвали за этот вырост, напоминающий гусиную шею, — пояснил папа. — Охотится! Сейчас кого-нибудь поймает!

Хищник плыл вперёд, медленно вращаясь. Хобот его описывал широкие круги. Эти движения напомнили Сандре ослеплённого великана Циклопа, нашаривающего огромной ручищей своих обидчиков. Наконец кончик хобота случайно задел суетливо проплывавшую по своим делам небольшую, размером с Сандру, инфузорию. В ту же секунду из хобота стремительно вылетели длинные нити со стрелами-гарпунами на концах и вонзились в несчастную жертву. Их действие оказалось в прямом смысле слова убийственным. Атакованная инфузория дёрнулась, реснички её встопорщились дыбом и замерли. В том месте, куда вонзились гарпуны, произошёл как бы небольшой взрыв. Стенка клетки беззвучно лопнула и наружу через широкую брешь потекло что-то жидкое, киселеобразное. «Словно ножом полоснули!» — содрогнулась Сандра.

Мёртвое тело убитой жертвы начало быстро передвигаться по отростку. Оно ползло по хоботу, как по живому эскалатору. В основании ловчего отростка начало раскрываться глубокое отверстие — рот. Он становился всё шире и шире, распахнулся, наконец, темнеющим провалом, всосал убитую инфузорию и захлопнулся. Теперь лишь небольшое утолщение тела хищника напоминало о разыгравшейся секунду назад трагедии. Гусёк уплывал, похожий на толстого удава, только что заглотившего кролика.

Притихшие, подавленные увиденным, Сандра и Пифа долго провожали его глазами, вцепившись в край спасительного отверстия.

— Чем это он её? — спросила наконец Сандра, сбросив с себя невольное оцепенение.

— У одноклеточных организмов есть много приспособлений для нападения и защиты. Одни выстреливаются, словно из гарпунной пушки, как у инфузории-туфельки. Помнишь, ты видела это в момент нападения на неё бочонка — Дидиниума. Другие похожи на вылетающие шприцы со смертельным ядом — как у Гуська, третьи выталкивают наружу слизь. Четвёртые напоминают короткие плотно скрученные рулоны лент, готовые в любую минуту развернуться в длинную трубку; так бывает, когда потянешь за кончик свёрнутую фотоплёнку. Пятые напоминают быстро выдвигающиеся антенны, шестые вылетающие диски. Арсенал большой. В общем, как и у крупных зверей, на острые зубы всегда найдутся крепкие длинные рога. К сожалению, как ты заметила, это не всегда помогает…

— Как всё это интересно! — Сандра вздохнула, — но плавать в одиночку тут страшновато. Того и гляди угодишь кому-нибудь в пасть!

— А ты присоединяйся вон к той симпатичной зверушке. Она тебя не обидит и прокатит на славу!