"Герман Чижевский. В дебрях времени (Палеонтологическая фантазия)" - читать интересную книгу автора

метр.
Трилобиты были одеты в панцирь, но он покрывал мягкие части животного
не сплошным щитом, а отдельными сегментами. Трилобит мог свободно
свернуться кольцом, как это делают в минуту опасности мокрицы.
Видимо, на этом заливе трилобиты чувствовали себя особенно привольно.
Они энергично двигались во всех направлениях, ползали по песку и
проплывали над дном. Некоторые копошились в ямках, зырытых в песке и иле.
У трилобитов было множество плавательных ножек, выступающих по бокам
панциря наподобие весел у галеры, одинаково годных и для плавания и для
разгребания песка. Трилобиты питались гниющими остатками животных и
растений, поэтому их называют мусорщиками палеозоя.
Насмотревшись на трилобитов, я обратил внимание на морских ежей,
напоминавших дыни, яблоки и тыквы. Даже слепящие блестки солнца не мешали
различить причудливый дырчатый орнамент, покрывавший их филигранные
панцири. Между ежами, как страшные медузы-горгоны, высились офиуры. Они
имели вид толстого приземистого ствола с пятью отростками, которые
бесконечно ветвились, устилая дно красными, бурыми и черными шевелящимися
нитями. Тут же копошились голотурии, цистоидеи, морские яблоки -
известковые "фрукты" подводного сада.
Невдалеке плавали граптолиты. Они напоминали большие слизистые шары,
качавшиеся на поверхности. Большой сверкающий мешок лежал на нескольких
маленьких, вокруг которых, как розовая бахрома, свешивались иссеченные
прорезями перья.
Покой и довольство царили на мелководье. Трилобиты звучно терлись
друг о друга жесткими панцирями. Большой проворный трилобит нежно-розового
цвета, торопливо взмахивая ногами-веслами, настойчиво преследовал своего
более мелкого собрата, и оба скрылись в карминных зарослях мшанок и
ленточных водорослей.
Внезапно из этих зарослей пурпурной молнией вырвалась гигантская
остроконечная стрела. Она пробуравила воду в двух метрах от машины и с
пронзительным скрипом воткнулась заостренным концом в основание крупной
губки, равнодушно возвышавшейся в копошащейся гуще трилобитов.
Собрав венцом пурпурные щупальца, из раструба узкого трехметрового
конуса, увязшего в волокнистой массе губки, медленно высунулся крупный
спрут - ортоцератит. В его больших блестящих глазах то раскрывалась, то
смыкалась поперечная щель зрачка.
Пытаясь освободить свою раковину, он несколько раз подряд выбросил
мощные струи воды, которые могли бы придать ему стремительность и ударную
силу артиллерийского снаряда. Но расписанная узорами конусообразная
раковина только еще глубже вошла в ткань губки. Тогда спрут пришел в
неистовство. Губка и раковина затряслись от бешеных толчков, поднялись и
рассеялись тучи песка и ила. Затем спрут внезапно затих. С чувством
омерзения я увидел, как его щупальца зашевелились и, вытягиваясь, стали
расходиться в стороны, нащупывая опору. У него было не менее десятка
щупалец, и каждое было усеяно, как струпьями проказы, толстыми, кровавого
цвета присосками. Прошла минута, другая, щупальца напряглись, зарываясь в
песок. Неожиданно раковина качнулась и, выскользнув из недр губки, мягко
упала на дно.
Только теперь я заметил, что волнистый песок вокруг губки покрывают
свернувшиеся в маленькие мешковидные шары и многоугольники трилобиты.