"Герман Чижевский. В мареве атолла" - читать интересную книгу автора

в общем нравилась Холту, хотя случалось, особенно перед воскресной молитвой,
он задумывался над степенью преданности кока, но так никогда и не мог
решить, следует ли считать его наивным чудаком или ловким нахалом.
Иногда он глубоко презирал его, иногда, когда бывал в духе, испытывал
потребность поболтать с ним как со старым другом.
Поставив в известность шкипера о зловещих симптомах сонливости,
Грегори, значительно успокоенный, направился в свою каюту. У трапа он снова
столкнулся с Мак-Гинити. В руках тот держал небольшой белый саквояж.
- Мистер Грегори! - обратился к нему доктор, попыхивая коричневой
индийской сигаретой и опуская саквояж на палубу.- Вы не находите, что и у
вас пошаливают нервы? Может, мне заглянуть и к вам?
- Не нахожу,- обиженно буркнул кок, стараясь проскользнуть между
доктором и световым люком к трапу.
Доктор был моложав, но его темя уже отражало свет лампы, как зеркало.
Взявшись за медный поручень, Грегори вдруг круто повернулся.
- Сэр,- сказал он, стараясь придать голосу оттенок безразличия и
независимости,- сэр, мне предстоит эту ночь работать, а меня здорово клонит
ко сну... Вот если бы вы...
"Этот док просто дурень,- заключил Грегори мгновение спустя,- он мог бы
и не свистеть, когда ему говорят дело!" Раздосадованный, поминутно прикрывая
рукой зевок, кок ворвался в свою каюту и, проклиная мысленно доктора,
разлегся в чем был на неприбранной койке.
В половине одиннадцатого вечера Марби Кэйл стряхнул наконец оцепенение,
в котором пребывал последние часы, и заглянул сначала к Уэнделлу, затем к
Лэрою. Он застал их погруженными в глубокую задумчивость и готовыми к любым
неожиданностям: оба облачились в пробковые пояса. Это несколько развеселило
Кэйла. И все же они просидели около часа В молчании, не зажигая огня. Только
сигареты, как тлеющие УГЛИ, розовыми отсветами освещали сосредоточенные
лица, улкие шлепки волн, разбивавшихся о борт шхуны, воспринигались ими в
эти безмолвные минуты почти как единственное, Что осталось от многообразного
мира.
- Или мы выйдем на свежий воздух, или один за другим Рснем,- сонно
пробормотал наконец Лэрой.
Огонек его сигареты вдруг осветил зияющую пустоту его рта. Раздался
негромкий зевок. Багровый уголек описал в воздухе замысловатую кривую и
повис над полом на уровне сиденья стула.
- И вправду мы что-то засиделись,- поддержал его Марби Кэйл, и кресло
мелодично пропело, когда он высвободил из его недр свое тощее тело.
- Включите свет,- сказал Уэнделл, ощупью направляясь, к двери.
- Стоит ли включать на полминуты? - возразил почему-то Лэрой и повернул
к Уэнделлу блестевшее лицо, которое казалось бледным при сероватом свете,
едва сочившемся в круглый глаз иллюминатора.
Они замешкались у выхода, потому что Лэрой захотел в темноте непременно
найти свой путевой дневник и захватить его на прогулку по палубе. Кэйл
назвал эту затею неумной, но Лэрой упрямо искал переплетенный в крокодилью
кожу блокнот. В конце концов блокнот оказался в его руках. Это его
успокоило.
Когда они начали подниматься по трапу, Марби Кэйл, шедший впереди,
вдруг смолк, остановился и жестом приказал замолчать остальным. Он увидел у
верхнего края люка какую-то неопределенную массу. Похоже было, что она