"Сергей Чилая "Донор" (роман) " - читать интересную книгу автора

с-стол...".
Вошел Пол, один из моих замов. Его имя было английской версией
грузинского Павле. Глядя на него, я всегда вспоминал, что когда-то грузины
были светловолосыми, с голубыми глазами, а их женщины славились нездешней
красотой. Однако воинственное мусульманское окружение постоянно совершало
набеги в эти благодатные края, насилуя женщин и мужчин, что попадались на
пути... Грузины-христиане сопротивлялись, но силы всегда были неравными:
арабская и турецкая кровь все сильнее смешивались с грузинской. Результат не
заставил себя ждать: начали рождаться дети с характерными чертами, про
которые придурочное население, газетчики и власти самой бывшей страны
говорят: "Лица кавказской национальности". Лишь жители горной Грузии, куда
не смогли дотянуться мусульманские пенисы и ятаганы, сохранили свой
генофонд, да иногда встретишь в Тбилиси мужчину или женщину удивительной
красоты и благородства, как Пол и Этери.

Пол был потомком царствующей семьи, уходившей своими корнями к царице
Тамаре, а потом к Багратионам, и жил в большом, обставленном старинной
французской мебелью, доме в Старом Тбилиси. Этот дом, а потом и квартиру
сначала грузинские меньшевики, потом большевики и, наконец, коммунисты,
отнимали, отнимали по частям у его семьи, но так и не смогли отнять до
конца, видимо, понимая, что имеют дело с августейшими особами.
- Боринька, давай оперировать, дорогой! Все готово и публика
нервничает, - неуверенно сказал Пол.
- Д-давай, - согласился я. - Скажи, чтоб брали Гиви в операционную.
Через несколько минут из мощных звучалок на весь пятиэтажный
лабораторный корпус разнеслось армстронговское: "Nobody Knows The Trouble I
Have Seen". Подготовка к эксперименту началась.

Гиви взмок от непосильных любовных забот. Только два дня назад ему
отключили искусственный желудочек сердца, с которым он прожил две недели.
Осел должен был интересоваться сексом не больше чучела, стоящего над
грядками с пышной столовой зеленью на южной окраине лужайки.
И чучело, и грядки принадлежали старухам-меньшевичкам из вивариума. Они
экспериментировали на грядках с овощами, как рассказывал мне Горелик,
посильнее, чем мы в операционных, и каждую неделю присылали в лабораторию
корзинки с сулугуни и такой роскошной зеленью, что девки-лаборантки, прежде
чем выложить на стол, показывали ее всему институту...
Я вновь повернулся к Гиви и прошептал:
- Господи! Только не дай ему умереть на подружке. Я знаю, это
прекрасная смерть, так умер Лярошфуко и стал бессмертным, но Гиви должен еще
пожить.
Я представлял, как соберу пресс-конференцию, как покажу кассеты с
видеозаписью жизни Гиви последних недель и расскажу о потрясающем
результате, что стоит сейчас перед ними на задних ногах позади старой
ослицы, неуклюже помахивая синеватым пенисом-сервелатом.
Подошел Зяма:
- Я поехал, БД! Этери меня простила. Привезу еду и три бутылки вина.
- Я п-просил одну. Так бескорыстно можно предлагать только испорченный
п-парашют.
- Пять, - строго сказал Пол.