"Сергей Чичин. Хундертауэр ("Генерал Панк" #2) " - читать интересную книгу автора

дождавшись его, сам всем супостатам головы поотрывает. Да и кто за эдаких
красавцев даст выкуп? Разве что приплатят, чтоб не выпускал подольше. А оно
надо? Пленных кормить - себе дороже выйдет. Не создавать же прецедент, сажая
на хлеб и воду! Эдак и сам сдаваться не захочешь, буде случится надобность.
Нежно лелеемой язве кандальные харчи решительно противопоказаны.
Гзурусы подчинились быстро и решительно - с тех пор, как Морт снес
двоих, в рядах противника наблюдался существенный численный перевес, да и
тяжелые доспехи, в которые по местному обычаю была закована свита Талмона,
дали бы им в рукопашной неоспоримое преимущество. Воины Морта ввиду явного
преимущества решились пороптать, убирая оружие. Сам Талмон тоже вернул свое
вооружение на крюки у седла и, проезжая мимо знаменосца, отвесил ему
скользящую затрещину тяжеленной латной перчаткой. Беднягу чуть не вывернуло
из седла, слезы брызнули двумя весенними ручьями, смешиваясь с кровью из
прокушенной губы.
- Будешь у меня боевое знамя ронять, олух! - прокомментировал репрессию
барон. - Ну, а вы, случайные встречные, кто такие будете?
Гзуры замялись и начали переглядываться. Объяснять что-либо им было
весьма проблематично из-за недавно возникшего языкового барьера. Зловещий
лысый не выглядел любителем или хотя бы терпителем театральных искусств,
чтобы пытаться объясняться с ним гекзаметром, от которого даже племенной
колдун, почитаемый интеллигентом и культуртрегером, полез на стенку (которой
по понятным причинам у его шатра не было) уже через час общения.
Талмон понял заминку по-своему и, воздев длань, приглашающее ею помахал
кому-то в хвосте процессии.
- Хайн! Ну-ка давай сюда!
Хайн дал туда и персоной своей поверг гзуров в еще большее
замешательство, вызвав даже некоторое подобие желания броситься таки в шашки
и погибнуть, как пристало мужчинам. Был он изряден ростом и статью -
безусловно меньше тролля, но не так чтобы намного. Доспехи его, пожалуй даже
потяжелее баронских, отливали антрацитовой чернотой, а яйцевидный шлем-армэ,
захлопнутый наглухо дырчатым забралом, каким-то чудесным образом нес на себе
недоброе выражение. Через седло был перекинут весьма редкий образчик
оружия - треххвостый кистень с массивными шипастыми гирями на всех трех
цепях, с обеих сторон от седла торчало по арбалетному ложу, а где-то позади
болтался, то показывая понизу конец ножен, то высовывая из-за локтя всадника
обмотную рукоять, длинный двуручный меч. Внушителен был Хайн, убедителен
и...
Ах да, еще одна деталь - ехал он на свинье.
Могучий, невиданный в умеренных широтах косматый секач с клыками длиной
в иную саблю неспешно дотрусил до барона и остановился как вкопанный. В
холке он был чуток пониже лошади (Хайн компенсировал это собственным
богатырским ростом), зато вдвое шире, из-за чего седоку приходилось сидеть,
комично раскорячив ноги. При любых иных обстоятельствах гзуры, истинные
знатоки и ценители конного спорта, непременно бы над ним посмеялись, но
поскольку ситуация мало способствовала смеху, пришлось оценивать зверюгу по
всей серьезности. Тут-то и стало понятно, что шкуре кабана едва ли страшны
легкие стрелы и даже большинство ударов мечом, клыки его - угроза пострашнее
конских копыт, да и хрюкнув во всю мощь своих свинских легких он, чего
доброго, распугает половину коней. Что же до сидения враскоряку, то никакого
неудобства оно всаднику не доставляло, а ноги его, прочно всаженные в