"Тед Чан. Понимай" - читать интересную книгу автора

термины достаточно ядовитые, чтобы выразить мою теперешнюю досаду.
Мне не удается завершить этот искусственный язык - проект слишком
масштабен для моих теперешних средств. Недели сосредоточенных усилий ничего
полезного не дали. Я пытался писать самостоятельно, используя уже
разработанные рудименты языка и создавая все более полные версии. Но каждая
версия лишь яснее показывала свою неадекватность, заставляя меня расширять
конечные цели, превращая их в Святой Грааль в конце расходящегося
бесконечного регресса. Ничем не лучше, чем пытаться создать язык ex nihilo
А как же с четвертой ампулой? Никак не могу выкинуть ее из головы:
любая неудача, на которую я натыкаюсь на своем нынешнем плато, напоминает
мне о возможности более высоких вершин.
Конечно, есть серьезный риск. Инъекция может дать осложнения в виде
повреждения мозга или безумия. Искушение от Дьявола, быть может, но все же
искушение. И я не вижу причин сопротивляться.
Риск был бы меньше, если бы я сделал себе инъекцию в условиях больницы
или если бы кто-то был в моей квартире. Однако я решаю, что инъекция либо
будет успешной, либо вызовет необратимые повреждения, и потому обхожусь без
этих предосторожностей.
Я заказываю аппаратуру у компании-поставщика медицинского оборудования
и сам собираю прибор для интраспинальных инъекций. До полного эффекта могут
пройти дни, а потому я запираю себя в спальне своей квартиры. Не исключено,
что реакция у меня окажется бурной, и я убираю все бьющееся, а к кровати
привязываю свободные петли. Соседи, если услышат, решат, что это воет
наркоман.
Я делаю себе инъекцию и жду.
Мозг горит огнем, позвоночник прожигает спину, я почти в апоплексии.
Ослеп, оглох, ничего не ощущаю.
И галлюцинирую. С такой противоестественной ясностью и резкостью, что
это не могут не быть иллюзии, мерещатся мне несказанные кошмары, они
нависают надо мной - сцены не физического насилия, но душевного увечья.
Ментальная агония - и оргазм. Ужас - и истерический смех.
На краткий миг возвращается восприятие. Я лежу на полу, вцепившись себе
в волосы, и вырванные их пучки лежат рядом со мной. Одежда промокла от пота.
Я прикусил язык, в горле горит - от крика, наверное. От судорог все тело в
синяках, вероятно, есть и сотрясение, если судить по шишкам на затылке, но я
ничего не чувствую. Часы прошли или мгновения?
И снова зрение затуманивается, и возвращается ревущий шум.

Критическая масса.

Откровение.
Я понимаю механизм собственного мышления. Я точно знаю, каким образом я
знаю, и понимание стало рекурсивным. Я понимаю бесконечную регрессию
самопознания - не бесконечным движением шаг за шагом, но постижением
предела. Природа рекурсивного познания мне ясна. Слово "самосознание"
обретает новое значение.
Fiat logos. Я постигаю собственный разум в терминах языка такого
выразительного, какого я никогда не мог себе вообразить. Как Бог, создающий
порядок из хаоса словом, я создаю себя заново этим языком. Он
мета-самоописывающийся и самоизменяющийся: он не только может описать мысль,