"Гилберт Кийт Честертон. Неведение отца Брауна (Кентерберийские рассказы)" - читать интересную книгу автора

чем содержимое ваших карманов. Ведь моя дочь - ваша воспитанница. Так вот, в
последнее время она...- Он не договорил.
- В последнее время,- выкрикнул почтенный Фишер,- она открыла двери
отцовского дома головорезу-социалисту, и этот малый открыто заявляет, что
всегда готов обокрасть богатого человека. Вот к чему это привело. Перед вами
богатый человек, которого обокрали!
- Если вас интересует содержимое моей головы, то я могу вас с ним
познакомить,- бесстрастно сказал отец Браун.- Чего оно стоит, судите сами.
Вот что я нахожу в этом старейшем из моих карманов: люди, намеревающиеся
украсть бриллианты, не провозглашают социалистических идей. Скорее уж,-
добавил он кротко,- они станут осуждать социализм.
Оба его собеседника быстро переглянулись, а священник продолжал:
- Видите ли, мы знаем этих людей. Социалист, о котором идет речь, так
же не способен украсть бриллианты, как и египетскую пирамиду. Нам сейчас
следует заняться другим человеком, тем, который нам незнаком. Тем, кто
играет полисмена. Хотелось бы мне знать, где именно он находится в данную
минуту.
Панталоне вскочил с места и большими шагами вышел из комнаты. Вслед за
этим последовала интерлюдия, во время которой миллионер смотрел на
священника, а священник смотрел в свой требник. Панталоне вернулся и
отрывисто сказал:
- Полисмен все еще лежит на сцене. Занавес поднимали шесть раз, а он
все еще лежит.
Отец Браун выронил книгу, встал и остолбенел, глядя перед собой, словно
пораженный внезапным умственным расстройством. Но мало-помалу его серые
глаза оживились, и тогда он спросил, казалось бы, без всякой связи с
происходящим:
- Простите, полковник, когда умерла ваша жена?
- Жена? - удивленно переспросил старый воин.- Два месяца назад. Ее брат
Джеймс опоздал как раз на неделю и уже не застал ее.
Маленький священник подпрыгнул, как подстреленный кролик.
- Живее! - воскликнул он с необычной для себя горячностью.- Живее!
Нужно взглянуть на полисмена!
Они нырнули под занавес, чуть не сбив с ног Коломбину и клоуна (которые
мирно шептались в полутьме), и отец Браун нагнулся над распростертым
комиком-полисменом.
- Хлороформ,- сказал он, выпрямляясь.- И как я раньше не догадался!
Все молчали в недоумении. Потом полковник медленно произнес:
- Пожалуйста, объясните толком, что все это значит? Отец Браун вдруг
громко расхохотался, потом сдержался и проговорил, задыхаясь и с трудом
подавляя приступы смеха:
- Джентльмены, сейчас не до разговоров. Мне нужно догнать преступника.
Но этот великий французский актер, который играл полисмена, этот гениальный
мертвец, с которым вальсировал Арлекин, которого он подбрасывал и швырял во
все стороны,- это...- Он не договорил и заторопился прочь.
- Это - кто? - крикнул ему вдогонку Фишер.
- Настоящий полисмен,- ответил отец Браун и скрылся в темноте.
В дальнем конце сада сверкающие листвой купы лавровых и других
вечнозеленых деревьев даже в эту зимнюю ночь создавали на фоне сапфирового
неба и серебряной луны впечатление южного пейзажа. Ярко-зеленые колышущиеся