"Гилберт Кийт Честертон. Неведение отца Брауна (Кентерберийские рассказы)" - читать интересную книгу автора

проскользнет. Как же тогда проник сюда убитый? В-четвертых - каким образом
из сада выбрался Брейн?
- А в-пятых? - спросил молодой человек, следя глазами, как по дорожке к
ним медленно приближается английский священник.
- Это, конечно, не так важно, однако, очень уж странно. Когда я,
осматривая шею, увидел, как она искромсана, я решил было, что убийца нанес
несколько ударов. Но исследовав ее подробно, я обнаружил, что и сам срез
иссечен ударами, которые, стало быть, нанесены после того, как голову
отрубили. Неужели Брейн так люто ненавидел своего врага, что стоял там под
луной и полосовал саблей мертвого?
- Какой ужас! - передернулся О'Брайен. Отец Браун подошел во время
разговора и ждал с обычной своей застенчивостью, пока они не закончат, а
тогда заговорил:
- Простите, что перебиваю. Меня прислали сообщить вам новость.
- Новость? - нервно повторил Симон, уставясь на него сквозь пенсне.
- Да,- как бы извиняясь, сказал Браун.- Видите ли, обнаружилось еще
одно убийство.
Оба собеседника вскочили столь стремительно, что скамья закачалась.
- И что особенно странно,- продолжал священник, глядя тусклыми глазами
на рододендроны,- опять отрублена голова. В реке нашли вторую, еще
кровоточащую голову, в считанных ярдах от дома, по пути в Париж. Так что
предполагают...
- Боже праведный! - воскликнул О'Брайен.- Да что же, Брейн - маньяк?
- Кровная месть существует и в Америке,- бесстрастно заметил священник,
а затем добавил: - Вас просят сейчас же идти в библиотеку, чтобы осмотреть
сегодняшнюю находку.
Майор О'Брайен, последовавший за остальными в библиотеку, где
начиналось дознание, чувствовал дурноту. Ему как солдату была отвратительна
такая тайная резня. Где конец этой ни на что не похожей цепи усекновений?
Одна голова отрублена, теперь вторая. "Вот уж не скажешь,- горько подумал
он,- одна голова хорошо, а две - лучше".
В кабинете Валантэна, через который надо было пройти, его ждало новое
потрясение: на столе он увидел еще одну окровавленную голову, на этот раз -
самого хозяина. Это была цветная картинка в журнале националистов
"Гильотина", где каждую неделю помещали рисунок, изображавший кого-нибудь из
политических противников с выпученными глазами и искаженным лицом, как бы
после казни; Валантэн же был видным деятелем антиклерикального направления.
Но ирландец О'Брайен был способен даже в падении по-своему сохранять
чистоту, и все его существо возмутилось сейчас против того интеллектуального
скотства, которое можно встретить только во Франции. Весь Париж казался ему
единым - от причудливых каменных фигур на средневековых храмах до грубых
карикатур в газетах. На память пришли страшные игры времен Великой
революции. Этот город был скопищем жестокой силы - от кровожадного рисунка у
Валантэна на столе до собора Нотр-Дам, с высоты которого поверх готических
чудищ скалится сам Сатана.
Библиотека была продолговатой, низкой и темной; только из-под опущенных
штор пробивался снаружи по-утреннему розовый свет. Валантэн и его слуга Иван
ожидали их, стоя у верхнего конца длинного и слегка наклонного стола, на
котором лежали страшные останки, в полутьме казавшиеся огромными. Большое
черное тело и желтое лицо человека, найденного в саду, были такими, как