"Г.К.Честертон. Когда доктора соглашаются ("Парадоксы мистера Понда")" - читать интересную книгу автора

экзамена. Я сказал, что он был со своим учителем. Я сказал, что он проводил
дни и ночи с учителем - но они не готовились ни к какому экзамену.
- Вот как! Что же они делали? - сердито спросил Уоттон.
- Они все время спорили! - закричал Понд, едва не взвизгнув. - Они
перестали спать и есть, но все время спорили - спор ведь прервали за
обеденным столом. Вы что же, никогда не видали ни одного шотландца? Вы
полагаете, что дама из Саффолка с пригоршней сигарет и полным ртом чепухи
может остановить двух шотландцев, если они начали спорить? Они начали
сызнова, когда пошли за шляпами и пальто, и еще больше воодушевились, выйдя
за ворота. Только шотландский поэт способен описать, что они тогда
вытворяли:

Один провожал другого домой,
А потом его провожал другой.

И вот часы, недели, месяцы напролет они, не сворачивая, обсуждали то
самое, что предложил доктор Кэмпбелл: когда добрый человек совершенно
убежден, что дурной человек причиняет обществу зло, которое не вмещается в
шкалу законных критериев, добрый имеет моральное право убить дурного и тем
самым только умножит свою добродетель.
Понд сделал паузу, потянул себя за бороду и уставился в стол. Потом
продолжал:
- По причинам, которые я уже упоминал, но не объяснил...
- Да что это с вами, мой дорогой? - весело воскликнул Гэхеген. - Вечно
вы упоминаете, но не объясняете!
- В силу тех причин, - рассудительно продолжал Понд, - мне случилось
немало узнать о стадиях упрямого и тяжелого спора, о котором больше никто
ничего не знает. Ведь Ангус был искренним правдоискателем, желавшим
удовлетворить свою душу, а не просто сделать себе имя; а Кэмпбелл -
достаточно выдающаяся личность, чтобы с не меньшим рвением убеждать ученика,
чем целую аудиторию. Но я не собираюсь рассказывать вам со всеми деталями,
как проходил спор. По правде сказать, я, что называется, небеспристрастен.
Как можно сформировать убеждение и остаться беспристрастным в споре - я
уразуметь не в силах. Полагаю, мне скажут, что я не смог бы описать
дискуссию беспристрастно, ибо сторона, коей я симпатизирую, - не та, что
победила.
Светские хозяйки, особенно когда они приезжают из-под Лоустофта, не
знают, к чему ведет спор. Они обрушат не только кирпич, но и бомбу - а потом
надеются, что та не взорвется. Во всяком случае, я-то знал, куда ведет спор
за столом у Гленорчи. Когда Ангус предложил критерий десяти заповедей, а
Кэмпбелл назвал их "проверкой умственных способностей", я знал, что будет
дальше. Минутой позже он бы заявил, что ни один разумный человек теперь не
озабочен десятью заповедями.
Сколько обманчивости в белых волосах и в старческой сутулости! Диккенс
где-то описывает патриарха, который не нуждался в иных достоинствах, помимо
белой бороды. Когда доктор Кэмпбелл улыбался через стол Ангусу, большинство
не видело в этой улыбке ничего, кроме патриархального добродушия. Но мне
случилось узреть в его глазах блеск, сказавший мне, что старик настроен так
же воинственно, как и рыжеволосый мальчишка, который неосторожно бросил ему
вызов. Каким-то странным образом я и впрямь увидел, что почтенный возраст -