"Г.К.Честертон. Когда доктора соглашаются ("Парадоксы мистера Понда")" - читать интересную книгу автора

просто разрушить. Укоротить ей жизнь - хуже, чем убийство, это детоубийство!
Все равно что убить младенца, который пытается появиться на свет. Ей никогда
не вернуться к жизни, не восстать из мертвых. Добрая и легкая беседа вновь
не наладится, она разрушена, вам не удастся собрать обломки. Я помню
великолепную беседу у Трэфьюзисов, которая началась из-за того, что над
домом загремел гром, в саду замяукала кошка, и кто-то пошутил, что это -
крах и конец. А Гэхеген тут же создал просто очаровательную теорию,
непосредственно вытекавшую из кошек и крахов, и затеял с нами великолепную
беседу о положении на континенте.
- В Каталонии, я полагаю, - сказал Гэхеген, смеясь, - боюсь, я уже
позабыл свою очаровательную теорию.
- Именно о том я и говорю, - мрачно продолжал Понд. - Тогда беседа
только началась, и это было святое дело, ибо его не стоило бы затевать
вновь. Хозяйка же сбила нас с панталыку, а потом имела наглость заявить, что
мы сможем побеседовать об этом в другой раз. Сможем ли? Можно ли
договориться с тучей, чтобы она снова разверзлась прямо над крышей, и
привязать кошку в саду, да еще вовремя дернуть ее за хвост, и дать Гэхегену
довольно шампанского, дабы вдохновить его на такую глупую теорию? Это могло
произойти тогда и никогда больше; и все же дурные последствия не замедлили,
едва разговор был прерван, - но это, как говорится, другая история.
- Вы должны ее рассказать нам в другой раз, - сказал Гэхеген. - А
теперь меня все еще разбирает любопытство насчет человека, который убил
другого, потому что согласился с ним.
- Да, - подтвердил Уоттон. - Мы слишком отклонились от темы.
- Так и сказала миссис Трэфьюзис, - печально пробормотал Понд. - Не все
умеют почувствовать святость по-настоящему хрупкой беседы. Но раз уже вас
занимает другой предмет, то я не против, поговорим о нем - правда, я не могу
в точности рассказать вам, каким образом мне стало все известно. Предмет,
пожалуй, требует того, что именуют исповедальностью. Простите мою маленькую
интерлюдию о тактичной хозяйке - это имеет какое-то отношение к последующему
и я имел основания об этом упомянуть.
Леди Гленорчи беззаботно перевела разговор от убийства к сигаретам, и
поначалу мы все ощутили, что нас лишили увлекательной стычки насчет десяти
заповедей. Простой пустяк, слишком незначительный, чтобы вспомнить о нем в
другое время. Но был и другой пустячок, который вспомнился мне позднее и
приковал мое внимание к убийству, которое, быть может, не так уж занимало
меня в те времена, по выражению Де Квинси. Я припомнил, как однажды, найдя в
"Кто есть кто?" фамилию Гленорчи, узнал, что он женился на дочери весьма
состоятельного помещика из Лоустофта в Саффолке.
- Лоустофт, Саффолк... Что за туманные намеки? - сказал Гэхеген. - Есть
ли в них указание на какой-то ужасный, подозрительный факт?
- В них, - отвечал Понд, - есть указание на тот ужасный факт, что леди
Гленорчи - не шотландка. Если бы она предложила сигареты за обеденным столом
своего отца в Саффолке, то такой пустяк, как десять заповедей, выветрился бы
из памяти гостей моментально. Но я-то знал, что нахожусь в Шотландии и все
только начинается. Я уже сказал вам, что старик Кэмпбелл наставлял и готовил
юного Ангуса к медицинскому званию. Для такого, как Ангус, большая честь
иметь репетитором Кэмпбелла; но и для такого, как Кэмпбелл, видимо, приятно
иметь такого питомца, как Ангус. Тот всегда был самым трудолюбивым,
целеустремленным и сообразительным учеником, и старик вполне мог ему