"Г.К.Честертон. Охотничьи рассказы" - читать интересную книгу автора

Г.-К.Честертон.

Охотничьи рассказы

---------------------------------
Gilbert Keith Chesterton. Tales of the long bow (1925).
Перевод с англ. Н.Трауберг.
Честертон Г.-К. Избранные произведения. В 3-х т.
М.: Худож.лит., 1990. Том 3, с. 125-208.
Иллюстрации В. Носков.
OCR: sad369 (г. Омск)
---------------------------------

НЕПРИГЛЯДНЫЙ НАРЯД ПОЛКОВНИКА КРЕЙНА

В этих рассказах речь пойдет о делах, которые невозможно совершить, в
которые невозможно поверить и о которых, как воскликнет измученный
читатель, невозможно читать. Если мы без пояснений скажем: "Все это -
правда", вы вспомните о корове, перепрыгнувшей через луну, и о глубоком
человеке, проглотившем самого себя. Словом, рассказы эти невероятны; тем не
менее лжи в них нет.
Само собой разумеется, невероятные события начались в самом чопорном и
скучном уголке света, в самое скучное время, а первым их героем стал самый
скучный из людей. Место действия - прямая дорога в лондонском пригороде,
разделяющая два ряда надежно защищенных коттеджей. Время действия - без
двадцати одиннадцать, то есть как раз тот момент, когда процессия местных
жителей, одетых по-воскресному, торжественно шествует в церковь, а герой по
фамилии Крейн - весьма почтенный полковник в отставке, тоже направлявшийся
в церковь, как направлялся он всегда в этот час. Между ним и его соседями
не было заметной разницы; пожалуй, только, он был еще незаметней, чем они.
Так, его дом звался Белой Хижиной, что все же звучит не столь заманчиво,
как Рябиновая Заводь или Вересковый Склон. В церковь он оделся как на
парад; но он вообще одевался так хорошо, что никто не назвал бы его хорошо
одетым. Он был довольно красив, хотя и несколько иссушен, как бы прожарен
солнцем. Его выгоревшие волосы могли сойти и за блекло-русые, и за седые, а
светло-голубые глаза смотрели чуть сумрачно из-под приспущенных век.
Полковник был своего рода пережитком. На самом деле ему едва пошел пятый
десяток, и последние ордена он получил на последней войне. И все же он был
военным довоенной поры - той поры, когда на каждый приход полагалось по
одному полковнику. Было бы несправедливо назвать его ископаемым; скорей уж
он окопался и хранил традиции так же терпеливо и твердо, как не покидал
окопов. Он просто не любил менять привычки и слишком мало думал об
условностях, чтобы их нарушать. Привычек у него было много: так, он ходил в
церковь к одиннадцати, не предполагая, что несет с собой дух добрых
традиций и английской истории.
В то утро, выйдя из дому, он вертел в руках клочок бумаги и против
обыкновения хмурился. Он не пошел прямо к калитке, а прошелся по садику,
размахивая черной тростью. Потом постоял немного, глядя на красную
маргаритку, притаившуюся в углу клумбы; наконец его бронзовое лицо
оживилось, и глаза засветились весельем, что, впрочем, заметили бы