"Гилберт Кийт Честертон. Грехи графа Сарадина" - читать интересную книгу автора

ударился о землю, что сломал своим телом большой розовый куст, подняв в
воздух облако красной пыли, словно дым от курений на языческом алтаре.
Сицилиец принес кровавую жертву духу своего отца.
Священник упал на колени у бездыханного тела, однако сомнений не было:
граф и вправду был мертв. В то время как Браун пытался, без всякой на то
надежды, применить какие-то последние, отчаянные средства, с реки
наконец-то послышались голоса, и он увидел, как к причалу подлетел
полицейский катер с констеблями и прочими немаловажными лицами, среди
которых был и взволнованный Поль. Маленький священник поднялся с гримасой
недоумения, которую он и не пытался скрыть.
- Почему,- пробормотал он,- почему он не появился раньше?
Через каких-нибудь семь минут островок заполнили горожане и полицейские;
последние взяли под стражу победоносного дуэлянта, с ритуальной
торжественностью напомнив ему, что все, что он скажет, может быть
использовано против него.
- Я ничего не скажу,- ответил этот одержимый с сияющим, просветленным
лицом.- Я больше ничего никогда не скажу. Я очень счастлив, и я хочу
только, чтобы меня повесили.
Он замолчал, и его увели, и, как ни странно, он и вправду в этой жизни
ничего больше не сказал, за исключением одного слова на суде, и слово это
было: "Виновен".
Отец Браун недвижно взирал на то, как внезапно сад наполнился людьми, как
арестовали мстителя, как унесли покойного, когда врач удостоверил смерть,-
словно в страшном сне, он не мог пошевельнуть и пальцем. Он сообщил свое
имя и адрес полицейским, но отклонил предложение вернуться вместе с ними в
город,- и остался один в саду, глядя на сломанный розовый куст и на
зеленую площадку, на которой столь быстро разыгралась эта таинственная
трагедия. На реке померкли отблески вечерней зари; с лугов поднялся туман;
несколько запоздалых птиц поспешно пролетели на тот берег.
В подсознании Брауна (необычайно активном подсознании) крылась уверенность
в том, что во всей этой истории что-то осталось невыясненное. Чувство это,
которое он не мог выразить словами, но которое преследовало его весь день,
невозможно было объяснить одной лишь фантазией о "зеркальном царстве". То,
что он видел, не было реальностью, это был спектакль, игра. Но разве люди
идут на виселицу или дают проткнуть себя шпагой ради шарады?
Он размышлял о случившемся, сидя на ступеньках причала, как вдруг увидел
длинную тень паруса, бесшумно скользившую по сверкающей реке, и вскочил на
ноги с таким внезапно затопившим его чувством, что слезы чуть не брызнули
у него из глаз.
- Фламбо! - вскричал он, как только Фламбо сошел со своими удочками на
берег, и бросился жать ему руки, чем привел того в величайшее удивление.-
Фламбо, так, значит, вас не убили?
- Убили? - отвечал тот с нескрываемым удивлением.- А почему меня должны
были убить?
- Ах, потому хотя бы, что убили почти всех остальных,- отвечал Браун
словно в бреду- Сарадина закололи, Антонелли хочет, чтобы его повесили,
его мать без сознания, а что до меня, так я просто не пойму, где я - на
том свете или на этом. Но, слава Богу, где бы я ни был, вы со мной!
И он взял озадаченного Фламбо под руку.
От причала они свернули к дому и, проходя под низко нависшим карнизом